Двадцать четыре человека ранено, четверо убито, и это не считая самих террористов. Двое убитых – агенты Секретной службы. Жалкий итог неудачной операции. Особенно если принять во внимание, что из трех единиц оружия у них имелось два пистолета-пулемета, которые Хусаам собственноручно переправил на территорию базы.

Само собой, президент Брайант ни чуточки не пострадал. Впрочем, Хусаам и предполагал примерно такой исход. Правда, он не стал заранее расстраивать своих коллег и лишать их надежды. Ну кто он такой, чтобы рушить их мечту о славе? Он всего лишь маленький человечек, помогающий претворить в жизнь их планы – за весьма щедрое вознаграждение, разумеется.

Из Белого Дома сообщали, что один из террористов скрывал оружие в детской прогулочной коляске, другой – в дамской сумочке, третьему удалось спрятать пистолет-пулемет под курткой.

Всех троих уже идентифицировали, и были официально объявлены их имена. Джалаал Изз Удин, Мамдух Ихсаан и Гият Абдулла. Двое были родом из Саудовской Аравии, один из Сирии. Все трое имели крепкие связи с Аль-Каидой.

Что же тут удивительного?

Все трое приехали в США по студенческим визам, которые оказались давным-давно просрочены.

Все трое отправились на небеса получать обещанную награду. Правда, оставалось еще несколько подозреваемых. Пока что их в критическом состоянии отправили в больницу, но в самом ближайшем будущем они будут допрошены на предмет их возможного участия в заговоре.

Что ж, эта новость прозвучала утешительно. Чем больше смятения и недопонимания, тем лучше. В этом случае можно было сказать, что правительство просто мутит воду, заявляя, что здесь нет никаких расовых предрассудков. Хусаам мог бы поспорить на что угодно, что эти «несколько подозреваемых» все как один арабы.

А вот сам он, Хусаам Абдул-Фатах, ранее известный как Уоррен Кантон из Ленексы, штат Канзас, а также как Боб Швегель, Люк Дэниэлс, Джон Маннинг и Дуг Фиск, никогда не вызывал подозрения ни у одной живой души.

И он не собирался ничего менять в этом отношении.

Хусаам увидел, как Сэм Старретт подъехал к дому, вышел из машины и вскоре скрылся внутри коттеджа. Солнце уже садилось, а Мэри-Лу, похоже, и не собиралась здесь появляться.

Через несколько минут диктор сообщил, что, по данным Пентагона, в ограде вокруг площадки, отведенной для шоу, было обнаружено несколько самодельных проходов. Считается, что стрелки вместе с оружием проникли на территорию для проведения парада именно этим путем непосредственно с военно-морской базы. Также было выдвинуто предположение, что трое стрелков прошли на базу в составе туристической группы и прятались там в течение четырех-пяти суток, вплоть до сегодняшнего дня.

Эта теория была довольно близка к истине, и Хусаам решил больше не ждать. Он включил зажигание и поехал прочь от дома Старреттов.

Теперь наступала пора на какое-то время затаиться и пока что нигде не проявляться.

Что касается Мэри-Лу, то с ней тоже придется повременить.


Чтобы не беспокоить рану, Винсу пришлось сидеть на детском надувном спасательном круге. По его мнению, это нисколько не унижало джентльмена почтенного возраста.

Но и это еще не все. Шарлотта решила устроить пресс-конференцию для репортера из «Сан-Диего юнион трибьюн» прямо в гостиной их собственного дома.

Джоан и Майк тоже были здесь, хотя со стороны казалось, что они готовы откланяться в любую минуту. Еще в больнице они буквально осчастливили Чарли, рассказав ей о своих планах пожениться в самом ближайшем будущем.

Сейчас они сидели рядышком на диване и держались за руки.

Как только все собрались в гостиной, Чарли рассказала всю историю целиком. Она поведала о том, как Винсент просил ее устроить ему встречу с сенатором Говардом, потому что хотел поговорить с ним про Тараву, и о болезни солдата, об их дружбе, которая вскоре переросла в более нежные чувства. Она даже не забыла упомянуть Салли, свою соседку сверху.

Она долго рассказывала о храбрости Команды по уничтожению противника под водой, о той важной роли, которую они сыграли в ходе войны со дня открытия второго фронта, а также по «зачистке» островов в бассейне Тихого океана.

Она не забыла и Джеймса. Чарли подробно рассказала о его геройской гибели и своем безутешном горе. И еще она добавила, что у нее болело сердце при одной мысли о том, что Джеймс умирал в полном одиночестве вдали от родного дома.

– Я и не думала, что когда-нибудь снова полюблю, – призналась она всем присутствующим, и Винсу в том числе. Она смотрела на него и продолжала свой рассказ. – Но вот он появился в моей жизни. Молодой человек, причем весьма необычный. Моя свекровь, Эдна Флетчер, тоже полюбила его с первого момента. И вот наступило то время, когда ему нужно было отправляться во Флориду, чтобы пройти там обучение. Мне было очень стыдно, что я проводила его до поезда, но так и не поцеловала на прощание. В тот день по дороге домой я не переставала плакать. А потом я долго рыдала, когда увидела его письмо, где он просил меня выйти за него замуж. Вот оно.

