Глафира Душа - Привет, Ангел

– Я подумала, а как это Машка, считай, без мужика живет?

– Слушай, что ты ко мне с такими вопросами обращаешься! – Валера заерзал в кресле, занервничал. – Это ваши женские разговоры! Сама у Машки и спроси!

– А чего ты закричал?! Что я такого спросила?!

– Ну а я откуда знаю? – продолжал на повышенных тонах Валера. – Только присел, только решил отдохнуть после работы, так нет – ты со своими дурацкими вопросами!

– Ой, Господи! Подумаешь, отвлекла его от отдыха! Просто Машку жалко!

– Все! Достала ты меня, Ир! – Валера в сердцах швырнул журнал, который до этого перелистывал, и пошел на кухню курить.

– Наташ! Дочь! – позвала Катя из кухни.

– Да, мам!

– Помоги мне посуду убрать из гостиной.

Наташа с радостью откликнулась.

– Мам, а что случилось? Почему тетя Маша плакала? Она что, заболела?

– Заболела? С чего ты взяла?

– А почему еще люди могут плакать? Ну… если только обидел кто?

– Я думаю, что она скучает по дочери. – Немного слукавила Катя. Не могла же она ребенку пересказать истинную причину слез подруги.

– По Леночке?

– Ну да!

– А Леночка что, совсем не приезжает?

– Приезжает иногда, но редко. А дядя Юра тоже часто дома отсутствует. Вот тетя Маша и обижается на них, что они ее одну оставляют.

– Мам, а я тоже часто одна остаюсь.

– Как одна? Когда ты бываешь одна? – заволновалась Катя. – Ты то в школе, то с няней.

– Вот именно, с няней. Ни ты, ни папа со мной совсем не занимаетесь. – Наташа обиженно поджала губы и вздохнула.

– Ты же знаешь, мы работаем. Теперь вот еще дом надумали покупать. Помнишь, мы картинки с тобой смотрели?

– Да, помню такой толстый журнал… Красивые дома! – И замолчала.

Потом добавила после паузы:

– Мам, а может, вы мне братика родите?

– Братика?! – Катя под таким ракурсом не рассматривала до сих пор свою дальнейшую жизнь.

– Ну да! Или хотя бы… собачку.

Катя рассмеялась.

– Вот дом купим, и собачку я тебе обещаю.

Наташу такой поворот беседы успокоил, а вот Катю, наоборот, расстроил. А ведь, правда, что-то у них разлаживается в семейной жизни. Вроде бы со стороны посмотреть – образцово-показательная семья. Супруги работают, оба состоятельны, успешны. Дочь хорошо учится, посещает занятия по рисованию и по французскому языку. Дом собрались покупать, за границу выезжают все вместе. Да, все так! Но что-то уходит из их совместной жизни: ежедневное общение, что ли. Видятся они редко, разговаривают мало. У каждого свой бизнес, свой круг делового общения. Дочь – и правда – сама по себе. Все у нее есть – и своя комната, и няня, и любые игрушки, и редкие книжки… Только общения с родителями практически нет. По выходным если только. Да и то далеко не всегда. То у Кати какая-то встреча, то у Андрея – важное мероприятие.

Катя задумалась о муже. Хороший он у нее, конечно. Никаких претензий у Кати к нему нет. Всегда уважителен, спокоен, всегда внимателен и к ней, и к дочери… Просто все реже и реже собираются они вместе. Да и близость интимная случается у них не так часто, как раньше. Еще два-три года назад, помнится, занимались они любовью несколько раз в неделю. А сейчас – всего-то два раза в месяц. Надо же! Опять эта мысль ее посещает. Только недавно задумывалась она об интимной близости с супругом. Прошло всего несколько дней – и опять. Уж не навязчивой ли становится эта идея? И не то чтобы Катю расстраивало такое положение вещей. Вроде бы нет. Она тоже уставала на работе, тем более что и за рулем сама, а это тоже утомляет. Поэтому у нее самой подчас не оставалось сил на любовную игру. Какие уж тут претензии к мужу? И все же… все же… Может, покупка дома сблизит их? Может, совместная деятельность по отделке жилища или покупка мебели оживит их отношения? А может, и правда, ребеночка еще одного родить?

– Мам, привет!

– Ой, Леночка! Наконец-то! – обрадовалась Маша. Дочь звонила нечасто, поэтому Маша всегда искренне радовалась проявлению дочернего внимания.

– Мам, как поживаешь? Как папа?

– Да все, как обычно. Отец – с переменным успехом. То пьет, то похмеляется. Здесь, правда, из очередной поездки вернулся с подарками. Тебе кое-что привез.

– Да? Здорово! Спасибо!

– Когда заедешь?

– Заеду на днях. Я поговорить с тобой хотела.

– Приезжай! Ты одна или с мужем будешь?

– Одна, мам. Роман до вечера на работе, а я бы к тебе днем после учебы заскочила бы. Ты во сколько будешь дома?

– Приезжай завтра после трех!

– Хорошо, до встречи!

На следующий день Лена приехала к Маше.

– Как же я скучаю без тебя! – Маша обняла дочь трепетно и крепко одновременно. – Почему ты так редко бываешь?

– Мам, Роман не любит меня одну никуда отпускать, а с ним, честно говоря, мне не хочется лишний раз с папой встречаться. Сама понимаешь…

– Ну да.

