Он еще раз прикоснулся к волосам Изабель, и жест его не был фамильярным или нахальным — нет, он был теплым и дружеским. Во всяком случае, Изабель истолковала его именно так.

Терренс помолчал и добавил с отчаянием:

— Знаете, все зовут мою бабушку «генералом».

— Понимаю, — сочувственно прошептала Изабель. — А теперь скажите, какова моя роль во всем этом?

— Ваша? — Грусть исчезла с лица Терренса. Его серые глаза оживленно заблестели. — Ваша роль, моя дорогая, — главная во всем моем спектакле. С вашей помощью я намерен устроить в Лондоне скандал. Да что там скандал — скандалище! — Он улыбнулся. — Кстати, устроить такой скандал не так-то и сложно. Зато каков должен быть эффект! Мою любовную связь с актриской — а именно эту роль вы и сыграете — не сможет переварить ни ангелоподобная мисс Эрроурут с ее широкими взглядами, ни моя драгоценная бабушка-генерал. И вот — счастливый миг: бабушка ставит на мне крест — о, как часто она обещала сделать это! — и наконец-то оставляет меня в покое. Отныне я обречен на одиночество, к которому так стремился!

— И все же — как вы собираетесь все это устроить? — поинтересовалась практичная Изабель.

— Не я, — многозначительно посмотрел он на девушку. — Мы.

— Но я же не актриса…

— Станете ею, — заверил он. — Скажите лучше, к каким ухищрениям вы прибегаете, чтобы сделать себе такие фиалковые глаза?

— Они у меня всегда были голубыми, — растерянно сказала Изабель.

— А кажутся фиалковыми.

— Да нет же…

— И волосы, — указал он пальцем на ее локоны. — Бабушка ни за что не поверит, что это натуральный цвет.

— Они… они натуральные. Я от рождения блондинка, — растерянно сказала Изабель.

— Замечательно, — пробормотал Терренс, и его глаза потемнели. — Вы на самом деле такая женщина, которую страшно потерять любому мужчине.

— Потерять? — Растерянность сменилась удивлением. — А зачем вам меня терять?

— Увы, это все же лучше, чем жениться на мисс Эрроурут, — ответил Терренс.

Их головы незаметно сближались. Еще секунда, и губы потянулись навстречу губам. Ресницы Изабель затрепетали.

Еще мгновение — и…

И стены гостиной вздрогнули от громкого крика:

— Гром и молния! Чем это вы тут занимаетесь с моей девочкой, господин хороший?

Изабель испуганно открыла глаза. Голова Терренса дернулась, словно на резинке, и резко откинулась назад. Изабель обвела комнату непонимающим взглядом. В дверях стояла Рут — в боевой стойке, подбоченясь, с глазами, из которых сыпались искры.

— Какой стыд, мисс Изабель, — прошипела Рут, вплывая в гостиную. — Какой позор! Вы ведете себя словно… шлюха!

Внезапно она замолчала и обернулась, проверяя себя. Нет, ей не показалось. Прямо возле ее ног на полу лежал красно-золотой корсет, украшенный смятыми кружевами.

— Пресвятая Матерь Божья! — в ужасе закричала экономка.

— О господи! — в один голос с нею воскликнул Терренс, давясь от смеха.

— До чего вы докатились! — закричала Рут и принялась яростно топтать злополучный корсет.

Тот скрипел и извивался под ее тяжелыми башмаками. Насладившись местью, Рут направилась к Терренсу. Во время расправы к ее ногам прицепился золоченый шнурок, и теперь весь корсет — еще более жалкий и помятый — волочился за экономкой словно крошечная баржа за огромным буксиром.

— Это козни дьявола! — повторила старая хранительница домашнего очага. — Что он сотворил с моей Изабель?

— Изабель больше не ваша, она моя, — заявил Терренс, косясь на корсет и продолжая вздрагивать от душившего его хохота.

Он бросил на девушку многозначительный взгляд и продолжал:

— По-моему, самое время, чтобы ты все объяснила своей экономке, любовь моя!

— Твоя любовь? — От изумления у Рут не находилось нужных слов. — О чем ты толкуешь, сатана?

— Объясни же ей, Изабель, — ободряюще улыбнулся Терренс.

Изабель медленно подняла к груди руку, поправила свалившееся с плеча ядовито-красное боа.

— Э-э-э… Видишь ли, Рут… Это довольно запутанная история… Одним словом, я решила стать актриской и пойти на сцену… Короче, отныне я — актриса, протеже этого джентльмена.

— И любовница, — быстро добавил Терренс.

— Любовница? — завизжала Рут.