Чарли открыла тетрадь, лежавшую перед ней, в которой действительно оказалось то самое письмо, что она хранила все эти долгие годы.

Винс знал, что она хранила письма Джеймса. Но он даже не мечтал о том, чтобы она так же бережно отнеслась и к его старым письмам.

– Можно, я прочитаю вслух некоторые отрывки? – спросила она.

– Пожалуйста, сделайте одолжение, – обрадовался журналист.

– Я попросила разрешения у своего мужа, – вежливо ответила Чарли молодому человеку.

Винс утвердительно кивнул. Боже, сколько же времени ему пришлось корпеть над этим письмом, чтобы написать все то, что он хотел ей тогда сказать!

Джоан выпрямилась, а Чарли прокашлялась и начала читать:


«Дорогая Шарлотта!

Я люблю тебя. Я никому еще в жизни не говорил таких слов и тем более не писал. Но это правда.

Я люблю тебя и продолжаю надеяться, что когда-нибудь ты выйдешь за меня замуж. Позволь попросить тебя об этом еще раз. Будь моей женой!»


Она взглянула на присутствующих:

– Здесь я кое-что пропущу…


«…Я хочу, чтобы ты знала, дорогая моя, что, если мне суждено умереть, я умру не в одиночестве. Ты стала частью меня. Ты навсегда осталась в моем сердце. Я знаю, что ты любишь меня. Я знаю, что это правда, хотя ты сама, может быть, этого еще не знаешь. И это знание будет пребывать со мной всегда. Твоя любовь ко мне станет моим постоянным компаньоном, так же как и воспоминания о той прекрасной ночи, которую мы провели вместе».


Здесь она замолчала и посмотрела сначала на Винса, потом на Джоан:

– Ну, тут, полагаю, раскрывается наша маленькая семейная тайна.

Она продолжала:


«Я буду хранить это тепло до последнего дня своей жизни, и неважно, наступит он завтра или только через сотню лет».


А там, на диване, Малдун обнял Джоан одной рукой, и она доверчиво положила голову ему на плечо.


«Я ухожу сражаться добровольно. Я ухожу, чтобы моя страна – и ты тоже! – жили в свободе и полной безопасности. Если же мне суждено умереть, я умру не напрасно. Вот во что я безгранично верю. И так же, как до меня Джеймс, я знаю, что ты будешь продолжать жить. Я представляю тебя в сорок лет, Чарльз. И в шестьдесят, и даже в восемьдесят, и ты все равно для меня будешь такой же красивой. Надеюсь, что я увижу все это своими глазами. Надеюсь, я разделю с тобой жизнь и буду любить тебя до той поры, пока мы оба с тобой не станем старыми и седыми. Но если мне это не дано, то я надеюсь, что у тебя хватит сил прожить достойную жизнь, полную любви и надежды, а также радостного смеха. Сделай это ради меня.

Всегда твой и всегда с тобой. Винс».


Шарлотта положила письмо перед собой и снова прокашлялась:

– Естественно, когда я прочитала все это, я долго плакала и никак не могла остановиться. А потом я стала рыдать уже потому, что поняла: я и сама полюбила этого молодого человека.

Я любила его не так, как Джеймса, но моя любовь по-своему была такой же сильной, такой же замечательной и удивительной.

Но я была молодой и глупой женщиной, а поэтому и понятия не имела, что мне делать.

В ту ночь ко мне в комнату пришла Эдна, моя дорогая и любимая свекровь. Она присела на край моей кровати, и знаете, что она мне сказала?

Винс отрицательно покачал головой, чувствуя, как комок подступает к горлу. Она никогда раньше не рассказывала ему об этом. Они никогда не говорили о том, что было после того, как она прочитала это письмо и решила приехать к нему в Форт-Пирс. Он просто впустил ее в свою жизнь, полагая, что именно беременность и заставила ее согласиться на его предложение руки и сердца.

– Она разрешила мне отпустить Джеймса, – продолжала Чарли, обращаясь непосредственно к Винсу и словно забыв о присутствующем в комнате журналисте. – Она сказала, что теперь я должна отправить Джеймса – ее любимого и драгоценного сына – в прошлое, вспоминать о нем с любовью, но при этом продолжать жить дальше. Она дала свое разрешение – я помню ее слова – на то, чтобы я позволила себе любить тебя.

В глазах Чарли заблестели слезы:

– Она сказала мне, что, если бы Джеймс был жив, у меня бы тоже получилась хорошая жизнь, но при этом она была бы довольно трудной. Джеймс был непростым парнем, и жить с ним было иногда очень тяжело. Как и его отец, он был человеком эгоистичным, требовательным, и при этом его практически невозможно было ничем удовлетворить. И это говорила мать о своем родном сыне! Она сказала, что Джеймс любил бы меня всем сердцем, но при этом наша жизнь (так же, как и ее собственная) была бы наполнена постоянной борьбой и бесконечными подъемами в гору. Эта мудрая женщина сказала мне, что в большинстве отношений встречаются определенные трудности, но иногда бывает и по-другому. Бывает и такое, что встречаются два человека, и словно бы раздается какой-то непонятный щелчок – и это означает, что они действительно созданы друг для друга. И вот тогда их совместная жизнь становится даром свыше, и она всегда будет наполнена радостью и счастьем.