— Тогда, как я уже сказал в своем послании…

— Но я только что звонила в его офис; он, очевидно, придет в Девятнадцатый участок к десяти. Мне кажется, он предполагает, что мы с ним там встретимся, но я не знаю, что у него на уме, и мне не хочется, чтобы он предпринимал какие-то действия, не посоветовавшись со мной.

— Давайте подумаем, — проговорил Феррис Фаннинг. — Вы хотите, чтобы я присоединился к вам там, в участке?

— Да, мне кажется, может быть — да. Я понимаю, что прошу об этом в последнюю минуту.

— Мисс Столлингс, вы нуждаетесь в помощи, и вы должны испытывать полное доверие к тому, кто вам помогает. Вы мне звоните. Вы поручаете мне вести это дело — и я его веду.

Ник вспомнила о том, что произошло вчера в офисе Эрни Морана. Она с ужасом подумала о собственном поведении и решила, что после этого Моран не может ей доверять. С другой стороны, почему он не проявил должной твердости, когда просил ее одеться?

«Он проявил должную твердость».

Она не знала, что и думать. В трубке слышалось громкое дыхание Фаннинга.

— Хорошо, — сказала Ник, чувствуя, что менее всего готова сейчас принимать ответственные решения. — Я прошу вас вести это дело.

— Отлично. Сейчас девять с небольшим. Как скоро вы сможете приехать в Девятнадцатый участок?

— Мы можем попасть туда раньше Морана.

— Несомненно, — подтвердил Фаннинг.

— Я могу приехать туда через пятнадцать минут.

— Тогда встретимся в вестибюле. Мы сможем там поболтать несколько минут. Мне нужно задать вам множество вопросов, а времени у нас мало, поэтому давайте сразу отправимся в участок и сделаем все, что от нас зависит. Не делайте никаких заявлений и не отвечайте ни на какие вопросы, пока мы не встретимся. Хорошо?

— Вы знаете, где находится участок?

— Да, Николетта. Думаю, что знаю, — ответил Фаннинг, засмеявшись.

— Как я вас узнаю?

— Я только что видел вас по телевизору, мисс Столлинг. Я вас узнаю.

— Хорошо. — Ник повесила трубку. Кажется, он произнес ее фамилию без конечного «с», но она не была в этом уверена, и ей не хотелось его поправлять. Ник сняла листок с заготовленным списком покупок с магнитных держателей, прижатых к дверце холодильника, и оставила на нем записку для матери.

«Не смотри телевизор. Не читай «Пост». Не ешь пока бананы. Я люблю твой суп, твою веру, тебя. Молюсь за папу. А ты помолись, пожалуйста, за меня. Сьюзен».

Ник вышла, бесшумно заперла входную дверь, спустилась на лифте. Внизу стоял новый охранник, которого она видела в первый раз. Он посмотрел на Ник так, словно пытался понять, откуда она ему знакома. Ник прошла мимо него, прежде чем он успел покопаться в своей памяти, и поймала такси, из которого только что вышел пассажир. Было Довольно холодно, но ветер утих, небо прояснилось. Такси тронулось с места, и Ник назвала адрес:

— Вторая — Тридцать третья. Ист, Шестьдесят седьмая. Девятнадцатый полицейский участок.

ГЛАВА 23

Шофер, молодой гаитянин, был таксистом-гонщиком. Он жал на акселератор при первой возможности, чтобы поскорее успеть до красного сигнала светофора, а потом резко тормозил. Весь путь до участка таксист вел машину такими рывками. К горлу Ник подступала тошнота, вызванная недозрелым бананом. Она знала, что ей придется как-то объяснить свою поездку в Гастингс. Как сказать Эрни Морану, что она поручает вести дело Фаннингу? Как проскочить мимо журналистов, если они там?

Машина свернула влево, на Шестьдесят седьмую улицу. Когда они проехали Третью авеню, Ник заметила вдали автомобиль «Горячих новостей». Она хотела было сойти и отправиться дальше пешком. Может быть, ей снова воспользоваться задним входом? Но где он? Такси подъезжало к участку с другой стороны, и Ник не могла сразу сообразить, куда сворачивать. Ник решила выйти к главному входу и воспользоваться мгновенным замешательством Конни Куэвас и ее команды. Когда такси приблизилось к участку, Ник увидела среди журналистов, толпившихся у входа, своего «друга» — фотографа из «Пост». Все они притопывали ногами, пытаясь согреться, и смотрели по сторонам в надежде на то, что их бдение на морозе будет вознаграждено. Когда такси остановилось и Ник расплатилась с шофером, журналисты ринулись к машине. Ник по привычке поправила прическу. Она вспомнила, что забыла накраситься, и подумала, что выглядит ужасно.

Ник открыла дверцу машины и увидела устремленные на нее глаза. Лица репортеров оживились, когда они узнали Ник. Около двадцати человек толпились вокруг нее, делая снимки и видеозаписи. Разумеется, здесь была Конни Куэвас, выступившая вперед и сунувшая микрофон прямо в лицо Ник.

— Вы решили во всем сознаться, мисс Столлингс? — спросила Конни Куэвас.

Ник шла вперед не останавливаясь, но продвигалась она медленно. Она говорила себе: держись, не выходи из себя.

