Рита же, наоборот, вся ушла в сюжет, следила за развитием событий, смеялась и вообще пребывала в состоянии покоя, расслабленности и довольства. Она поначалу даже и не услышала, что сказал ей Дима.

– Что? – Она мельком взглянула на него, не собираясь надолго отрываться от экрана.

– Рит! Выходи за меня! – громче повторил он.

Она повернула голову и совершенно непостижимым образом утонула в его глазах. Она увидела в них любовь, серьезность, тревогу, надежду… Она увидела вдруг того Диму, которого не знала раньше. Столько всего было в его взгляде! Такой порыв! Такое волнение! Фильм был забыт моментально.

– Ты что, делаешь мне предложение? – еще не веря, так ли она поняла его, спросила Рита.

– Ну да! Я предлагаю тебе, как это принято говорить, руку и сердце!

– Знаешь, ты первый, кто зовет меня замуж!

– Не поверишь, но ты первая, кому я предлагаю брак!

Оба замолчали. Она – в раздумье. Он – в ожидании ответа.

У Риты в голове буквально в несколько секунд пробежали все ее мысли по поводу замужества вообще, и по поводу Димы в частности.

Да, ей уже, считай, двадцать пять. Да, пора рожать! Дима вполне положительный молодой человек! Тем более, она была в этом уверена, что под ее умелым руководством он сможет развиваться в нужном ей направлении. Жильем обеспечен, карьера возможна. Почему нет?! Скорее да, чем нет!

Она выключила телевизор и сказала просто и коротко:

– Я согласна!

Дима уткнулся в ее волосы, обнял крепко-крепко. Так, что она чувствовала удары его сердца.

Потом они взяли календарик и единодушно пришли к мнению, что двадцать восьмое апреля – лучший день для бракосочетания. Во-первых, пятница. Впереди выходные. Во-вторых, тепло, солнечно, приятно. В-третьих, есть еще полтора месяца на подготовку. И в-четвертых, впереди майские праздники, а это значит – беспроблемное свадебное путешествие. Даже отпуск брать не потребуется…

А куда поедем отдыхать? А платье купить лучше или сшить? А в каком ресторане? Кого приглашаем? Кто свидетели? И пошло-поехало… Приятные хлопоты, сладкие грезы, милые сердцу заботы. Предвкушение праздника! Ощущение счастья! Преддверие семьи!


Марина Владимировна очень даже радостно восприняла новость о замужестве дочери. И если бы не переживания о Максимове, то, наверное, была бы по-настоящему счастлива за Риту. Вернее, за Риту она была и в самом деле счастлива: пора девчонке замуж! А волновала ее встреча с Максимовым! И не просто какая-то единичная встреча, а встречи и, видимо, частые. Общение, одним словом. Они же теперь вроде как породнятся. Начнется хождение друг к другу в гости, встречи на общих мероприятиях. И боялась Марина выдать свои чувства, боялась показать их. А как их не покажешь?! Глаза-то не спрячешь! Вот в чем был вопрос. И поначалу она для себя вообще не видела никакого выхода. Тупик какой-то: и хочется его видеть, и больно ей видеть его… И лучше забыть его совсем, а как забудешь, если теперь они станут одной семьей. И воспринимать бы его как знакомого, или друга, или приятеля. Так нет – рвется сердце, колотится бешено, когда он рядом. Какой уж тут приятель?

Казалось бы, зрелая тетка, далеко не первой молодости, пора бы уже научиться держать себя в руках и владеть своими чувствами… Так нет… Она – влюбленная дурочка – должна искать соответствующую форму поведения, чтобы, не дай Бог, никто не заметил ничего лишнего. Нет, это, конечно, маловероятно! Маловероятно и что найдет она эту соответствующую форму, и что сможет придерживаться ее.

Поделиться такими интимными переживаниями ей было не с кем. Близких подруг у нее не было, все больше приятельницы. А далеко не каждой хочется изливать душу. Могла бы и с Ритой поговорить… Только не поворачивается язык омрачать дочкино предсвадебное настроение своими душевными терзаниями.

А поскольку никаких спасительных мыслей не приходило Марине в голову, решила она прибегнуть к своему старому, проверенному приему: взяла записную книжку и пролистала ее от начала до конца в надежде обнаружить хоть какую-то зацепку для решения своего вопроса.

К концу пролистывания у Марины и вправду возникло несколько мыслей. Первая: можно попробовать выбить клин клином. Грубо говоря: завести себе мужика и переключить на него свое женское внимание. На эту мысль ее натолкнуло имя Валерии, которая периодически меняла мужей, не стесняясь при этом иметь и любовников, которых с каждым годом она выбирала все моложе и моложе.

Вторая мысль: обратиться к психологу. Она вспомнила, как направляла Риту к специалисту после похорон Алексея. И уж он ли помог, нет ли, но эффект, что называется, налицо… И про Алексея вроде бы забыла, и даже замуж собирается.

