- Мы приехали. Не забудь о стерильности. Хотя… если Карину выписывают, может, это уже и лишнее.

Амир кивнул. Благодарно похлопал Глеба по плечу и вышел прочь из машины.

В палате дочка была не одна. Ее осматривала та самая докторица, от которой совсем недавно он получил знатных люлей. Увидев его, переступающего с ноги на ногу у дверей, та нахмурилась, но все же жестом пригласила войти. Амир уже было подумал, что его ждет очередная взбучка, но Надежда Леонидовна коротко извинилась за свою несдержанность, выдала короткие рекомендации, сопровождающие выписку, и, пожелав Карине крепкого здоровья, вышла прочь из палаты, чтобы не мешать их сборам. Впрочем, собирать им особенно было нечего. Амир подхватил небольшой пакет и, осторожно придерживая дочь за талию, двинулся к выходу.

- Хочешь, я тебя понесу?

- Нет! – резко запротестовала Карина, - я же не ребенок.

- Для меня ты будешь ребенком всегда.

Они остановились у лифта, Амир нажал на кнопку и чуть повернул голову.

- Эй! Ты чего?! Тебе плохо?

- Нет-нет… Все нормально. Просто я поверить не могу, что все уже позади.

Амир качнул головой. Ему и самому не верилось. Весь последний год для него был каким-то непрекращающимся адом. Он, конечно, не мог с уверенностью утверждать, что все их проблемы остались в прошлом, но… чувствовал, сердцем чувствовал, что с появлением в их жизни Сони все обязательно пойдет на лад. Рядом с ней всегда становилось лучше.Двери лифта открылись, они благополучно спустились вниз и быстро нырнули в машину. Переохлаждаться Карине было категорически нельзя, а в тот день завьюжило, и температура упала до непривычных минус пятнадцати.

Из-за того, что они с дочкой расположились сзади, Глеб пересел вперед. Он посмотрел на девочку в зеркало заднего вида и улыбнулся:

- Шикарно выглядите, Карина Амировна.

Карина вспыхнула и, нервным движением поправив модный платок, прикрывающий лысую голову, отвернулась к окну. Так странно. Амиру казалось, что она разучилась краснеть лет в тринадцать. Категорически и навсегда. Он чуть склонился над дочкой и осторожно провел пальцами по ее щеке. Сейчас, без волос, бровей и ресниц, исхудавшая, но не сломленная, она казалась такой маленькой. Почти ребенком. И он жалел. Так сильно жалел, что в своей гонке за лучшим упустил её. Не почувствовал, не сумел дать своей маленькой девочке то, что ей было нужно больше всего. Не донес… Не сохранил.

- Пап… - прошептала она, смущенная его непривычной лаской, оставленной где-то в детстве, где все между ними еще было ясно и понятно.

- Я тебя люблю.

Несколько минут она просто потрясенно на него смотрела, совершенно по-детски приоткрыв рот. А потом ее бледные иссушенные губы задрожали.

- Я тебя тоже, папа… - прошептала она, прежде чем зарыться влажным носом ему в воротник.

Амир сглотнул, откинул голову на подголовник. Поймал в зеркале одобрительный взгляд Громова и хоть немного расслабился.

- Все будет хорошо, - вроде бы подумал, а на деле произнес вслух. Карина отчаянно затрясла головой – соглашаясь, и снова шмыгнула носом. – Ну, все! Прекращай, не плачь…

- А я и не плачу… - буркнула она, не отрывая лицо от лацкана пальто отца. Как хорошо, что она не слышала, как отчаянно громко стучало его отцовское сердце. Некоторые вещи, наверное, стоит оставлять лишь для себя…

- Вот и не надо. У тебя распухнет нос, и кое-кто тебя не узнает.

- Это кто же?

- Ни за что не догадаешься! Даю тебе три попытки.

- Терпеть не могу гадать… - сморщила нос Карина, не слишком охотно выбираясь из отцовских объятий.

- Ну, тогда тебя ждет сюрприз! Готовься…

Глава 17

Уж лучше бы она поехала с ним… В одиночестве чего только не лезло в голову. Морок спал. И наутро все виделось совсем не так, как накануне. Соня была в ужасе от происходящего. Сидела тупо на кровати и неверяще качала головой. Это точно была она? Та вчерашняя женщина, которая согласилась на эту авантюру?!

Нет… С ней определенно случилось какое-то помутнение. Вряд ли в здравом уме она бы выкинула такой номер! Но ладно, она! Травматический шок, кайф от таблеток… Да мало ли, на что можно было списать неадекватность её поступков! Но Амир… Он-то чем думал? Они жили порознь десять долгих лет. Разве их чувства могли выдержать такой срок? А есть ли вообще у чувств срок годности? И могут ли они настичь вот так… годы и годы спустя?

- Господи, Ковалевская, а ты разве не получила вчера ответы?

- Я была под кайфом!

- И у тебя от этого поджилки тряслись? Или все же от того, что он рядом?

Соня тряхнула волосами. Происходящие в ее голове диалоги уже, наверное, попахивали каким-нибудь психическим расстройством. С этим тоже нужно было завязывать! Растерянная и дезориентированная, Соня прошкандыбала к собственной сумке и достала ноутбук. Работа… вот, что всегда заставляло её отвлечься. Она открыла крышку, зашла в настройки, размышляя о том, что будет делать, если Wi-Fi запаролен. В больнице ей любезно предоставили доступ, а здесь – откуда ей знать, как в таких дворцах дела обстоят со связью? Приемник уловил сразу четыре сети, одна из которых была гостевой. Соня проверила почту и задумчиво пролистала свой позавчерашний отчет, который так и не довела до ума. Но и теперь ее мысли уносились куда-то прочь.

