– И ты с ней не спал? – уточняю я недоверчиво. Он смеётся, касается ладонью щеки, заставляя взглянуть на него.

Поцелуй, долгий и теплый, окончательно уверяет меня в правдивости его слов. И я, успокоенная, вновь прижимаюсь к горячему телу.

– Скажи, а ты меня стесняешься? – робко интересуюсь я, ощущая мягкую нежность волосков на его груди.

– Почему ты так думаешь?

– Ну…, – я мешкаю, не зная, с чего начать, подобные разговоры, как и прежде, даются мне с трудом, – Просто мы скрываемся. Как будто всё время прячемся от кого-то.

Олег молчит, но всем телом я ощущаю, как он напряжен.

– Не глупи! – отвечает он, и его напряжение передается мне.

– Я понимаю, ты не из тех мужчин, кто создает семью, – начинаю я, но его внезапное признание прерывает, выбивая из колеи.

– Вообще-то у меня была семья!

Теперь замолкаю я, ожидая продолжения. И, когда пауза затягивается, решаюсь озвучить свою гипотезу:

– Возможно, она у тебя и сейчас есть? А я – всего лишь любовница.

Глупые детские слёзы вновь подступают к горлу.

– Марин, – его голос звучит глухо, но я различаю каждое слово, – ты гораздо больше, поверь!

Глаза переполняются влагой, я смаргиваю, и слезинка скользит по щеке.

– Ты говоришь так, как будто это плохо, – произношу я, в надежде, что он возразит. Но взамен Олег притягивает меня к себе, зарывается носом в мои волосы.

– Это плохо, очень плохо! – вздыхает он, оставляя меня гадать, что означают эти слова.

Глава 7

Когда я просыпаюсь, его нет рядом. Иногда мне кажется, что он вообще не спит!

Трижды в неделю его навещает горничная. И это совсем не барышня из сексуальных фантазий, в белом переднике и с кокетливой метелкой в руке. В его случае это – серьезная женщина, с непроницаемым лицом, которую зовут Мария. Ей за сорок, и на безымянном пальце нет кольца. Может быть, этим объясняется её суровый нрав?

Крашеные волосы зачесаны в хвост, под серой майкой, затянутые в стропы, колышутся увесистые груди. Каждая размером с арбуз! Невзирая на вес, Мария передвигается очень шустро и орудует тряпкой так ловко, будто внутри у неё встроена программа. Этакий сверхмощный робот-пылесос!

Меня Мария невзлюбила с первого взгляда. Обычно я вызываю у людей симпатию, а потому такая неприязнь особенно обидна! От природы чистоплотная, я стараюсь не оставлять следов. Так и сейчас, приняв душ, я аккуратно застилаю постель, уничтожаю «улики».

Дверь отворяется без стука, когда я, ползая на корточках по ковру, пытаюсь выудить из-под кровати свои трусики. Высокий матрас служит заслоном, и какое-то время я остаюсь незамеченной.

– Вы что тут делаете? – звучит над головой недовольный голос и перед носом возникает пара тапок.

– Я тут кое-что уронила, – я быстро сую в карман зажатую в кулаке находку.

Мария с подозрением косится в мою сторону. Неужто сочла воровкой? Хотя, с неё станется!

– Вы снова заправили кровать! – она всплескивает руками, хмурится и неодобрительно качает головой. Странное дело! В детстве мать вот точно с таким выражением лица врывалась в комнату к брату, и принималась ругать его за беспорядок.

– Ну, мне не трудно, – я, наконец, подымаюсь с пола.

– Значит так! – грозно обрывает меня она, – Прекращайте выполнять мою работу!

Я пристыжено озираюсь по сторонам. В самом деле, какой-то абсурд! В комнате идеальная чистота, а она недовольна так, словно вокруг царит полный хаос.

– Ну, мне неудобно… я не привыкла, – начинаю я нелепо оправдывать своё желание помочь.

Но Мария непреклонна:

– Привыкайте! В конце концов, каждый должен делать то, что умеет!

Она подходит к окну и одергивает штору. Солнечный свет, дорвавшись, затопляет пространство спальни. Я щурюсь, прикрываю глаза ладонью.

– Вот я умею убираться! – она бросает в мою сторону вопросительный взгляд. Мол, «а что умеешь ты?».

– А… я – бухгалтер, – трусливо отзываюсь я.

Мария красноречиво хмыкает.

Я вспоминаю, как впервые получила втык, когда опрометчиво взяла в руки веник. Сработал заложенный с детства рефлекс! Мария застала меня, подметающей на кухне.

– Вы что тут делаете? Прекратите немедленно!

Я испуганно выронила совок и отступила назад. Женщина отодвинула меня бедром и принялась елозить веником, повторяя мою траекторию.

– Я там уже подмела, – робко заметила я.

Мария выпрямилась и медленно обернулась:

– Не надо учить меня убираться!

Я сжалась в комок, испытывая странную смесь эмоций. Как в детском саду, когда вместо похвалы тебя отругали за чужую провинность…

Телефон вибрирует, и на экране возникают заветные буквы.

– Доброе утро! – говорит Олег, – Я собирался пообедать. Составишь компанию?

