Она отложила газету на кушетку. Встала и прошла на свое место.


      - Не понимаю, что ты шумишь, Аля? - добродушно спросила она.


      - Да потому и шумлю, что кое-кто людей на газеты променял. Не ты газеты читаешь, а они тебя.


      Она не торопясь села. Положила себе на тарелку заливной рыбы. Взяла в руки бокал.


      - А ты сама газеты читаешь? Хоть иногда? - усмехнулась грустно.


      - Ой, Тань, давай, не будем! - взмолилась я, чувствуя под ногами зыбкую почву. Книги читала. Даже много. В основном, по ночам. Но до газет руки совсем не доходили.


      - Нет, почему? - Олег придвинулся ближе, отставив свой бокал в сторону. - Тема интересная. Главное, вовремя поднята.


      - И ничего не вовремя, - надулась я, соображая, как лучше всего возвести оборонительные сооружения. Пугалась, когда Олег начинал меня воспитывать.


      - Вовремя, вовремя, - хохотнул Олег, заметив мою реакцию. - Ты посмотри на себя. В кого ты превратилась?!


      - В чучело огородное, - ответила за меня Таня. - Газет не читает. Что в мире происходит - не догадывается. В театры, кино, на выставки не ходит. Жизнью не интересуется. Себя совершенно запустила. Посмотри, Олег, ее роскошные локоны сто лет назад в паклю превратились.


      Ты посмотри! Целой гневной филиппикой разразилась. Тоже мне, Цицерон нашелся.


      - Мне некогда, - начала я заводиться. - Заниматься собой времени нет... И желания.


      - Вот с этого бы и начинала, - иронично заметил Олег.


      - Ты о себе совсем не думаешь, - неожиданно вмешалась тетя Нина.


      Я смотрела на нее и ничего не понимала. Вот предательница. Она же лучше других знает, насколько мне приходится туго. Ведь я ее освободила почти от всех домашних обязанностей. Не дай бог, опять заболеет.


      - Говорить скоро разучится. И смеяться совсем перестала, - сообщила тетя Нина Олегу тоном прирожденной ябеды.


      Я отвернулась от них. На глаза навернулись слезы. И тетка туда же! С чего это они за меня взялись? Да я только и делаю, что думаю о себе. Немного иначе, правда. Вероятно, не с того бока, если близкие ополчились. Втихомолку оглядела себя, вздохнула. Они ведь правы. Совсем опустилась. Рыжий бы меня не узнал. Вон, Олю Скворцову позавчера встретила. Однокурсницу. Не узнала сначала ее, такой элегантной женщиной она стала. Уже на место ведущего инженера в своем КБ метит. А я чуть ли не в чертежницах сижу. Да как быть-то? Или карьерой заниматься, или семьей. Кто о Ванечке с теткой позаботится? Пушкин? Деньги нужны или нет? Не отказываться же от мытья подъездов в ущерб самым близким и дорогим?


      - Я о семье думаю. Это все равно, что о себе.


      - Ничего не о себе, - отрезала тетя Нина. - Тебе еще свою жизнь устраивать надо. Замуж выходить. Ванечке отец нужен.


      Тетка сказала, и сама испугалась своей смелости. Даже голову в плечи втянула. За столом повисло тягостное молчание.


      Они что, думают, без мужика нормально ребенка не выращу?


      - Для начала с Рыжим надо развестись, - мрачно ответила я. И ушла на кухню. Выползать из того проклятого отчаяния, в которое толкнули меня теткины слова. Ведь не отболело еще... Два года... Третий год уже пошел, а не отболело...


      Вечер был безнадежно испорчен. Олег с Таней оставались после теткиной диверсии недолго. Одели Шурочку и тихо ушли. Я с ними не прощалась. Не могла. Так и сидела возле плиты, уткнувшись лбом в стенку. Тетя Нина меня не трогала. Сама уложила Ванечку спать. Грязную посуду составила в одну кучу на кухонном столе. И привалилась под бочок к бабке Серафиме.


      Я все сидела на кухне. Сварила себе кофе. Взяла сигареты. Олег забыл их на подоконнике. Не курила лет с двадцати, а тут вдруг захотелось.


      Ребята, конечно, правы. Чучело огородное. Чучело и есть. А для кого мне теперь собой заниматься? Рыжего-то нет. И не будет. Ребята правы. Но и я права. Или нет? Кто его знает ... Вот, если так разобраться, то не нужны мне были, по большому счету, ни театры, ни газеты, ни парикмахерские. Я жила одной только любовью. Сначала к Рыжему. Теперь к Рыжему и его сыну. А разве вся наша жизнь не состоит из любви? К людям. К месту. К делу. Любовь мне давала больше, чем газеты и спектакли. Может, слишком рано она меня нашла, эта любовь? И ничего-то я в жизни не добилась. Ну, ничегошеньки. Никем не стала. Потому, наверное, и Мишка от меня ушел. Скучно ему показалось со мной. С домохозяйкой по призванию. Да, нет, какое там призвание? Ведь это я - для него. Для него от себя отказалась. Да? Ну и что из этого получилось? Ничего из себя не представляю. Теперь вот для Ванечки выворачиваюсь. А он вырастет и уйдет? Скучно с тобой, - скажет, - мать!


