Глафира Душа - Привет, Ангел

Маша носилась между больницей и роддомом. Лену положили на недельку пораньше. Роман настоял. Пусть понаблюдают. До родов буквально несколько дней, лучше полежать. Он так волновался, что ему самому прописали успокоительные средства. То не спит, то чешется, то еще что-то. Господи, Лена меньше переживает, чем он. Слава Богу, беременность отходила более-менее нормально. Поправилась, правда, намного. Живот огромный. Ножки худые, шейка тоненькая. Одни глазищи и живот.

Измучилась Маша с ними. То к мужу ехать надо, то к дочери. А работать? А дом содержать? Пришлось сиделку нанять Юре. Пусть дорого, а что делать? Учеников Маша бросить не может. С работы ее никто не отпустит. А с Юрой-то целыми днями надо сидеть. Хорошо, что Володя есть у нее. Вот это человек! И на машине подвозит, и деньгами помогает. Как же ей повезло с ним! Наконец-то она в полной мере может выразить свое женское начало. Так он ласков с ней, нежен, внимателен. Так относится к ней уважительно! Очень ему рада Маша! Очень! Поначалу думала, что нашла себе мужчину только для утех в постели. Ан нет! Он оказался настоящим другом. И в трудной ситуации поддержать, и поучавствовать в решении ее проблем, и на любые темы поговорить – пожалуйста, ни в чем ей нет отказа!

Операция у Юры прошла удачно. Теперь, конечно, тяжелый восстановительный период. Потом еще долгое время – строгая диета. Ну и полный отказ от алкоголя! Маша была даже рада такому развитию событий. Как ни страшно это звучит, но правда: она была рада. Сама судьба подсказывает ему решение. И в его власти принять его или нет. Хочешь жить? Хочешь получать радость? Приносить ее другим? Живи! Не хочешь? Твой выбор! Пусть таким страшным путем: через боль, через операцию, через мучительный отказ от привычного допинга. Ну а если иначе никак?

Сколько уговаривала его, просила, умоляла! Сколько вариантов лечения предлагала ему? Ничего не нужно было! Ни на что не мог решиться. Теперь пусть сам выбирает.

Леночка вот-вот должна родить, буквально со дня на день. Роман молодец, уже все приготовил для встречи жены из роддома. Настоящий семьянин! Не очень, правда, Леночке легко с ним. Не привыкла она быть подконтрольной, отчитываться о каждом своем шаге. Напрягает ее такое положение вещей. А Романа тоже можно понять. Он же видит, как мужики шеи сворачивают вслед Ленке… Ревнует он ее. Пытается всеми силами удержать около себя…

Маша вздохнула. Прикинула ситуацию дочери на соседскую, Иркину, семью. Ну что толку, что та своего Валерку, что называется, «пасет»? И работать заставляет, и звонит постоянно: «Где ты? Ты с кем? Когда домой?» Только слепой не понимает, что он гуляет направо и налево. И что ни одного удобного случая не упустит. Так что Иркины иллюзии остаются таковыми только для нее.

Видимо, и Романа ждет такая же ситуация. Это сейчас Леночке ни до чего дела нет. Ей бы родить нормально, выкормить ребеночка, на ножки поставить. А там – через год-полтора развернется Леночка! Ой, чувствует Маша, развернется… И ни Роман, никто другой не удержит. Что поделаешь? Натура!

Катя позвонила Маше под вечер:

– Подруга, как ты?

– Ой, Кать! Измучилась я вся. То больница, то роддом, то работа, то по магазинам. Не жизнь, а бег с препятствиями!

– Слушай, а давай я тебе чем-нибудь помогу.

– А чем, например?

– Ну, если хочешь, могу завтра с тобой на машине проехаться – и к Леночке заедем, и Юру навестим.

– Давай! Я как раз наготовила всего и дочери, и мужу. Сижу и думаю, как же я со всеми банками-склянками справлюсь.

– Все! Решено! С утра забираю тебя со всеми твоими кулинарными изысками.

– Отлично! Мы с тобой нигде долго задерживаться не будем. Только еду передадим и все!

– Договорились!

Но на следующий день все сложилось не совсем так, как планировала Маша. Вернее, даже, совсем не так.

С утра они с Катей поехали в роддом, передали пакеты и подошли к окну той палаты, где лежала Лена. Но на крики Маши «Леночка! Дочка!» выглянула какая-то незнакомая женщина, скорее даже тетка без определенного возраста, и, чуть приоткрыв окно, сказала:

– Увезли Лену рожать. Ночью еще.

– Как увезли? – Маша почувствовала, как защипало в носу, увлажнились глаза, сжало горло. Она оперлась о Катю, которая стояла рядом и так же, как и Маша, тревожно смотрела вверх.

– Почему увезли? Она что, сама не могла идти?

Но тетка и не думала отвечать. Она дала понять, что разговор окончен: закрыла окно и отошла в глубь палаты.

– Кать, – Маша сразу превратилась в беспомощную, взволнованную женщину. У нее задрожали колени. Наверное, именно в этот момент впервые в жизни она поняла, что значит выражение: «трясутся поджилки». Что это за поджилки такие? Где они спрятаны? Никто не знает. А как начинает трясти человека нервный озноб – так сразу и понимаешь, что это такое. – Кать, пойдем… спросим… там… – Она неопределенно куда-то махнула рукой, но Катя поняла.

– Пойдем. Я тебя сейчас посажу, а сама в справочной все узнаю.

