Прежней дружбы у нас не получилось. Теперь я просто молча терпела Светку. Ее непосредственность раздражала. И, кроме того, мой жизненный опыт с некоторых пор намного превосходил ее знание жизни. Наверное, я сочувствовала Светке. Она тоже училась в институте, но так и не завела себе там друзей. Вот я ее и жалела. Жалела и терпела. А в свою жизнь не пускала.


      Папа с тетей Ниной не одобряли эти визиты. Понять их было можно. Нельзя было понять меня. Я и сама не понимала, почему не прикрываю эту "лавочку"? Вероятно, мне доставляло удовольствие видеть откровенную влюбленность Олега, которой он, к моему недоумению, не стеснялся и заявлял открытым текстом:


      - Дураком был. Теперь поумнел. Мишке своего не уступлю.


      Наверное, я мелко и недостойно мстила за прошлые переживания. Все может быть. Только эта ситуация меня искренне забавляла.


      - Олег, - говорила я ему, - Сколько можно повторять, что я вышла замуж? За Мишку. Ты понимаешь? Я его жена.


      - Ври больше! - хохотал Олег.


      И Светка заливалась вместе с ним:


      - Когда это вы успели?


      Когда? Когда? Мало ли, когда? Все вам расскажи, покажи и дай попробовать. Обойдетесь. Это мои трудности.


      - А если я не вру?


      - Ну, подумаешь! Разведетесь.


      Они мне не верили. Просто не хотели верить. А что-то доказывать я не считала нужным.


      Один раз Светик все же засомневалась и, улучив минуту, тихо спросила:


      - Ты что, спала с ним?


      - Как же еще? - искренне и просто удивилась я. - Он же мне муж.


      Именно простота моей реакции еще больше убедила Светку, что ее глупо разыгрывают.


      Ситуация и впрямь была забавной. Но у Рыжего могла иметься иная точка зрения на сей счет.


      Мишка являлся вульгарным собственником. И собственником агрессивным. Так что я, как стрекоза из басни Крылова, слишком поздно задумалась о возможных последствиях. И теперь ругала себя на все корки за то, что два года в моей голове гуляли сквозняки. Все-таки неприятно ощущать себя виноватой. Даже если вина и небольшая. Особого преступления, считай, нет - маленькое недоразумение. Но как отнесется к щекотливой ситуации Рыжий?


      Вода в корыте остыла. Пора мыться, иначе тетя Нина весь вечер испортит своим бухтением.


      Я уже помылась и почти вытерлась, когда с терраски стало доноситься что-то непонятное. Чье-то гудение сначала. Затем послышался звон разбитого стекла, теткины оханье и невнятная скороговорка, а затем и звук тяжелого удара. Все это было слишком необычно. Мы с теткой в это лето жили довольно уединенно. Олег, который пришел из армии месяц назад, и Светка уехали в город по делам и вернуться хотели только завтра. Следовательно, это не ко мне. Отец? Он в санатории. Кто-то к тетке?


      Любопытство - далеко не лучшая, но неотъемлемая черта моего характера. Полотенце так и запорхало в руках. Халат, казалось, сам натянулся, пуговицы - сами застегнулись. Волосы - в тюрбан из полотенца, и скорее на терраску - посмотреть, что там случилось?


      Я так и выскочила из сеней: во влажном халате на голое тело, босиком и с криво повязанным на голове полотенцем.


      Какой-то огромный мужик, стоя ко мне спиной, обнимал тетку. На терраске не включили свет, и рассмотреть мужика не удавалось. И все же я замерла. Не видела. Не видела, кто это. Но откуда-то знала: Мишка. Тут тетка дотянулась до выключателя. Вспыхнул свет. Ну, конечно. Кто же еще? Узнать его, правда, трудно. Короткие, аккуратно лежащие, выгоревшие на солнце волосы. А вспоминались мне все время рыжеватые кудри или тот "ежик", что украшал его голову на проводах. Казалось, он стал еще выше ростом и еще шире в плечах и груди. Или я просто забыла, какой он огромный?


      Мишка высвободил у тетки одно плечо и повернулся ко мне. С минуту молчал. В голубых глазах запрыгали знакомые чертики:


      - Привет, любимая!


      Голос веселый, как и раньше. Только на одну секунду по его лицу метнулась тень тревоги и ожидания. Ожидания чего? Метнулась и исчезла, словно померещилась. Мне было не до размышлений. Я видела только голубые лужицы под светлыми ресницами. И я смотрелась, смотрелась в них. Что-то странное творилось в душе. Радость? Нет. Это - не радость. Совсем другое. Потрясение - вот что это такое!


