Вероника Карпенко - Приватный танец. Часть 2

Длинный офисный коридор залит холодным светом люминесцентных ламп. Их здесь, пожалуй, слишком много! В коридоре нет ничего, кроме здоровенного копира, он и является местом встречи смежных отделов.

Я, убаюканная его мерным жужжанием, терпеливо жду своей очереди. Наблюдая, как кассирша Люба выполняет несложный алгоритм: открыть, положить, нажать. Она – олицетворение настоящей русской красоты. Про таких говорят «кровь с молоком»! Широкобедрая фигуристая Любаня могла бы «оседлать» любого скакуна. Последним её фаворитом стал чахлик Валя, из отдела продаж…

Мои размышления прерываются, когда дверь в приёмную распахивается и в коридоре появляется Он… Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы это понять! Кажется, я чувствую его на расстоянии.

Он проходит мимо, и по телу, ударной волной, пробегает невидимая дрожь.

– Доброе утро, девушки! – его голос звучит бодро.

Сегодня пятница, и на нем классические темно-синие джинсы и рубашка без галстука. Сделать пятницу днем свободным от дресс-кода была его инициатива, которую дружно поддержал весь офис.

Уверенной походкой он минует наш копировальный аппарат. Темные волосы зачесаны назад. На лице выражение прохладной отстраненности. Как ему удается выглядеть с иголочки уже с утра? Когда я едва могу продрать глаза… Самодовольный индюк! Хочется показать язык, или даже средний палец… Но я научилась владеть собой, а потому лицо мое серьёзно. Чего нельзя сказать о Любане.

– Я б ему дала! – томным шепотом произносит коллега, страстно сгребая в охапку кассовые чеки.

– А я бы ни за какие деньги! – отвечаю я, упиваясь её удивлением.

– Да ладно! – хмурится Любка.

– Не в моем вкусе, – я провожаю взглядом высокую мужскую фигуру.

– Что у тебя со вкусом, Снигирёва?

Я пожимаю плечами:

– Да с него костюм сними и ничего не останется.

Однако Люба расценивает мой комментарий по-своему:

– Хотелось бы мне посмотреть на него без костюма.

– Макарова, у тебя что, секса давно не было? – решаю я прервать череду сексуальных фантазий.

– Не дави на больную мозоль! – восклицает Люба, уступая место за копиром.

– А что с Валей? Надеюсь, он жив?

– Жив, скотина! Но лучше бы ему прикинуться мёртвым.

– Пощади парня! – говорю я сквозь смех.

Люба уходит, оставляя меня один на один с агрегатом. Я прижимаю крышкой листок А4 и давлю на «старт».

Дверь в конце коридора открывается, и я… превращаюсь в натянутый нерв! Снова он? Идёт назад. В свой кабинет. И в коридоре, как назло, никого! Я упорно жму кнопку «старт». Хочется забрать бумаги и сбежать, опережая его, нырнуть за фанерную дверь бухгалтерии. Ближе! Еще…

«Не смотри!», – приказываю я себе, затылком ощущая его взгляд.

И в этот самый момент в коридоре появляется Женя Сергеевна, мой куратор. Похожая на гусеницу, обтянутую тонким трикотажем. Она в нетерпении подходит:

– Снигирева! Ну, долго будешь возиться? Из налоговой уже трижды звонили!

«Опять врёт», – мысленно огрызаюсь я, – «Может разок и звонили. А скорее всего, вообще ни разу». Но сейчас я даже благодарна её внезапному появлению.

– Уже почти закончила, – я спешно собираю в стопку отксеренные документы. Вручаю их Жене.

Она с умным видом перебирает бумажки:

– Добрый день, Олег Дмитриевич, – заискивающе кидает мне за спину.

Очевидно, он приветственно кивает. И проходит мимо. Фух!

Теперь я с облегчением смотрю ему вслед! Наблюдая, как знакомая спина исчезает за дверью приёмной.

На пороге дома меня встречает соблазнительный аромат грибного супа. Желудок привычно урчит… Мама, увлеченная готовкой, не замечает моего появления. Я, улучив момент, подкрадываюсь сзади и хватаю её за плечи. Она подпрыгивает, и с громким стуком роняет деревянную лопатку на пол.

– Марина! – грозно вскрикивает мать, указывая на жирное пятно. Я со вздохом беру тряпку, присаживаюсь. Кусочки грибов разметало по полу, и я отправляю их в рот.

– Не ешь с пола! – звучит над головой её голос. Я усмехаюсь про себя. Кажется, будь мне хоть сорок пять, мамин тон всё равно не изменится.

– Ну, как прошло свидание? – смягчается она, и ставит на стол тарелку с дымящимся супом.

Я глотаю слюнки и сажусь:

– Как всегда, прекрасно!

– А его мама не против ваших встреч?

– Его мама гостит у сестры, – отвечаю я без раздумий.

Секунду помедлив, она кивает и отворачивается к плите. Как просто обвести её вокруг пальца! Наверняка, в мыслях мама уже выбирает свадебный наряд. Когда-нибудь придётся разочаровать её новостью о том, что свадьбы не будет! Но это после. А сейчас…

– Очень вкусно, ма! – блаженно восклицаю я.