В окошке справочной сначала ничего не поняли:

– Какая такая Трофимова? Трофимова не поступала. Ищите в другом роддоме.

Катя беспомощно и растерянно посмотрела на подругу. Та как будто опомнилась:

– Ах, да! Она ж фамилию сменила. Теперь она Виноградова по мужу!

– Виноградова Елена Юрьевна, – отчеканили в окошке. – Есть такая. В родблоке. Пока известий нет.

– Как нет? А когда будут?

– Гражданка! Вы сами понимаете, о чем спрашиваете?! Когда родит, тогда и будет известно!

– А сейчас все нормально у нее?

Но сестра демонстративно захлопнула окно, всем своим видом показывая, как она устала от дурацких вопросов и какие все же бестолковые эти посетители.

Катя села рядом с Машей:

– Что будем делать?

– Даже не знаю.

– Если у нее ночью начались схватки, а сейчас одиннадцать утра, то, может, скоро и родит? – предположила Катя.

– Да пора бы… Позвоню-ка я Роману. Пусть приезжает.

Роман сказал только одно слово:

– Еду!

И Маша впала в непонятное оцепенение. Она сидела и смотрела в одну точку на стене, не двигаясь, не разговаривая. Катя пыталась о чем-то спрашивать подругу, но ответа не получала.

Приехал Роман. Он вбежал в помещение взъерошенный, возбужденный, нервный. Кинулся к Маше. Она кое-как вышла из своего состояния, пытаясь поделиться с зятем скудными новостями.

Романа столь незамысловатая информация не устроила, и он надолго припал к окошку справочной.

Когда же он наконец вернулся к женщинам, то лицо его выглядело если не белым, то серым уж точно. Бескровные губы, тревожные глаза, испарина на висках.

– Сказали, осложнения какие-то…

– Что? Какие? – Маша напряглась и подалась вперед.

– Вроде сначала все шло нормально, а потом… я точно не понял… Приняли решение кесарево делать.

– Ну?

– Вот сейчас срочно готовятся к операции. Это же внезапно, внепланово.

– А что случилось-то?

– Кровотечение открылось. Не могут остановить.

– Ой! – Маша схватилась за сердце.

Катя кинулась к первой попавшейся медсестре, попросила капли. Та не просто принесла валокордин, а уложила Машу на кушетку в каком-то кабинете, измерила давление, сказала:

– Вы полежите здесь, прикройте глаза.

Я сейчас поднимусь в родблок, все узнаю. Приду, расскажу вам. Не волнуйтесь! Сегодня очень хорошая смена дежурит. Все будет хорошо!

– Спасибо вам огромное! Мне уже лучше. Сердце отпустило. Вы только возвращайтесь побыстрее…

– Маш, – Катя на цыпочках вошла к подруге. – Ты как?

– Чуть лучше.

– Оказывается, здесь нельзя посторонним. Меня к тебе на минутку пустили. Давай я сейчас поеду к Юре в больницу, отвезу ему передачу, а потом вернусь за тобой.

– Да, поезжай к Юрке. А за мной можешь не возвращаться. Роман здесь. Он меня довезет.

– Ну хорошо! Удачи! Я позвоню тебе!

Катя вышла из роддома, села в машину, тронулась в сторону Юриной больницы, но далеко отъехать не успела. Ее остановил Машин звонок:

– Кать! Мальчик! Три восемьсот! Здоровый, хороший!

– Слава Богу! Машка, поздравляю! – Катя от нахлынувших чувств даже расплакалась. Остановила машину, полезла в сумку за платком. – Какое счастье, Машенька! А как Леночка?

– Пока в реанимации. Но с ней тоже все нормально! Врачи и правда классные! Стоял вопрос об удалении матки. Представляешь? Но ничего, справились! Все хорошо!

– Машенька, я целую тебя! Я так рада! Роман как?

– Ой, счастлив безмерно! Всем друзьям своим названивает, делится радостью! Аж сияет весь! Правда, Катька, это такое счастье! Такое счастье!

– Ир, мне тут Юрка звонил.

– Ну?

– Ты ж знаешь, ему операцию сделали. Все вроде бы нормально.

– Да, знаю. И что?

– Просит, чтоб я ему выпить принес.

– Валер! Это ужасно! – Ира была ошеломлена услышанным.

– Понимаешь, я даже не знаю, как лучше поступить…

– А что тут знать-то?! Ты что, сомневаешься? Ему же нельзя! Совсем! Категорически!

– Это я понимаю… Но он же меня как друга просит. Он обидится, если я ему откажу.

Ира аж задохнулась от нахлынувших эмоций:

– Что значит обидится? Да и плевать! Ты пойми, его это может убить! Тем более после наркоза, тем более на фоне капельниц и всяких препаратов… Я даже поражаюсь, что ты вообще на эту тему разговор заводишь. Нет – и все!

– Ир, ну а как я ему-то об этом скажу?

– Да как хочешь, так и говори! Лучше уж тогда вообще не навещай, если так!

– Выходит, бросить друга в беде?

– А ты хочешь стать виновником очередной беды? Так, что ли?!

– Да ты пойми, не я, так кто-то другой ему принесет. Соседа по палате пошлет в магазин или ту же уборщицу.

– Валер! Не говори глупости! Во-первых, Маша ему денег сознательно не оставляет. А во-вторых, даже если кто-то и возьмет грех на свою душу, то только не ты.