      Вот он, здесь, я наконец вижу его! Ощущение было настолько острым, что причиняло боль. Я все стояла и смотрела, смотрела... И не могла шелохнуться. Подсознательно родилась мысль, что любое движение повлечет за собой обморок. Лучше не рисковать. Мишка не любил слабонервных. Лишь через несколько минут у меня получилось вздохнуть:


      - Рыжий!


      Он шагнул от тети Нины, убирая руку с ее плеча. И ни тебе "здравствуй", ни "как дела?". Мы молча обнялись.


      - Приехал!


      - Угу!


      Единственный раз я сама потянулась к нему. Первая. Обвила его шею руками. Прижалась всем телом. Руки у него такие большие, сильные, теплые. Губы - такие ласковые. Показалось, пролетел целый миллион лет. Или всего одно мгновение?


      - О-о-ох...


      - М-м-м...


      Мы бы так и стояли, крепко обнявшись и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Но тетя Нина материализовалась рядом с нами прямо из воздуха и сказала:


      - Да отпусти же ты мужика. Его же кормить надо.


      Я отшатнулась и налетела ногой на чемодан, который сиротливо стоял у так и не закрытой на улицу двери. Вот что это был за тяжелый удар! Рыжий, наверное, просто разжал руку, и чемодан грохнулся на пол.


      - Рыжий, а ты что, прямо сюда?


      - Заехал на час к родителям... Домой заскочил, штатскую одежонку в чемодан запихнул и к вам.


      - Когда же ты, Александра, будешь его по имени называть? - возмутилась тетя Нина. - Мишенька! Идем в дом, голубчик. Рыженький мой. Идем, мой хороший.


      Мишка подхватил одной рукой тетку, другой - чемодан и вошел в дом.


* * *


      Следующие два часа пролетели - я и не заметила. Мишка только растеряно наблюдал за тем, как мы с теткой носились вокруг него, и жалобно блеял:


      - Аль... теть Нин... да бросьте вы все это...


      Грех было не использовать еще горячую печку. Воды нагрели - океан, и с трудом усадили Мишку в корыто.


      Тетка то и дело подбегала к сеням и тоненьким голоском спрашивала:


      - Мишенька! Может, тебе кваску холодненького?


      - Угу, - отзывался Рыжий.


      Я тащила ему банку с квасом. А через пять минут тетку посещала новая привлекательная идея. Она опять оказывалась возле сеней:


      - Мишенька! А, может, тебе молочка с пряничком?


      - Можно и молочка, - слышалось из-за двери.


      И я неслась к нему уже с крынкой. В определённый момент у меня возникло сомнение в разумности теткиных действий:


      - Теть Нин! У него понос не начнется?


      - А я и не знаю, - охнула от испуга тетка.


      Наконец, чисто вымытый Мишка сидел за столом, заставленным тарелками, судками и кастрюльками. Из чемодана были извлечены старые джинсы, линялая зеленая футболка. И то, и другое трещало на нем, угрожая расползтись по швам. Впрочем, Рыжий, на мой взгляд, не испытывал от тесных вещичек никаких неудобств. Он ел, и ел, и ел. А мы с тетей Ниной сидели напротив и смотрели, как он это делает. И куда в него столько влезало? По-моему, до армии он ел в три раза меньше... Тетка с удовольствием подвигала к нему все новые тарелки. Сама, между делом, расспрашивала. Рыжий веселился вовсю, запудривая мозги внимательным слушателям. Ох, уж эти его беспечность, самоуверенность. Зато как преподносил теперь свои промахи! История о том, как он принял собаку в кустах за одного из непопулярных в части офицеров, долго вызывала приступы смеха.


      Наше веселье было неожиданно прервано.


      - Здравствуйте. Что это у вас полотенце на полу валяется?


      На пороге стояли Олег и Светка.


      - Где? - вскинулась тетя Нина.


      - На терраске, - пояснила Светка и протянула ей полотенце, которым я вытирала волосы. - И стекло там битое.


      Олег же переводил взгляд с меня на Рыжего, а с Рыжего на стул у окна. На спинке этого стула висела Мишкина военная форма.


      - Здорово, Миха! - он пожал вскочившему из-за стола Рыжему руку. - Когда вернулся? Сегодня?


      Мишка кивнул, так как рот его еще был битком набит едой.


      - И прямо сюда?


      Мишка опять кивнул и потащил Олега к столу, по дороге делая судорожные глотательные движения. Они оживленно о чем-то забасили. Мне очень хотелось послушать их разговор. Но с одной стороны тетка злобно шипела, дескать, мне нельзя доверять вещи - надо же швырнуть на пол такое полотенце! А с другой стороны с вопросами приставала Светка: