Глафира Душа - Привет, Ангел

– Я довезу вас. Вы сейчас не сможете сами.

– Да, да, спасибо. В Склиф. За той «скорой».

Муж долгое время провел в больнице, перенес несколько операций – и черепно-мозговая травма была, и нога очень сложно заживала. Потом еще какое-то время ходил с палочкой, делал супермассажи, втирал супермази, заказывал за границей суперлекарства. Помогло. Оклемался. Выздоровел.

А ребята погибли. В другой машине люди тоже здорово пострадали – один погиб, другой еле-еле выкарабкался. Но самое страшное – ребенок. Жена моего мужа спокойно пережить такую ситуацию, естественно, не смогла. Да и кто бы смог? Начались схватки, преждевременные роды. Ребеночек – мальчик появился на свет мертворожденным. Врачи говорили, что если бы девочка, то выжила бы. Девочки – они более приспособлены к жизни, к стрессам, а бедный мальчик не выдержал. Сама она лежала какое-то время в реабилитационном загородном стационаре, вышла из него более-менее вменяемой, правда, с застывшим выражением боли в глазах. Ну это не я говорю, это опять же общие знакомые – я-то ее не вижу.

Семья у них сейчас какая-то странная. Любви-то ведь изначально не было – так, флирт, легкая влюбленность, пересып, беременность. А для брака, видимо, чувства поглубже необходимы. Так и живут – детей нет. Он работает как одержимый. Поседел, постарел, прихрамывает, почти не улыбается никогда. Она – не знаю, чем она живет, но, говорят, выражение боли в глазах сменилось равнодушием.

Но интересно другое. Тот мужчина, который в день аварии подвозил меня, потом как-то нашел мой телефон, может, по номеру машины вычислил, а может, в столе справок больницы – я оставляла на всякий случай – не важно (сам он так и не признался). Позвонил, поинтересовался моими делами, предложил встретиться. Я была настолько ему благодарна, что он в тяжелейший момент моей жизни был рядом, что решила – куплю ему огромный букет цветов. И на свидание с мужчиной я пришла с тридцатью пятью потрясающими розами. Что вы думаете? Он встречал меня с точно таким же букетом, с розами такого же цвета и такого же сорта! Это была фантастика!

Собственно говоря, фантастика продолжается. Мы живем вместе, и я, кажется, снова беременна. Ну об этом пока не будем. Но у меня… тьфу-тьфу-тьфу… есть надежда на счастье! Да что там надежда?! У меня есть счастье!

Поэтому, когда кто-то начинает плакаться о своей несчастной женской доле, я рассказываю свою историю – страшную, жуткую, прекрасную, счастливейшую из всех историй!

Игорь зарабатывал на жизнь частным извозом. Причем был оформлен в налоговой инспекции, имел все соответствующие разрешительные документы – все по правилам. Труд тяжелый, не очень-то денежный, но так уж сложилось.

Главный минус – быстрый износ автомобиля. А что это значит? Это значит, что колоссальная часть заработанных денег уходит на ремонт, на обслуживание, на профилактику. Конечно, он не то чтобы еле-еле сводил концы с концами, на жизнь хватало, но жизнь – она ведь разная. Средний уровень жизни, средний достаток. В доме все есть, дачка небольшая тоже в тридцати километрах от Москвы, на отдых раз в год семья обязательно выезжает. Жена работает. Она у Игоря молодец – труженица, хозяйка хорошая и вообще верная подруга жизни.

Под словом «верность» Игорь понимал не супружество без измен. То есть измены (связь с другими мужчинами или женщинами) – не есть доказательство неверности, считал он. Можно встречаться с кем-то, иметь любовников, но при этом оставаться преданным своей семье. А можно даже и не помышлять об адюльтере, но в семье быть «ни рыба – ни мясо». И что в этом хорошего? Вот он, например, считает себя верным своей семье. А разве нет? Добытчик, все для своих делает, не просто деньгами откупается, а всегда в курсе всех проблем, всегда с помощью и к жене, и к ее родителям, и к дочери. Никогда не нагрубит им, по дому часть работы на нем – продукты, большие покупки, участие в генеральной уборке. В гости – вместе, гостей принять – вместе. И если даже он при этом позволяет себе увлечься кем-то и безо всякого ущерба для семьи повстречаться с понравившейся ему женщиной, то что в этом страшного? Можно считать его неверным? Игорь не считал. Танюха (это жена) всегда окружена его мужским вниманием, иной раз даже не успевает соскучиться по его ласкам. Так что обижаться ей не на что.

Работал Игорь по-честному. Практически всегда… Почти всегда… Конечно, у него был принцип «клиент – деньги», но изредка, иногда, крайне-крайне редко этот принцип мог быть заменен на иной – «клиентка – любовь».

Ну под словом «любовь» здесь понимался совершенно определенный физиологический акт. С одной стороны, зачем бы ему это? С другой, бывали действительно тяжелые дни – скупые клиенты, проблемные ситуации, пробки, непогода – когда к вечеру аж руки дрожали от усталости, напряжения и внутреннего дискомфорта. И если в такой ситуации какая-то дамочка в явно заигрывающем тоне называла адрес и на вопрос: «Сколько платим, красавица?» отвечала: «А может, по любви?», он соглашался. В таком случае удавалось расслабиться, немного разжать внутреннюю пружину, с улыбкой попрощаться и тут же забыть о приключении.

