— Я тебя спрашиваю о твоих мужчинах. А что Арнольди тоже был из твоего «рабочего» списка?

— Не твое дело! — грубо почти выкрикнула она, но сильные руки прижали ее к твердой мускулистой груди, ее макушка почувствовала дыхание Федерико.

— Конечно, конечно, не мое, — немедленно согласился он. — А все-таки — да или нет?

Маргарет запрокинула голову, в глазах ее метались молнии.

— Чего ты добиваешься? Я впервые в жизни встречаю такого настырного человека! Он крепче сжал руки вокруг ее талии.

— Очень меткое замечание с твоей стороны. Итак, мужчины всегда попадались к тебе на крючок.

— Я отказываюсь обсуждать это с тобой, — зло вырвалось у Маргарет.

И неожиданно Федерико откинул назад голову и заливисто рассмеялся.

— Ты, милая, похоже, исключение из правил! — мурлыкнул он ей в самое ушко. — А как быть с мифом, что датские женщины холодны, как огурец с грядки? Посмотреть на тебя, — так ты куда эмоциональнее любой испанки.

Магги обдала его холодным взглядом, что вызвало новую вспышку веселья.

— Ты полагаешь, что сейчас сказал мне комплимент, — произнесла она мрачно. Чем вновь вызвала в нем веселье.

— Да ты не любишь комплименты, — ласково шепнул он.

— Идиотские — нет.

— Какая ты недоверчивая. Сладкая моя! Он прижал Маргарет к себе, не дав ей больше ничего произнести.

Получалось, она проигрывала Федерико словесную войну. У этого мужчины на все были свои ответы. Чем не причина, чтобы держать его подальше от себя? И вместе с тем невозможно было отрицать, что именно сейчас Магги вновь жила чувствами, которые не испытывала уже долгое время. Да и не только Федерико был всему этому причиной. Ее словно околдовывал весь окружающий мир, особенно близкое море, теплый солоноватый ветерок, запахи цветов и красота небосклона с янтарной луной. Все это великолепие проникало прямо ей в кровь.

Маргарет думала, что, отобедав, они с Федерико немедленно покинут ресторан. Но люди, остававшиеся в зале и давно покончившие с едой, не расходились. Иона и Ник называли их своими друзьями. И, честно говоря, Маргарет тоже не хотелось покидать это место, ей здесь нравилось.

Вино, соусы, закуски, цветы в вазах, стены, задрапированные старыми рыбацкими сетями... На столах плавающие в керамических плошках свечи. Все было так экзотично. Люди здесь чувствовали себя одной компанией: подшучивали друг над другом, смеялись, непринужденно общались. В датских ресторанах Маргарет не встречала подобной дружеской атмосферы. И еще она никогда так много не смеялась. Шутил Федерико, дурачился Ник, соседи-мужчины тоже не отставали. Густой ночной воздух был напитан весельем, таким непосредственным и добрым, какое бывает на домашних детских праздниках.

Внезапно оркестр оборвал танцевальные мелодии, в течение нескольких мгновений воцарилась тишина, потом сначала невпопад, затем стройно и необыкновенно приятно зазвучал неторопливый мотив. Мужчины, находящиеся в ресторане, оживленно встали, поднялись с мест Ник и Федерико.

— Сардана! Сардана! — донеслось из разных углов зала.

Поднявшиеся вышли в центр зала, взялись за руки и начали удивительный танец. Он был плавным, гармоничным, от танцующих веяло силой, дружеским теплом. А из каких красивых движений складывался его ритмичный узор!

Иона перегнулась через столик и заговорщицки сообщила Маргарет:

— Сардана — мой любимый танец. Он пришел в наши места из Каталонии. Там до сих пор в городах и селах принято каждое воскресенье исполнять его. Этот танец, как бы символ общности и национального единства.

Глаза хозяйки ресторанчика счастливо блестели. Какая ты замечательная! — тепло подумала о ней гостья. Сама же тем временем не могла оторвать взгляда от пляшущих.

Бесспорно, лучшим танцором мужского круга был Федерико. В его движениях ощущались страсть, сила, достоинство. Его ярко-голубая рубашка выделялась на фоне одежды других людей. Маргарет даже подумала, что этот цвет действует на нее более призывно, чем красный.

Глядя на Федерико Бокерия, она лихорадочно представляла, что будет, если они останутся сегодня в этом доме на ночь. Ведь он заказал одну комнату на двоих. Стоит ли сомневаться зачем! Но она ему просто так не отдастся. Не хватало еще броситься в объятия самоуверенного покорителя женских сердец, когда они останутся наедине. Но в то же время услужливое воображение подсовывало ей самые неукротимо-страстные сцены.

Вот они, обнаженные, стоят около призывно белеющей простынями кровати. Любимый опять начинает ласкать ее, целовать так, как он уже дважды это проделывал — неторопливо и нежно. Его язык проникает в ее рот, находит ее язык. Она постепенно теряет голову, слабеет, соски ее напрягаются, лоно становится влажным. И он, чувствуя все это, что-то неистово бормочет. Черт побери, кто сказал, что ему нравится болтать во время ласк! Два раза они обнимались, горели в пламени страсти, но этот мужчина молчал как рыба. Вот Арнольди награждал ее во время ночей любви разными ласковыми именами. Магги вспомнила их. Вспомнить-то она вспомнила, но совершенно не испытала при этом никаких ощущений. А были ли у нее тогда, в дни замужества, яркие ощущения, когда до ее ушей доносился нежный шепот самого близкого человека?