«Да! Да! Да!», – мысленно я ликую, но внешне сохраняю спокойствие:

– Почему бы и нет.

– Машина подъедет через полчаса, будь готова, – коротко бросает он и нажимает «отбой».

– До свидания, Мария! – прощаюсь я.

Женщина, тяжело кряхтя, нагибается, оправляет складки на простыне. Её взгляд скользит по мне, застревая на уровне коленей.

– А это что? – она подходит, внимательно глядя туда, где заканчивается моя юбка.

Я испуганно следую её примеру и тут же обнаруживаю причину. Новые колготки, надетые всего лишь раз, уже порвались! Микроскопическая дырочка на самом видном месте натянулась, рискуя превратиться в позорную стрелку.

– Стойте, не двигайтесь! – командует Мария, выходя из комнаты. И возвращается с флакончиком бесцветного лака в руках.

– Давайте я сама? – предлагаю я, за что опять получаю выговор.

– А ну-ка стойте, и не двигайтесь!

Она присаживается на корточки, аккуратно касается кисточкой, закрепляя нить. Руки её сквозь нейлон удивляют своей теплотой и мягкостью.

– Ну, вот и все, дальше не полезет. Бросьте в сумочку, пригодится, – Мария протягивает мне лак.

– Это ваш? – уточняю я.

– Да какой мой, нашла вон в тумбочке, – равнодушно бросает она.

Я беру флакончик, читаю название бренда. Откуда он здесь? Быть может, если порыскать в шкафу, найдутся и другие косметические принадлежности? Меня накрывает злоба…

Да что это со мной? Ведь я добровольно согласилась на эти встречи по субботам. Чего я ждала? Что однажды, пораженный до глубины души, он предложит мне руку и сердце? Глупости! Наверняка, у него еще сотня подобных дурочек, и он радует их по четвергам, по вторникам, по средам…

– Мария, а можно спросить вас, – осмелев, начинаю я.

Она удивленно оборачивается. Я бросаю лак в сумочку и выпрямляю спину:

– Здесь часто бывают другие женщины?

Она хмурится, припоминая:

– Это ж кто другие?

– Ну… всякие там, – «проститутки» – едва не вырывается у меня.

Мария хмыкает:

– Так вы – первая, кого я вижу, – произносит она, взбивая подушку, – По крайней мере, на моей памяти других не было.

Я замираю, внимательно вглядываясь в её лицо. Шутит?

– Вообще… никого? – уточняю я.

Мария посмеивается:

– И где он вас откопал?

Радость от услышанного рвется наружу, выдавая меня с головой. Я улыбаюсь, и по-детски возбужденно выбегаю из спальни.

Глава 8

Всегда дружелюбная, я постепенно растеряла всех подруг, большая часть из которых обзавелись семьей и уютным «насестом». До сих пор оставаясь незамужней, для них я стала потенциально опасным объектом. Те же, кто все еще находился в поиске, тоже не годились! Ведь я уже не искала…

Если прежде поиск пары значился в списке планов, то теперь место в моем сердце было прочно занято Олегом. Он не спешил разоблачаться, и наше общение проходило, как и раньше, в тени! Однако встречи стали более частыми, и потребность в нём со временем обретала взаимность.

Я радовалась дружбе с Маринкой! Во многом еще и потому, что, будучи секретаршей Олега, она представляла собой ценный источник информации. Отныне я знала, кто к нему ходит, сколько чашек кофе он выпивает в день, и когда ждать очередной букет.

– Прикинь, тридцать алых роз, – делится подруга.

– И для кого они? – интересуюсь я.

– В том-то и дело! Понятия не имею! – раздраженно поясняет Маринка.

Меня не смущает, что выбор цветов он поручает своей секретарше. Напротив! Эта игра «в прятки» служит своеобразной прелюдией к следующей встрече…

– Ну что, будем допивать? – вопрошает подруга, изучая остатки винного зелья на дне бутылки.

– Давай! – я подставляю свой бокал.

Отделанная по последней моде, её квартира-студия, как и сама Маринка, выглядит идеально. Мягкая мебель и шторы, выдержанные в едином стиле, создают уютную атмосферу. На однотонных стенах яркими пятнами разбросаны картины. Кухня здесь, скорее, для вида. Ибо кулинария – не её конёк! Подруга живет одна, и кухонные ящики забиты полезной дребеденью. Мюсли, хлебцы, чай из ягоды годжи… Вместо сладостей – сорбит, вместо кофе – цикорий, а вместо мужчины – резиновый фаллос.

Раньше, еще до того, как я стала вхожа в её дом, меня одолевала ревность! Когда я видела очередной сексапильный наряд, стройные ножки, одетые в нейлон… И фантазия принималась за работу, подкидывая живописные примеры поз, в которых они делают это.

Однако образ сердцеедки, как и всё остальное в жизни Маринки, был очередным жертвоприношением в угоду модным тенденциям. Дома, сняв изуверские шпильки, избавившись от косметики и облачившись в домашний халат, звезда офисных будней превращалась в простую девчонку.

– Ну, давай за твой отпуск! – говорит Маринка с улыбкой, и опрокидывает в рот остатки алкоголя.