Когда наконец наряд был выбран, Марина себя не очень-то в нем узнала. В зеркало на нее смотрела стройная женщина на высоких каблуках, в идеально сидящем костюме – в меру коротком, в меру открытом и тем не менее настолько красивом и необычном, что она решилась на покупку.

В то же время нельзя было не заметить, насколько этому нарядному облику не соответствует ее внешний вид: тусклые волосы, грустные глаза, неухоженные руки.

Рита записала мать в салон, дала очередные указания и упорхнула по своим бесконечным делам, ибо за оставшиеся до свадьбы десять дней необходимо было сделать еще очень и очень много.


Марина удивилась про себя: как это она так безропотно подчиняется дочери. Не просто уступает ей, не только идет на поводу, а действительно выполняет ее указания, спокойно воспринимает руководство дочери, ее контроль, ее критические замечания. «Наверное, это не совсем правильно», – вяло рассуждала Марина. И в то же время понимала прекрасно, что только такая форма существования ей сейчас подходит, что сама она не способна не только на какие-то серьезные поступки и дела, но даже и на принятие решений. Поэтому подчинение дочери было в какой-то мере спасением для Марины. Единственное, о чем она не позволяла себе думать, так это о том, что будет, когда Рита окончательно уйдет из дома, когда заживет своей семьей, а Марина останется одна. Причем не просто одна, а наедине со своей душевной болью, которая никак, ну никак не покидала ее. И уже даже, наверное, и не о Максимове мечтала она, понимая всю несбыточность, нереальность, а возможно, и ненужность этой связи. Она скорее всего смирилась с таким положением вещей… Только почему так плохо ей, так безрадостно, уныло? Отчего нет никаких желаний? Ни к чему не возникает интереса? Ничего не трогает? Она уже и волосы привела в порядок, и руки… Уже на серию каких-то дорогостоящих процедур с лицом записала ее дочь. Да, внешний эффект от этих усилий есть, наверное. Да, несомненно, есть. Только глаза как были потухшими, так и остаются. Только как была внутри души пустыня, выжженная солнцем, так она там и есть. Только как не было сил ни на что, так они и не появляются…

Дима готовился к мероприятию ответственно. Костюм, кольца, заказ машин, ресторана, фотографа – стандартный перечень обязанностей жениха. И справился с этим перечнем Дима вполне. Его волновал, кроме этого, вопрос обеспечения своей семьи. Зарплата у него, хоть и выросла, однако не была столь высокой, чтобы удовлетворить все их с Ритой потребности. Более того, ему пришлось занять денег на торжество, и вернуть их в назначенный срок представлялось Диме напряженным.

Зато не было теперь проблемы с жильем. И у Димы родилась мысль: жить в новой Ритиной квартире, которую она вот-вот закончит ремонтировать, а Димину – сдавать. Пусть небольшое, но подспорье. Он и сказал об этом Рите.

– Конечно, давай. Это правильное решение, – моментально согласилась она. Только в этот момент что-то кольнуло в сердце. Тоненькой-тоненькой иголочкой. Один раз кольнуло и все…

– Ты посчитай, – обосновывал свою точку зрения Дима. – Однокомнатные квартиры сейчас очень ценятся. Если мы хотя бы за триста—четыреста долларов сдадим мою хату, то через год мы как раз с долгами за свадьбу рассчитаемся.

– Да, да, это так. К тому же жить-то мы все равно будем вместе. Зачем нам пустующая квартира? – И опять иголочка! Да что же это такое?!

Рита задумалась. Сердце колет, только когда она думает о квартире. Нет, не так. О той квартире, о которой идет речь и которую подарил ей Алексей, она думает часто. И занимается ею она постоянно, и никакие иголки в ее сердце не вонзаются. А вот когда она думает о жизни там с мужчиной – вот тогда да! Неужели дух Алексея витает над ней? Неужели такое возможно? Да, он, естественно, не желал бы видеть другого мужчину рядом с Ритой, тем более на своей территории. Но ведь его уже нет! Как же тогда получается?! В этом было что-то мистическое, пугающее и необъяснимое. И Рита вдруг совершенно неожиданно для себя самой предложила совсем другое решение. Ей даже показалось, что это другое решение просто вложили ей в голову. Откуда-то сверху вложили, и она выдала его Диме:

– А что, если сделать иначе? Мы просим маму переехать в мою новую квартиру. Честно говоря, мне кажется, что мама достойна и нового жилья, и вообще лучшей жизни. К тому же она принимает в отделке квартиры не только физическое, но и материальное участие.

– Ну и к чему ты клонишь?

– А к тому, что я предлагаю маме родственный обмен: она переезжает туда. Я остаюсь в нашей старой трешке, которую мы благополучно сдаем чуть ли не за тысячу или даже больше. Временно живем у тебя. А рассчитавшись с долгами, вернемся в нее, а сдавать будем твою.

– Слушай, это гениально! А согласится ли мама?

– Я думаю, да! Ну поговорим с ней, посмотрим на реакцию. Но ей, по-моему, очень даже нравится моя квартира.

Высказав свое предложение, Рита свободно вздохнула. Сердце не кололо. Более того, внутри разлилось такое приятное тепло, такая благодать, что она приняла это за всплеск любви к Дмитрию и расслабленно упала в его объятия.