* * *


      Олег принес мне билет в театр. Через месяц после теткиного дня рождения.


      - Мы тоже идем, - радостно сообщил он.


      - А Шурочку с кем же? - всполошилась я. - Твои-то отказываются. Татьянины и вовсе не могут.


      - С Шурочкой Светка посидит, - легкомысленно бросил он. Не раздеваясь, прошел на кухню - глотнуть из чайника кипяченой воды. Сам сырую не пил и меня терроризировал.


      Я задержалась в прихожей. Задумалась. Давно что-то было не слышно этого имени: Светка.


      - Ты чего там застряла? - крикнул Олег. - Давай, я тебе быстро всю информацию выдам и помчусь. Таня ждет.


      Я прошла к нему. Он жевал кусок хлеба, запивая водой из чайника.


      - А где тетя Нина?


      - Они с Ванечкой к соседке пошли, валенки мерить. Да ты присядь. Что толку от сухомятки? Я тебе сейчас борща налью.


      - Некогда, - он сделал последний глоток. - Слушай сюда. Идем в субботу. Начало в семь. Встретимся у метро. Или у нас. Созвонимся тогда.


      Пошел в прихожую. Я - за ним.


      - Подожди, Олег. А разве Света может? У нее же такая бурная светская жизнь. Ты сам говорил.


      Он обернулся в дверях.


      - А чем ей теперь заниматься? Андрей от нее ушел. Детей нет.


      - Как? - изумилась я. - Как ушел?


      - Давно уже. Мы тебе просто говорить не стали. Они полгода, как развелись. Ну, все. Я побежал.


      Хм! Новость - та еще! Я всю неделю, до самой субботы, ее обдумывала. Мне стало жалко Светку. Знала, что она сама во всем виновата. Эгоистка до мозга костей. И все же мне ее было жаль. Любви, прежней любви к ней давно не сохранилось ни крошечки. Но в глубине души... Несмотря на жестокую, незаслуженную обиду, я готова была простить прошлое. Или это мне так казалось?


* * *


      Одеть в театр было нечего. Татьяна уступила одно из своих платьев. Принесла дорогой шампунь, косметику, духи.


      Я собиралась, как вор на ярмарку. Ребята сердились на меня. Без конца названивали. В результате мы опоздали. Из-за меня. Из-за кого же еще? Они дулись. А мне все доставляло удовольствие. Даже злобный шепот в спину, когда я в темноте пробиралась между рядов к своему креслу. О спектакле и говорить нечего. Это как другой мир. Я про все забыла. Впервые не думала, что надо постирать белье, уложить Ванечку спать, вовремя дать лекарство тете Нине. В антракте Олег угощал нас бутербродами с красной икрой. Я не ела ее лет десять. Но даже икра была ничем по сравнению со спектаклем. Или я просто давно не была в театре? Олегу с Таней не очень понравились режиссура, актерское исполнение. Вот чепуха-то! Мне не терпелось вернуться в зрительный зал. С первым же звонком я рванулась через фойе. Ребятам пришлось схватить меня с двух сторон за локти и осадить, словно норовистую кобылку. Как же, как же! Приличия должны быть соблюдены. С большим трудом удалось заставить себя неторопливо плыть по направлению к залу. Но у самого входа вдруг появилось сильное и неприятное ощущение, что на меня смотрят. Я вскинула голову. И увидела холодное голубое сияние. Рыжий - кольнуло меня в сердце. Кольнуло и тут же отпустило. Всего-навсего Роман Анатольевич. Он стоял чуть в стороне под руку с интересной молодой женщиной. Отличные костюмы, высокомерный вид. Дураку ясно: элита! Роман Анатольевич прищурился. Едва заметно мне кивнул и сразу же отвел взгляд. Но Олег уловил.


      - Кто это? - неприязненно спросил он.


      - Так, один знакомый, - отмахнулась я.


      Таня сразу же посмотрела, куда следовало. Таким, знаете ли, оценивающим взглядом! Позже, в зале, когда потихоньку гас свет, она негромко спросила меня:


      - Ты не находишь, что твой знакомый очень похож на Мишу?


      - Это его родной брат, Роман, - сухо пояснила я, не желая вдаваться в подробности.


      - Да? - она повернулась ко мне и долго что-то разглядывала на моем лице. Я уткнулась в программку. Хорошо, свет наконец гаснет.


      - А он интересный мужчина. Даже красивее Миши, - сказала мне с намеком.


      - Ерунда, - презрительно заметил Олег уже в полной темноте. - Мелковат он против Михи!


      - Тише! - сердито шикнули на него сзади.