– Не разговаривай с набитым ртом! – дежурно замечает мама, и добавляет, – Той брат совсем стыд потерял! Ну, где его носит? Остынет же!

– Ма, – начинаю я, радуясь, что разговор переключился на его персону, – он у нас теперь человек занятой. Подумай сама! Учёба, работа, личная жизнь!

– Да! А на мать времени не остаётся!

Она ворчит. Попутно помешивая скворчащие на сковороде овощи. И я замечаю, какой маленькой она стала! Её плечи, и без того всегда худые, кажется совсем исчезли. Разверни мохеровый шарф, а там… пустота.

– Мам, ты хоть сама ела? – тревожно прерываю я поток её жалоб.

– Вот вас накормлю и поем, – отмахивается мама.

У себя, она всегда была на десятом месте. После отца, после нас с Маратом, после дома, работы. И еще кучи разных «после», которым мы не придавали значение…

Мелодичная трель дверного звонка возвещает о появлении Марата. Братишка проходит на кухню, с трудом умещаясь в дверной проём. «Вот же бугай!», – думаю я, когда он протискивается внутрь, задевая меня бедром.

– Вы посмотрите на нее! Не успела прийти, уже ест! – шутливо бросает он, усаживаясь напротив.

Мама, обрадованная его приходом, вынимает из ящика самую большую тарелку. Из которой обычно ел отец.

– Ооооо, – брат в предвкушении раздувает ноздри, – мам, ты волшебница! Сто лет не ел такой вкусноты!

– Почаще приходи, и будешь есть! – парирует мама.

Я хмыкаю. За ужином мы, как бывало в детстве, пихаем друг друга под столом, отвоевывая себе территорию. Правда, теперь силы не равны! И я проигрываю…

– Тебе мучное вредно! – бросает Марат, выхватывая у меня из-под носа последний кусок лепешки.

– Эй ты, вонючка! – с обидой восклицаю я, нанося удар левой под столом.

– Не ссорьтесь, – примирительно заключает мама, разламывая пополам ароматный кусочек теста.

Звонок в дверь раздается внезапно и мы, трое, удивленно переглядываемся.

– Кто еще? – интересуется Марат.

– Наши все дома, – качает головой мама.

Она встает и крадучись подходит к двери. Долго и пристально смотрит в глазок, вынуждая нас, охваченных любопытством, ерзать на стульях.

– Марин, посмотри! – наконец подзывает она. И я выскакиваю в прихожую.

Снаружи, на площадке, под светом тусклой лампы стоит человек в зеленом комбинезоне и ярко-желтой кепке. Для завершения образа ему не хватает разве что пропеллера за спиной! Кто это? Рабочий? Сантехник? Я перевожу взгляд чуть ниже и с удивлением замечаю у его ног… огромную корзину алых роз. Курьер?

Замок щелкает, и дверь отворяется, запуская внутрь волну пьянящего аромата.

– Кто из вас Марина Снигирёва? – деловито уточняет мужчина в костюме Карлсона.

– Это я, – я дежурно принимаю у него из рук планшет для росписи. На полном автомате ставлю закорючку, возвращаю назад.

С трудом заношу посылку внутрь. Изящные миниатюрные бутоны смущенно жмутся друг к другу. Их так много, что на двадцать пятом я сбиваюсь и начинаю считать заново! А после присаживаюсь на корточки и осторожно касаюсь пальцем сомкнутых лепестков. Между стеблей белеет маленькая, размером с денежную банкноту, открытка. «Ты прекраснее этих роз», – читаю я и прижимаю к груди кусочек картона.

«Сумасшедший!», – счастье распирает меня изнутри. И я с опозданием замечаю две пары глаз, увлеченно наблюдающих за этой трогательной сценой.

– И кто это так тебя ценит? – ехидно уточняет Марат.

– Это Андрей, – высокомерно бросаю я, пряча открытку в кармане джинсов.

– Бог ты мой! – всплеснув руками, мама принимается вдохновенно порхать над громоздким букетом, – Ну, какой романтик! Подумать только!

– Не то слово, – хмыкает братишка, сдерживая усмешку.

Я бросаю в его сторону красноречивый взгляд. Мол, помалкивай! И, оставив маму наедине с цветами, выхожу вслед за ним на балкон. Брат вынимает сигарету.

– Ну, и как у вас дела… с Андрюшей? – произносит он, копируя мамину манеру.

– Отстань! – бросаю я, складывая руки на груди. И почему он вечно меня стыдит? В какой момент мы успели махнуться местами?

– Когда свадьба? – продолжает Марат свой язвительный допрос.

– Марат! – я толкаю брата в плечо, едва не отбив себе кулак.

Он, наконец, унимается и, смакуя табачный дым, смотрит вниз, где в свете фонарных столбов собаки устроили игру в догонялки.

– Вообще, ты бы с ним поосторожнее, Марин.

– С чего это? – удивляюсь я.

– Ну, так, голову не теряй, – он щелчком отправляет окурок в жестяную банку из-под консервов.

– По себе людей не судят! – бросаю я, и спешу назад, чтобы еще раз насладиться своим подарком.

По окончании месяца, весь офисный планктон, точно разбуженный внезапным штормом, принимается сновать взад-вперёд по коридорам, таская пачками документы, выполняя отложенные в дальний ящик поручения.