Обе вздохнули одновременно.

– Ладно, пойдем покажу тебе подарки. Вот смотри – целая сумка!

– Ой, надо же! Что это с папой случилось? Давно он нас никакими гостинцами не баловал.

– Не говори! И мне много чего привез, и себе кое-что. Сама удивляюсь!

– Спасибо ему большое! Я позвоню вечером, лично его поблагодарю.

– Пошли на кухню. Покормлю тебя твоими любимыми голубцами. И картошки нажарила с луком, как ты любишь!

Но что-то дочь ела вяло, без аппетита. Ковыряла вилкой еду, жевала без удовольствия. И вообще у Маши создалось впечатление, что села она за стол только, чтобы не обидеть мать, безо всякого желания. И это было странным, поскольку еда была самая что ни на есть Леночкина любимая.

Но когда дочь заговорила, то все стало ясно, все встало на свои места.

– Мам, я беременна, – мрачно сказала Лена.

– Леночка, а почему так печально ты мне об этом сообщаешь? Хорошая ведь новость!

– Новость-то, может, и хорошая, да не совсем, – вздохнула Лена.

– Объясни толком, в чем дело!

Лена вздохнула опять. Тяжело и шумно. Даже как будто с надрывом.

– Да не вздыхай ты так! Мне аж не по себе становится от твоих вздохов!

– Мам, послушай! Первое: я плохо себя чувствую. И это меня раздражает. Второе: мне бы институт сначала закончить. А то я только на третьем курсе: ни то ни се. А третье… – Она в замешательстве замолчала.

– Ну? Что третье?

– А то! – Ленино лицо стало жестким. – Ты вспомни, как я замуж выходила?

– Ты имеешь в виду свою мнимую девственность? – Маша понизила голос, будто боялась, что их кто-то услышит.

– Вот именно.

Дело в том, что Леночка всегда выглядела ангелом. Но это нисколько не мешало ей вести бурную личную жизнь чуть ли не с пятнадцати лет. Правда, Лена признавалась матери, что лишилась девственности в семнадцать. Однако, если честно, то за два года до этого она уже вовсю крутила любовь с ребятами.

Внешность Леночкина была очень обманчива. Пухлые губки, трогательная челка, невинный взгляд из-под длиннющих ресниц. От этих ресниц пацаны, видно, и сходили с ума. Леночка голос почти никогда не повышала, смеялась, как журчащий ручеек, и со всеми была ровна и приветлива.

Ребята ее не обижали. Похоже было, в нее действительно влюблялись. Пусть ненадолго, но искренне. И все, кто когда-то имел с ней близость, оставались ее приятелями. Она умудрялась ни с кем не ссориться… Ну одно слово – ангел!

Когда Роман увидел ее в институте, куда заезжал к другу, то чуть ли не с первого взгляда понял: все! Он пропал! Этот ребенок, эта девочка с трепетными ресницами и ясными глазами – его мечта! Тоненькие пальчики, полупрозрачная кожа, коса, как у русской красавицы! Нет, такого не бывает! Он – взрослый, двадцатисемилетний мужчина – влюбился с первого взгляда, как мальчишка, как пацан…

А она стояла около книжного киоска, разговаривала с подругой, не замечая никого вокруг.

Роман мучительно думал, как подойти, заговорить, познакомиться… Но случай представился тут же. Девушки распрощались, Лена обратилась к продавцу с просьбой показать ей какой-то журнал. Тут уж Роман сориентировался. Приблизился, задал вопрос, типа, как пройти в библиотеку. Потом попросил показать, куда именно ему идти, затем попросил проводить… Короче, от себя он уже ее не отпустил.

Тут же начал ухаживать. Буквально через неделю объяснился в любви, а через месяц сделал предложение. Лена не успела оглянуться, как оказалась невестой. И все бы хорошо, только одно пугало Лену: какой-то консерватизм Романа. Или не консерватизм, а особое воспитание, что ли. Оказалось, что Роман хоть и русский, но родился и вырос на Кавказе, и всю юность провел среди южных людей. А у них, как известно, своеобразные взгляды на поведение женщины. В том числе и на девичью честь. Роман, по всему было видно, не сомневался в чистоте и непорочности своей невесты. Однако предупредил, что после первой брачной ночи положено показать простыню гостям.

– Что? Какую простыню? Зачем? – Лена была просто в ужасе от услышанного.

– Ну ты пойми – это обычай такой! У нас много гостей будет с моей родины. Так принято, чтобы гости увидели кровь и убедились, что невеста была непорочна…

– Да это унижение какое-то! Как ты не понимаешь?! – не унималась Лена.

– Да все я понимаю! Я и сам тебя хочу, аж сил нет! Но терплю до свадьбы! Чтоб все по-людски было!

– Боже мой! Рома, это же ужасно! Неужели нельзя избежать этого? – Лена даже расплакалась от переживаний.

– А что ты волнуешься? У тебя же ведь не было мужчин. – Он даже не сомневался в обратном.

– Ну и что? И что из этого? – она уже жалела, что подыграла ему, поддерживая в нем иллюзию своей непорочности. – А если бы я не была девственницей, ты что, не женился бы на мне?

Этот вопрос поставил Романа в тупик. Он в первый момент даже не знал, что ответить.

А Лена продолжала:

– Разве я не могла любить кого-то до тебя? Ведь могло такое быть? Что тогда?