— Вы считаете себя жестокой женщиной? — продолжала Конни Куэвас таким тоном, словно Ник ответила на ее первый вопрос.

— Вас не беспокоит, что ваш адвокат защищает мафиози? — спросил другой журналист откуда-то сбоку.

Ник продолжала идти вперед, не отводя взгляд от входной двери. Двое полицейских спустились с крыльца и стали помогать Ник, оттесняя репортеров с ее пути. Она твердо решила молчать.

— Почему вы попросили прощения у вдовы Джеффри Уайта? — спросила Конни Куэвас, небрежно, словно они болтали о политике.

— Где вы теперь живете, Николетта? Или следует называть вас Сьюзен?

— Когда вы намерены снова позировать мне голой, мисс Столлингс?

Голова Ник повернулась помимо ее воли. Это был фотограф из «Пост»; он усмехался и делал один снимок за другим, запечатлевая ярость Ник и ее сузившиеся, горящие гневом глаза. Она начала что-то говорить, но тут же замолчала, повернула голову и двинулась к двери. Ник была почти у цели.

— Для вас я свободен в любое время, Николетта, — продолжал фотограф из «Пост». — Мы с вами заработаем кучу баксов, можете мне поверить.

Несколько человек рассмеялись.

— Николетта, у вас есть что скрывать? — допытывалась Конни Куэвас, сохраняя на лице такое выражение, словно излагала студентам интересную научную теорию.

— Ну, давай же, Николетта. Дай нам хоть что-нибудь. Нам так холодно! — раздался чей-то дурашливый голос, сопровождаемый взрывом смеха. Ник вошла в дверь.

— А как насчет возобновления «Орлиного эскадрона», Николетта? — дразнил ее один из репортеров. — Джордж Блок говорит, что готов сниматься, но только вместе с вами…

К счастью, в вестибюле представителей прессы не было. Ник огляделась в надежде увидеть Фаннинга. Вместо этого она заметила приближавшегося к ней Керригана. Ник сейчас вовсе не хотелось с ним встречаться. По лицу детектива трудно было догадаться, что у него на уме. Ник не хотела ничего говорить до встречи с Фаннингом.

— Доброе утро, — поздоровался детектив, не глядя на Ник. Его взгляд был устремлен на высокие окна, за которыми то и дело показывались головы журналистов, подпрыгивавших снаружи в надежде что-нибудь рассмотреть. — Приятная компания, не правда ли?

— Кажется, они весело проводят время, — отозвалась Ник, благодарная Керригану за то, что он не заговорил о деле.

— Не думаете же вы, что они могут вести себя иначе? — полувопросительно заметил Керриган.

— Я думаю, что они могли бы иметь хоть какое-то уважение к людям.

— С какой вы планеты, мисс Столлингс? Вы актриса. Вы когда-нибудь видели, чтобы они выказали уважение, скажем, к леди Ди? А ведь она как-никак принцесса, черт меня побери. — Ник заметила, что Керриган сегодня не просит «извинить его за выражение». — Возможно, они выказали бы какое-то уважение к Мерил Стрип, если бы она оказалась на вашем месте. Но лично я в этом сомневаюсь.

— Моих рыбок покормили?

— Это вы о чем? — спросил Керриган, явно не понимая.

— Вы получили мое послание?

— Мой автоответчик в последнее время барахлит. Он проглотил послания, оставленные вчера вечером. Когда вы звонили?

Ник пыталась бороться с подступавшими слезами, без которых она не могла думать об Апреле и Мае.

— Я звонила вчера поздно вечером.

— Извините. Так что там — насчет рыбок?

Ник так расстроилась, что с минуту не могла говорить. Наверное, Апрель и Май уже мертвы. Она отвернулась, не желая показывать детективу, в каком она отчаянии.

— Вы пришли раньше времени, — заметил Керриган. — Хотите подождать наверху?

Ник перевела дыхание.

— Я встречаюсь со своим адвокатом здесь, внизу, — проговорила она, ища глазами Фаннинга.

— Я предупрежу охранников, чтобы они направили мистера Морана ко мне в кабинет. Там намного спокойнее.

— Я жду… другого человека.

— Ах, вот как? Кого же?

— Я не хочу об этом говорить, — ответила Ник, стараясь не выдавать волнения.

— Хорошо. — Керриган немного помолчал. — Вы хотите поговорить о своем маленьком визите к миссис Уайт? Интересно было бы послушать.

Не зная, как избежать разговора, Ник повернулась к детективу спиной. Керриган не отходил от нее; он казался незлым, скорее излучал благодушие.

— Она пожаловалась мне на то, что вы напугали ее детей, — продолжал детектив с улыбкой.

Ник хранила молчание. Интересно, сказала ли Барбара Уайт о синяке?

— Послушайте. Дел у меня достаточно. И Джой сегодня не вышел на работу, он заболел. Так что я буду наверху, — сказал Керриган, отойдя от Ник на несколько шагов, но не спуская с нее глаз. — Похоже, мы избавились от одной нотры, чтобы тут же вляпаться в другую.

Ник повернулась к нему лицом.

Детектив испытующе смотрел на нее.

— Да. Миссис Уайт сказала мне о синяке. Я уже сообщил об этом Морану, когда он звонил. Медэксперт теперь — самый счастливый человек на земле. Знаете, если бы не браслетик и не страховка, я тоже был бы совершенно счастлив.