Закусив губу, Соня открыла новую вкладку и быстро, пока не передумала, ввела в поисковике «Амир Каримов». Ей достаточно было лишь Википедии… Бизнесмен, политик, миллиардер… на текущий момент занимает пятьдесят шестое место в списке журнала Forbs. Бла-бла-бла… Соня пролистала страничку вниз и остановилась на том, что ее действительно интересовало. Жена – Имана Каримова, дата рождения и смерти, подробности которой не указаны. Дочь – Карина Каримова, дата рождения и… все. Сына Амир так и не родил.

- Конечно, не родил, Ковалевская! А ты как думала, он его, что, по-твоему, на чердаке прятал целый день?!

- Он мог быть с няней… В этом доме потеряться можно… - вслух прошептала София и вздрогнула, потому что в дверь постучали.

- Да? – осторожно отозвалась она.

В комнату заглянула симпатичная женщина в униформе – темном шерстяном платье.

- София Юрьевна? Доброе утро! Меня Елена Васильевна зовут…

- Доброе утро, – растерялась Соня.

- Амир Шамильевич строго-настрого приказал накормить вас завтраком. Я сырников испекла, ничего? Вам где на стол накрыть?

- Я не знаю… Да мне как-то и есть не хочется.

- Правда? Ну, тогда, может быть, у вас будут какие-то желания на обед? Амир Шамильевич сказал, чтобы я теперь эти вопросы с хозяйкой решала.

Соня растерянно хлопнула глазами. Сглотнула несколько раз под добродушным взглядом незнакомой женщины. Огляделась на всякий случай, как будто хотела эту самую хозяйку найти. Но, естественно, кроме них, в комнате никого не оказалось. Сердце кольнуло и загрохотало в груди. Когда-то она бы многое отдала, чтобы стать в его доме хозяйкой… Когда-то давно. И, как оказалось, с тех пор ни-че-го не поменялось. Соня зябко растерла ладони и нерешительно прошептала:

- Может быть, что-то праздничное? Кариночка возвращается домой – у нас отличный повод…

- Замечательная идея! Я на этот счет вот что могу предложить…

Елене Васильевне каким-то образом удалось увлечь Соню настолько, что она даже перекочевала вслед за ней в огромную, поражающую размерами и дизайном кухню и, к неожиданности эээ… экономки? предложила той свою помощь. Елена Васильевна, если и удивилась такому предложению, то вида не подала, а вовлекла Соню в разговор о способах приготовления говяжьей вырезки.

Такими Амир их и застал. Весело переговаривающимися и делающими каждый свою работу. Соня сидела на барном стуле, вытянув ногу вперед, и помешивала что-то в огромной миске. Рядом на столе была разложена куча продуктов, начиная от муки, заканчивая яйцами и сливочным маслом.

- Я думаю, сюда еще чуточку ликера можно плеснуть… Для запаха... – принюхавшись к тесту, деловито заметила Соня.

Амир застыл у входа, чтобы хоть как-то притушить возникший в сердце пожар. Чтобы хоть как-то сдержать рвущееся из груди безумие. Обхватил шею ладонью, не в силах отвести глаз, как дурак сраженный этой, в общем-то, обычной картиной. Она... босая… на кухне… в его спортивных штанах и слишком свободной футболке. И можно представить, что под этой футболкой есть… есть…

- Амир Шамильевич! А у нас уже почти все готово!

Соня резко обернулась, улыбнулась несмело.

- Если бы я Елене Васильевне не мешала, все бы уже и было… готово.

- Ну, что вы, София Юрьевна! Вы мне и с одной рабочей рукой вон как помогли! – запротестовала экономка.- Так я могу тебя украсть? Там Карина…

- Да, наверное… Мы ведь уже закончили?

- Идите-идите! Все уже, и правда, готово.

Она не думала, что будет так волноваться! Пока Амир нес ее на руках по бесконечному коридору, Соня костерила себя за то, что даже не удосужилась как-то принарядиться. Умылась, кое-как расчесалась – вот и все. Вдруг она не понравится Карине? Вдруг… Амир распахнул двери и…

- Карина… - взгляд метнулся к девочке, и следом – к ее отцу! Во взгляде были миллионы вопросов! Почему ты мне не сказал, что она настолько серьезно больна?!

- Соня? – Карина медленно встала с дивана и вытянула руки по швам. Ее и без того огромные глаза изумленно расширились. Губы дрогнули.

- Да… Да, солнышко… Ты меня узнала? – Соня едва не заплакала. Снова обернулась к Амиру.

- Ну, конечно! Господи, Соня!

Карина рванула ей навстречу, но посреди пути остановилась. Амир аккуратно опустил Соню на пол и глядя в ее глаза Карина одернула себя! Что за глупая радость? Вдруг она совсем не такая, как ей запомнилось, но… Не оставив ей ни капли сомнений, Соня стиснув зубы сама прохромала оставшееся до неё расстояние.

- Можно я тебя обниму?

Карина опустила голову и кивнула. Она боялась совершенно по-детски расплакаться. Она и не понимала, что ей так сильно не хватало Сони. Думала, что тоска по ней осталась в прошлом! Но когда ее теплая, ласковая ладонь легла на спину, когда она втянула в себя ее ни капельки не изменившийся, знакомый с сопливого детства аромат, в ней что-то окончательно сломалось. Карина всхлипнула громко и некрасиво. И затряслась в рыданиях, заткнуть которые совершенно не получалось. Она вела себя, как истеричка. И ничего не могла с собою поделать. С тех пор, как Соня ушла, их жизнь покатилась прямёхонько к черту… Все изменилось! Она как будто враз осиротела. Да, именно в тот момент! А не тогда, когда, захлебнувшись собственной блевотиной, умерла женщина, которая, по какому-то недосмотру судьбы, ее родила.