Роберта Ли - Притворство

Когда он стал над ней, разглядывая, он заслонил солнце. Энн зашевелилась, открыла глаза и посмотрела прямо ему в лицо.

Она покраснела от его напряженного взгляда и, быстро поправив бретельку, вскочила на ноги, стараясь одновременно пригладить растрепавшиеся волосы.

– Вы делаете так только хуже, - с юмором заметил он. - И еще в них полно травинок.

Протянув руку, он вытащил из ее волос несколько стебельков:

– Зеленое с золотом - очень приятное сочетание.

Энн шагнула в сторону.

– Я ждала вас все утро.

– Меня задержали. Если бы я знал заранее, я сказал бы, что вы сегодня свободны.

– Еще есть время после полудня.

– Я сегодня работать не буду. Они двинулись к дому, и Энн остановилась, увидев, что в гостиной сидит какая-то женщина.

Пол Моллинсон прошел в комнату впереди нее.

– Ты быстро справилась, Сирина.

– Я только попудрилась, дорогой. У тебя там все приготовлено для гостей-женщин, - голос был легким и приятным. Он чем-то напоминал голос Энн, но на этом сходство кончалось.

– Энн, это Сирина Браун. Возможно, вы видели ее в новой пьесе в Олдвиче?

– Она должна быть очень ярой театралкой, чтобы увидеть ее, - протянула Сирина, а ее большие голубые глаза при этом внимательно оценивали Энн. - Так вы и есть та новая секретарша, о которой мне рассказывал Пол? Та, которая помогает ему с пьесой?

Энн покраснела.

– Я не уверена, что это так называется. Сирина Браун рассмеялась.

– Я просто стараюсь быть тактичной, дорогуша. Пол говорил об этом не совсем в таких выражениях. Но должна заметить, вы резко отличаетесь от мисс Финк, - актриса обернулась к Полу. - Я всегда говорила, что тебе надо избавиться от этого дракона, правда?

– Я не избавился от нее, - возразил Пол. - Она попала в больницу с аппендицитом. Сирина сделала гримасу.

– Ты хочешь сказать, что я снова увижу ее.

– Если к тому времени мы еще будем друзьями.

– Как ты ужасно говоришь!

– Можно ли меня в этом винить? - голос Пола звучал резко, почти грубо, и Энн почувствовала себя неловко, как будто она подслушала что-то очень личное.

– На ланч мне оставить вас, мистер Моллинсон? - в растерянности спросила Энн.

– Разумеется, нет, Смизи накрыла на всех в столовой.

– Тогда пойдем и поедим, - заторопила Сирина, - я умираю с голоду.

Актриса поднялась на ноги, и Энн увидела, что она очень маленького роста, едва ли больше пяти футов. Все в ней было миниатюрным: нежное овальное личико, капризно изогнутые пухлые губки, вздернутый носик, изящная фигурка танагрской статуэтки и ладные руки с длинными пальцами и продолговатыми ногтями. Она напоминала миниатюрную, дорогую безделушку. Даже ее волосы воскрешали в памяти пасторали позапрошлого века: они были бледно-рыжими, редкого, прелестного оттенка. Длинные и прямые, они падали ей на плечи, выдавая продуманность имиджа.

"Как Алиса в стране чудес", - подумала Энн, следуя за ней в столовую. - Она знает об этом и умело разыгрывает эту роль.

Ланч не очень удался, потому что Сирина целиком завладела разговором, обсуждая театральные сплетни и людей, которых она с Полом встретила во время уик-энда. Все эти имена людей, которых она знала или о которых слышала, так напомнили об отце, что она с трудом удерживалась, чтобы не вмешаться в разговор.

Вошла Смизи, неся на подносе кофе, и Энн поднялась, чтобы взять его из ее рук.

– Может быть, попьем его в саду? - спросила Сирина. - Тогда мы не помешаем мисс Лестер работать.

Пол поднялся из-за стола.

– Прекрасная мысль. Энн, пьеса на письменном столе. Я там внес кое-какие изменения, - он взял у нее поднос. - Когда кончите печатать, можете быть свободны - работу продолжим завтра.

Он прошел в сад, и Энн наблюдала, как он поставил поднос на маленький столик около розовой беседки. Сирина изящно свернулась в уголке садового диванчика, а он разлил кофе и, подав ей чашку, присел около нее.

– Значит, она опять вернулась, - пробормотала, убирая со стола, Смизи. - Интересно, сколько это продлится теперь?

Энн удивленно посмотрела на нее.

– А она что, старая подружка мистера Моллинсона?

– Можно сказать и так. - Смизи выкатила сервировочный столик из комнаты. Энн стряхнула крошки со стола и, взяв с него салфетки, последовала за ней на кухню.

– Она очень красивая. Как вам кажется?

– Если вам нравится такой тип, - фыркнула Смизи. - Я сама маленькая и люблю высоких, как вы, если мне позволяется заметить, вы красивая. Вы свободно могли бы стать манекенщицей.

– Я предпочитаю работать у мистера Моллинсона! - Энн потянулась за посудным полотенцем и стала вытирать посуду. - А как получилось, что он так и не женился?