Бывали и посерьезней встречи. Но, честно говоря, работа выматывала, а ведь любое увлечение – это же труд, занятие, это же время, энергия, и не всегда был в нем запас этой жизненной энергии. Так что встречи бывали, иногда и более-менее длительные, но в большинстве своем не очень серьезные, не цепляющие за душу, – так, сменить впечатления, отдохнуть.

Февраль в этом году выдался слякотный, неприятный. (Как будто февраль бывает приятным.) Игорю всегда казалось, что самые тяжелые месяцы – это февраль и ноябрь. Февраль – потому что конец зимы, уже все устали от холода, от снега, а весны никак не дождешься. Единственный плюс – короткий месяц. А ноябрь – это просто жуть. Впереди вся зима, темнотища, ветер, снега еще нет. Безрадостно, уныло, тускло. И хотя если подходить философски, то он согласен с выражением «у природы нет плохой погоды», а если с позиций его разъездной жизни – то ничего хорошего он в этих месяцах не видел. И пассажиры нервные, замершие, усталые почему-то уже с утра. То ли дело май, летние месяцы… Не работа – одно удовольствие. Тепло, светло, чисто, одежды легкие, настроение приподнятое и платят соответственно…

Вообще для клиентов Игорь всегда старался создать приятные условия. В машине у него порядок был редкий. Коврики вымыты (благо в гараже у него мойка бесплатная с горячей водой), сама машина всегда чистая, легкие ароматизаторы – навязчивые запахи он сам не любил, масса кассет на выбор – от классики до шансона. Клиенты в большинстве своем были довольны.

Как-то сел один чудной дядечка, не очень ухоженный, полноватый, с мятым портфелем, а у Игоря радио какое-то включено. Игорь спрашивает:

– Устраивает музыка или что-то иное предпочитаете?

Дядечка безнадежно махнул рукой:

– Да пусть будет. Все равно то, чего я люблю, у вас нет.

– А именно?

– Ну, например, «Болеро» Равеля.

Когда через минуту зазвучала именно эта мелодия, мужик обалдел. Игорь как-то наблюдал такое в театре – когда актер преображается. В первом акте он, например, в костюме, который ему явно мал – рукава коротки, брюки по щиколотку, пуговицы внатяг, прическа взъерошена, взгляд тревожен, неуверен, заискивающе-угодлив. А во втором акте – это самодовольный господин в дорогих одеждах, с набриолиненными волосами, высокомерием во взоре, медленной речью и царственными жестами… Его поражало это искусство преображения, этот талант…

И вдруг нечто подобное он увидел в своей собственной машине. У дядечки прервалось дыхание, загорелись глаза, он восторженно посмотрел на Игоря, потом как-то обмяк, прикрыл веки и с улыбкой тихого счастья слушал свою любимую мелодию.

– Я потрясен, – сказал он, рассчитываясь. Оставил лишние сто рублей и с сияющим лицом вышел.

Игорь в очередной раз убедился в том, что человеку не так уж много надо для счастья. И главное, что это немногое может дать Игорь. Это грело душу.

Или еще случай. Остановила его женщина, прилично одетая, симпатичная, но с такой болью в глазах. Села, попросила разрешения закурить.

– Музыка нравится? Или заменить?

Она ответила сквозь слезы:

– Вы извините. Мне так плохо. Если есть что-то для души…

Он поставил Розенбаума. Женщина плакала. Слезы… сигаретный дым… Пожалуйста, погромче… вот есть салфетка… возьмите… Может быть, попить, у меня есть вода…

В общем, пассажирка выплакалась, попила воды, немного успокоилась и тоже оставила денег сверх договоренности. Искренне поблагодарила, извинилась за свое состояние, а у него в душе надолго осталось приятное чувство от человеческого взаимопонимания, единения, сопереживания.

Так вот, про февраль. Он ехал медленно в крайнем левом в ожидании клиентов и мысленно прикидывал предстоящие расходы: в конце февраля у Танюхи день рождения – хорошо еще некруглая дата – тридцать восемь лет – можно и не очень широко отмечать, но все равно гостей собрать надо, и подарок хороший преподнести. А в подарок она куртку кожаную просила. Надо будет с ней в воскресенье съездить, пусть примерит, посмотрит. А потом 8 Марта. Вот уж затраты так затраты – мало того что жена с дочерью, а еще теща, а еще в налоговой девчонок поздравить. Короче, деньги нужны – это раз. И время – за подарками выбраться – это два. Решил он делать это в несколько приемов. Сейчас заедет в магазин посмотрит дочери мобильник (она давно мечтает), потом через пару дней Танюшке своей халатик возьмет – приглядел в одном магазине – очень симпатичный. Ну а там потихоньку и теще, и остальным.

Надо сказать, что Игорь сажал к себе далеко не всех подряд. Частенько проезжал мимо, а иной раз, останавливаясь и интуитивно почуяв негатив, не брал пассажиров. Девицы сомнительного вида его отпугивали всегда. Лица кавказской национальности, хоть и платили неплохо, как правило, вызывали опасение, поэтому если и вез, то по одному. Двоих-троих мужиков брал крайне редко, предварительно прислушиваясь к себе – есть внутри тревога? Нет? И не в трусости дело, а в элементарной осторожности. Вон сколько ребят – знакомых водил – пострадало, особенно кто по ночам работает. И бритвой горло режут, и ножом пугают, и деньги отбирают, и из машин выбрасывают. Опасная работа, ничего не скажешь. Вот и приходится в момент принятия решения: брать – не брать пассажира – включать повышенное внимание.