Третья мысль: начать какое-то дело. Под словом «дело» Марина, конечно, не имела в виду бизнес. Против бизнеса она бы не возражала, но считала, что в ее ситуации это нереально. Она понимала под этим какое-либо занятие, хобби. Листая книжку свою, она то и дело наталкивалась на знакомые имена тех, кто увлекался чем-то давно и серьезно. Вот, например, Лена с Мишей – туристы. Мало того что все отпуска они на природе проводят, так и по выходным их дома не застать. Половину России, наверное, пешком исходили. Разве им есть время грустить и печалиться? Вся жизнь в движении, в активном поиске новых впечатлений, в наслаждении природой.

Или другая пара – Нина с Тимофеем. Те «болеют» танцами. Ходят вечерами заниматься в клуб, костюмы шьют, устраивают вечеринки, показательные выступления, принимают участие в каких-то конкурсах. Пусть не очень значимых, любительских, но это не важно. Важно, что люди заняты все время. Правда, они вдвоем, а Марина пока одна.

Но опять же, даже если принять во внимание именно эти способы проведения досуга, то и туризм, и танцы обеспечили бы Марине и новые знакомства, и движение вперед, и саморазвитие… А ведь кроме этого, можно занять себя фитнесом, изучением иностранных языков, регулярными походами в театр и массой прочих интересных дел.

Так-то оно так… Только… никаких желаний не возникало, никакого внутреннего импульса не появлялось, никаких ресурсов в своей душе Марина не обнаружила. То есть рассуждать отстраненно, абстрактно она могла. А представить себе, что это она лично предпринимает какие-то усилия – нет, не получалось! Даже представить не получалось!

Более того, она вспомнила нескольких своих одиноких подруг. От одной из них муж ушел к молодой, и она ударилась в религию. Перестала следить за собой, ходила в платочке, постоянно бормотала молитвы, крестилась, во время поста падала в обморок от голода… Другая, разведясь с мужем, попала в секту и уже несколько лет жила странной жизнью: какие-то собрания, агитация населения, сбор пожертвований на нужды секты. Всем окружающим было ясно, что сектанты подбираются к ее квартире, что почти все ценные вещи из дома уже ушли на поддержку жизнедеятельности организации. Но никого она не слушала. Достучаться до ее сознания было невозможно, поскольку сознание ее было затуманено то ли гипнозом, то ли зомбированием, то ли непонятно чем…

Вспомнила Марина и другую знакомую. На глазах той женщины погиб муж, и с ее рассудком произошли какие-то изменения. Она неоднократно проходила лечение в психиатрической клинике. Лучше ей не становилось. Так, стабилизировалось как-то состояние, но не более того…

В общем, все эти воспоминания оказались для Марины не просто грустными, но и болезненными. Она понимала, что если не будет бороться со своим упадническим настроением, то тоже рискует попасть в неприятное положение. И в то же время для борьбы нужны были силы, а их не было. Стоял перед глазами этот дурацкий Максимов, этот прекрасный Максимов, и ничего с этим поделать она не могла.


За хлопотами, заботами, суетой, беготней – неизменными спутниками свадебных приготовлений – Рита не задумывалась над тем, почему она решилась на замужество, почему выбрала в мужья именно этого человека… Она и работала, и вместе с матерью продолжала заниматься ремонтом своей квартиры, и искала себе платье, и составляла список гостей… Во всем этом многообразии дел мысль о правильности выбора ее не посещала. Бывало, правда, в разговоре с подружками проскользнет нотка неуверенности или сомнения… Но с кем не бывает!

Родители Димы, похоже, очень даже поддерживали выбор сына, однако Рита не могла не заметить некоторое смущение со стороны Максимова. Ситуация эта, видно, задевала и его тоже. Но с другой стороны, что ж поделать? От неразделенной любви никто не застрахован. Он Марине ничего не обещал, они и не встречались толком. Подумаешь, пару-тройку раз в кино или на концерт сходили. Это же не повод считать себя обязанным. Он чувствовал, конечно, что она обижена, что ждала от него каких-то дальнейших шагов. Он даже чувствовал, что она продолжает думать о нем, вспоминать их встречи, мечтать о чем-то… Но он же не виноват, что вот так повернулась его жизнь, что он снова с женой, что так ему и мило, и приятно, и комфортно. Да и почему он должен оправдываться? Перед кем он должен оправдываться? Перед Мариной? С какой стати? Перед самим собой? Так он себя виноватым не считает ни в чем. Жаль ему было Марину, по-человечески жаль. Не по-мужски даже… Но жалость – не лучший советчик.

Рита замечала, естественно, состояние матери и как могла старалась ее растормошить. Во-первых, они вдвоем ездили выбирать платье. А это же вопрос не одного магазина и даже не одного дня. Во-вторых, Рита приглашала маму в театр. В-третьих, совершенно сознательно нагружала ее заданиями по отделке квартиры: то рабочих проконтролировать, то организовать доставку зеркал, то проплатить установку бытовой техники. Потом, ближе к середине апреля, Рита стала настаивать на покупке нового наряда для мамы. Та категорически отказывалась, демонстрируя дочери целый ворох платьев из своего шкафа. Все эти устаревшие варианты были Ритой отвергнуты. Она настаивала на чем-то современном, оригинальном, необыкновенном… В конце концов Марина не устояла перед напором дочери, и еще неделя ушла на бесконечную езду по магазинам, примерки, недовольство, сомнения, сетования то на дороговизну, то на излишнее декольте, то на вызывающе откровенный разрез, то еще на что-то.