Господи! Зачем постоянно занимается самокопанием, тревожить воспоминания, словно что-то вернется из прошлой жизни? Пусть он, этот Федерико Бокерия, будет ее целовать, прижимать к своему горячему телу, она почувствует его поднявшуюся плоть, твердую, сильную, властвующую над ней безраздельно. Этот мужчина разденет ее... Луна заглянет в их комнату, им послышится близкий шум моря. Затем он начнет гладить ее плечи, грудь, бедра. По телу ее пробежит ток желания. Федерико начнет лизать ее шею, живот. Он, усадив ее на постель, опустится на колени между ее раздвинутых ног, и его язык в какой-то момент вдруг войдет в горячее лоно. Нет, она не будет дурой, не станет пытаться сжать ноги. Наоборот, откинувшись, начнет стонать, выговаривая: «Да, Федерико... Да...» И будет сама просить, чтобы тот стал еще ближе. А потом окажется под ним, и он войдет в нее уверенно и властно...

— С тобой все в порядке? — услышала Маргарет.

Она тряхнула головой, платиновые волосы мягко мотнулись по ее спине и плечам. А, это Иона.

— Да, все нормально, — слабо улыбнулась миссис Берн. Ей все еще трудно было отрешиться от парящей под звездами мечты и спуститься на землю. И вдруг она услышала другой голос — мягкий, глубокий, такой знакомый, голос Федерико.

— Милая моя, что-то случилось? Оказывается, наблюдая за ней все это время, он заметил, что ее мысли где-то далеко и с тревогой покинул круг танцующих.

— Спасибо, Федерико, ты необыкновенно заботлив. Ничего не случилось. Я просто вспомнила свою прошлую жизнь. Детство, Карен, маму... И работу, бесконечную работу.

В зале все еще звучал мотив сарданы, мужской танцующий круг завораживающе двигался в центре. Федерико нагнулся к ее шее, Маргарет даже показалось — дотронулся губами до ее волос, и она услышала:

— Дорогая, я сделаю все, чтобы твоя жизнь изменилась к лучшему.

Ей захотелось что-то сказать в ответ, но его уже не оказалось рядом. Голубая, призывно сияющая рубашка снова двигалась в танцующем круге. Да, Федерико — самый красивый, самый прекрасный, самый мужественный человек в этом зале. Что поделаешь, она влюбилась в него, с этим надо смириться, впереди у них


ночь любви в этом замечательном месте.

Маргарет даже не заметила, как сардана закончилась. Не спеша народ начал расходиться. Слышались добрые слова прощания, кто-то со звучными чмоками расцеловывался, кто-то смеялся, позвякивало стекло — посетители допивали вино.

К столику, где сидела расслабленная, на все готовая Маргарет, не спеша подошел Федерико.

— Ну что, понравилось здесь? — спросил он.

— Как будто ты сам не видишь, — промолвила Маргарет.

— Ладно, как-нибудь навестим Иону и Ника еще раз.

— Навестим? — Она удивилась. Значит, сеньор Бокерия не собирается проводить здесь ночь?

— Конечно. Нас ждет Поль, я должен отвезти тебя к родителям, а самому мне завтра надо быть ровно в семь в офисе.

В одно мгновение Магги выкинула из головы дурацкие мечты. Решительно встала. Под опущенными ресницами яростно горели глаза. Вот дурато, дура, уже готова была тащиться с этим самцом в какую-то дурацкую комнату, располагаться там на постели. Шум моря, луна в окнах — да он продолжает издеваться над ней!

— А зачем ты сказал, что снимаешь здесь комнату? — как можно спокойнее спросила Маргарет. Но коварный, жуткий, противный Бокерия, конечно, обо всем догадался. От него невозможно было скрыть ни единой мысли, ни единого поступка.

— Номер я снял на всякий случай. Решил, у тебя может разболеться голова, ты захочешь полежать. Разве непонятно? — серьезно ответил Федерико.

Заботливый! Отец родной. Знаем мы этих отцов, которые без мук совести уходят от своих детей... Ладно, сама во всем виновата, нечего морочить себе голову всякими глупостями. Две испанские недели пролетят, как одна секунда, и снова Дания, Копенгаген, рабочий стол... И холодная, выдержанная, недоступная Маргарет Верн окунется в привычный для нее ритм жизни.

Она пересекла зал, у дверей распрощалась с хозяевами — Ник старомодно поклонился и поцеловал ей руку, Иона обняла ее ласково, шепнула:

— Вы с Федерико — замечательная пара. Ночь встретила их цветочными ароматами. На террасе в густых, темно-зеленых листьях плюща, которые обвивали деревянные решетки, таинственно горели разноцветные фонарики. Вокруг них кружились ночные насекомые, как легкий, волшебный снег. Близкое море дышало сильными волнами.

Внезапно раздражение Маргарет испарилось. Все-таки как здесь хорошо. Настоящая жизнь!

Неторопливая, достойная... Наверное, именно так должны жить все счастливые люди на свете.

В автомобиле Федерико взял ее за руку. Ее пальцы в его ладони лежали спокойно и надежно. Конечно, он «не станет приставать к ней с ласками на глазах у Поля. Сеньор Бокерия берег их чувство от постороннего любопытства. Никогда ей не было так хорошо.