Идею родственного обмена Марина восприняла с энтузиазмом. Более того, она увидела в этом знак свыше. Да вот же то дело, которого она ждала! Именно то, что нужно! И сборы, и пересмотр старых вещей, и покупка новых, и смена места жительства, и совершенно иные ощущения от нового жилища! И так это все естественно, ненасильственно, желаемо! Наконец-то хоть к чему-то у нее появился интерес. Кроме всего прочего, переезд освещался высокой идеей помощи дочери. Ведь если и вправду сдача квартиры в аренду поможет молодой семье материально, то почему бы и нет!

И Марина с совершенно не свойственной ей в последнее время энергией принялась за сборы. Рите даже показалось, что мама стала чаще улыбаться, речь зазвучала более уверенно, глаза заблестели. Сердце Риты пело! Вот это выход она придумала! Вот это решение она приняла!

Кроме этого, Рита пыталась сделать все возможное, чтобы оградить мать от общения с родителями Димы. Расходы молодые взяли на себя. Вопрос с жильем обговорили. Кого приглашать, обсудили со старшим поколением поочередно. Так что перед торжеством встречаться совершенно необязательно. На свадьбе, конечно, встречи не избежать, но что делать? Как-нибудь справится мама со своим состоянием. Да и в самом деле: пора бы ей уже выздоравливать от своего любовного недомогания. Хотя, вспоминая себя еще полгода назад, Рита отдавала себе отчет, что сама она с большим трудом восстановилась после похорон. Но там – смерть, а здесь – просто неудавшаяся связь! Хотя кто знает, что легче? Нет человека – нет проблемы! Может, и цинично звучит, но во многом правильно. А раз жив предмет обожания, значит, надежда никогда не умирает, даже если она иллюзорна и явно несбыточна. А ведь ощущать такое не просто больно. Это мучительно! И сколько усилий нужно приложить, чтобы убить в себе чувство, зная, что любимый человек живет совсем неподалеку от тебя, что можно с ним и поговорить, и увидеться… Много чего можно… Только заставить его полюбить себя немыслимо! Только пережить равнодушие любимого неимоверно тяжко! Только признать себя отверженным невероятно сложно!

До свадьбы оставалась неделя, когда странный звонок заставил Ритино сердце колотиться в усиленном режиме! Мобильный телефон выдал неизвестный номер, причем с какими-то плюсиками впереди. Вероятнее всего, ошибочный звонок из-за границы. Но почему-то, чем громче она кричала «але», тем более отчетливо сознавала, что ее отлично слышат. Более того, ее слушают… И она опять же, непонятно почему, не клала трубку, а повторяла и повторяла свое бесконечное «але», не надеясь на ответ, не ожидая ответа и откровенно боясь ответа. Когда она все же положила трубку, тревога ее обрела очертания: это звонят именно ей! И то давнее сообщение про любовь адресовано тоже именно ей. Но кто?! Зачем?! Почему инкогнито?

Тут же перезвонила по определившемуся номеру. Металлический автоотчетчик. Иностранный язык.

Все. Больше звонков не было. Сообщений тоже. «Хоть бы ошиблись! Пусть бы не мне! Почему меня это настолько беспокоит? – Мысли нескончаемым хороводом кружились и кружились у нее в голове. – Какое мне дело до случайных звонков? – Рита успокаивала себя и не могла успокоиться. – Поменять номер, что ли? Неплохая идея! Правда, накануне свадьбы, не очень удачная».

Рассказала Диме. Тот был конкретен и предприимчив:

– Давай определившийся номер отцу покажем. Пусть через свое охранное агентство проверит!

– Да ладно, Дим! Ну бывает же, ошибаются люди. Не стоит, мне кажется, из-за таких пустяков серьезных людей отвлекать. Просто почему-то я заволновалась…

– Ну смотри! Тогда давай после свадьбы тебе номер поменяем!

– Давай! Сейчас, наверное, не стоит этого делать, потому что столько дел, столько звонков завязано на мой телефон… А после свадьбы – обязательно!

И вдруг Дима без перехода тихо, но четко спросил:

– Рит, а ты меня любишь?

Сделать вид, что не расслышала, Рита не могла. Он смотрел ей прямо в глаза, и вопрос читался во всем его облике. Даже если бы он молчал, его глаза, его поза, его порывистые движения к ней выдавали бы этот крик: «А ты меня любишь?»

– А? Что? Я? – Рита заметалась, затрепетала, не нашлась сразу, что ответить. Хотя, что можно ответить на этот вопрос? Разве на него можно ответить «нет»? И разве тот человек, который боится услышать «нет», задаст его?

– Рит, ты никогда не говорила мне этих слов. Такие короткие, такие простые три слова: «Я тебя люблю!», а ни разу не сказала. Так ответь мне: любишь ли ты меня?

– Ну конечно, Димочка! Конечно! – Она подошла, прижалась, хотела обнять. Но он отстранился, взял ее за плечо, серьезно посмотрел в глаза. Изучающее, пытливо, строго.

– Я так хочу тебе верить! Я так хочу думать, что это правда!

Рите удалось уткнуться в его плечо, удалось спрятать глаза. Сухие, спокойные глаза. Глаза, которых почти не встретишь у невест.