– Может быть, времени не хватило, - уклончиво ответила Смизи. - Боже, были бы вы здесь, когда к нему пришел первый успех. Телефоны не переставали звонить, дверной звонок тоже. А женщины!., она закатила к небу глаза. - Каждая красивей, чем предыдущая, и все хотят роль в его пьесе. И готовы ради этого на все. Иногда мне было просто стыдно за свой пол. Нет, ничего, на что не пошла бы женщина, чтобы добиться того, чего хочет!

– Если ценой было ухаживать за мистером Моллинсоном, то мне их очень жаль. С моей точки зрения, он не очень похож на героя девичьих грез, - вытерев последнюю тарелку, она поставила их на сушилку. - И по-моему, он прекрасно может о себе позаботиться!

– Только потому, что получил хороший урок. Когда-то его очень сильно обидели.

Энн загорелась любопытством, но сдержалась и не стала дальше расспрашивать Смизи. Закрыв за собой дверь кухни, она вернулась в гостиную. Так значит, в свое время Пол пережил сильное разочарование: по-видимому, это и было причиной его цинизма и недоверия к женщинам. Вздохнув, она взяла со стола пьесу и начала ее читать, хмурясь по поводу изменений, нацарапанных на полях и между строчек.

Все это время она не могла забыть о двух людях в гамаке в саду. Через окно она могла видеть сзади только его и темную голову Пола. Послышался всплеск кокетливого игривого смеха, и Энн потянулась за сигаретой. Закурив; она снова глянула в окно: гамак уже не качался и голов не было видно.

Неделю спустя Пол снова уехал из Лондона, и четыре дня Энн нечего было делать. Даже Смизи не знала, куда он поехал, так как он не оставил никакой записки или адреса для пересылки писем.

– Часто он так делает? - спросила она у Смизи.

– Довольно часто. Мне кажется, что ему надоедает работать и таким образом он пытается выбросить пьесу из головы.

– Может быть, Сирина помогает ему в этом?

– Если так, то это будет первым полезным делом в ее жизни!

Энн нагнула голову к машинке и искоса посмотрела на Смизи.

– Когда-нибудь она может оказаться вашей хозяйкой. Вам лучше быть осторожней в своих словах.

– Мистер Моллинсон так не поступит. Он не позволит себе снова так быстро подпасть под ее влияние.

Энн насторожилась. Второй раз их разговор принимал интригующий оборот. Нежелание сплетничать о своем нанимателе заставляло ее быть сдержанной, но у Смизи таких внутренних запретов не было и, раз начав говорить о каком-то предмете, она не могла остановиться.

– Не то, чтобы мисс Браун не научилась чему-то за последние годы. Когда она появилась впервые, то обходилась без всяких этих "спасибо" и "пожалуйста". Теперь она тщательно следит за своими словами и поведением. Даже со мной.

– А что, мистер Моллинсон когда-то хорошо ее знал?

– Еще как! Да, я могла бы…

В дверь позвонили, и экономка поспешно вышла. Она не вернулась, и Энн возобновила работу, раздумывая над ее последним замечанием.

Следующие несколько дней она была занята пьесой. Исправлений было много, и часто она с трудом расшифровывала его мелкий почерк. Но на третий день все было закончено, и Энн удовлетворенно стала читать все целиком.

Пол Моллинсон сделал себе имя как мастер изящной комедии, и сначала все, что выходило из-под его пера, имело успех у публики. На волне успеха он решил попробовать себя и на чем-то более серьезном. Первой попыткой была пьеса, действие которой происходило за "железным занавесом". Главные роли в ней играли отец Энн и Кора Риис. "В тисках" имела шумный успех. Но после этого, вот уже четыре года, с какой-то однообразной регулярностью неудача следовала за неудачей. Теперь он решил от драмы перейти к сатире.

"Сущность его драм, - говорилось в одном из отзывов на последнюю пьесу, - показать нам, что мы жертвы своей собственной личности. Герои пьес этого молодого автора - марионетки, которые этим-то и вызывают жалость".

Читая новую пьесу, Энн могла представить себе, какие последуют отклики. Если она не ошибается, а интуиция никогда не подводила ее, Полу предстоял еще один провал. Неверие в людей звучало на каждой реплике, каждой ремарке и, поскольку Энн была знакома с настоящей Мэри-Джейн, она видела, где он ошибается. Будучи не в силах удержаться, она взяла в руки карандаш и сделала на полях несколько замечаний. Вышло скупо и непонятно. Она вставила в машинку новый лист и написала свои предложения более развернуто. Одна страница стала двумя, и часам к пяти почти весь второй акт был переделан.

В течение всей недели от Пола не было никаких вестей, но утром в пятницу, добравшись до Хэмпстед Мьюз, Энн увидела около ворот темно-зеленый "бентли".

Она прошла через холл и стала подниматься по лестнице в спальню, чтобы положить вещи, когда он окликнул ее. Она быстро вошла в кабинет, и одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что он прочел ее поправки. Она прислонилась к двери. Белый косяк мягко контрастировал с зеленым цветом ее платья.

– Доброе утро, мистер Моллинсон. Не ответив на ее приветствие, он раздраженно шваркнул рукопись на стол перед собой.

– У меня было впечатление, что вы работаете здесь секретарем, а не моим соавтором?