— Но только понарошку, — поспешила вставить свое слово Изабель. — Не на самом деле. Не взаправду.

— Понарошку? — завопила экономка, тыча пальцем в сторону Терренса. — Покажите-ка мне женщину, которая будет только притворяться любовницей такого красавчика! Так я вам и поверила!

— Но вы же совершенно не знаете меня, Рут, — заметил Терренс. — Вы увидели-то меня впервые две минуты назад!

— И двух минут достаточно, — парировала Рут, — чтобы понять, что вы за птица! Вы — исчадие ада, сатана, коварный соблазнитель, пришедший, чтобы совратить мою бедную невинную овечку!

— Да нет же, Рут, нет! — запротестовала Изабель. — Я прекрасно могу сама о себе позаботиться! Я собиралась с его помощью стать актрисой, и ничего больше.

— Это правда, — подтвердил Терренс. — Вы имеете честь беседовать с выдающейся актрисой нашего времени — Изабель Клинтон!

Он победно поднял над головой руку Изабель и спросил:

— Не так ли, моя куколка?

Рут взревела так, что в оконных рамах жалобно задребезжали стекла.


Терренс откинулся в кресле-качалке и слегка поморщился. Изабель стояла возле пианино и пыталась повторить гамму, которую наигрывал Антонио Мазелли. Голос у нее оказался слабеньким, невыразительным. К тому же она безбожно фальшивила.

Наконец Антонио с грохотом опустил на клавиши растопыренные руки. Струны отозвались негодующим звоном.

— Это невыносимо! — воскликнул итальянец, сопровождая каждый слог протестующим аккордом. — Невыносимо!

Терренс подскочил на кресле, а Изабель зажала ладонями уши, с ужасом уставившись на взбешенного режиссера.

— Ха, ха! — погрозил он ей пальцем. — Не нравится, да? Не нравится? Но я только лишь сыграл то, что вы поете!

Испуганная Изабель не знала, что ей делать.

— Простите?

— Никогда! — вскинул руки вверх Антонио. Затем обернулся и добавил: — Терри, это невозможно! Не спорю, выглядит она словно ангелочек. Но поет-то точь-в-точь как кошка драная! Да-да, как кошка, которой прищемили хвост! Мяу-мяу! — передразнил экспансивный итальянец.

— Постойте! — гордо выпрямилась оскорбленная Изабель. — Это не так!

— Не так? — фыркнул Антонио, сверкнув карими глазками.

— Вы ошибаетесь! — широко улыбнулась Изабель. — Я не выгляжу ангелочком. Я выгляжу шлюхой! — Она поддернула рукава желто-зеленого платья с низким вырезом. — Если вы станете утверждать, что именно такой фасон распространен на небесах…

— Тогда все актрисы непременно должны попасть в рай, — со смехом закончил Терренс, любуясь лукавой улыбкой на лице Изабель. — Ты посрамлен, Тони!

— О, белла миа донна! — скривился Антонио, складывая руки на животе. — Какое наслаждение смотреть на вас, когда вы молчите! И какая пытка — слушать вас, когда вы посте! Нет, вы не созданы для пения, красавица! Ну скажите, почему ваш прелестный ротик издает такие безобразные и слабые звуки?

— Я думаю, все дело в дыхании, — резонно заметил Терренс. — Она просто неправильно дышит.

— Наверное, ты прав, Терри. Наверное. — Антонио резко вскочил из-за инструмента и подбежал к Изабель.

— Дыхание должно идти вот отсюда, — сказал он и положил ладонь на живот девушке.

— Эй, синьор, полегче! — Изабель с силой оттолкнула его руку.

Антонио что-то энергично пробормотал себе под нос по-итальянски и вернулся за клавиши.

— Терри! — обиженно закричал он, раздуваясь словно воздушный шар. Красный воздушный шар. — Она ударила меня! Меня, режиссера!

— Моя дорогая, — начал Терри, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. Его явно забавляло происходящее. —

— Ты должна понять, что любой режиссер считает себя богом. А бога бить нельзя, не так ли?

Ни тени раскаяния не появилось на лице Изабель.

— Если бог станет распускать руки, то и его можно.

— Ноги ее не будет на сцене моего театра! — взорвался Антонио. — Для полного счастья мне только еще такого подарка в труппе недоставало!

— Ты выпустишь ее на сцену, — мягко заметил Терренс. — Ведь ты у меня в долгу, неужели забыл?

Он перевел взгляд на Изабель.

— Тони прав, дорогая. Ты неправильно дышишь, — деловым тоном заявил он.

Затем подошел к девушке и положил ладонь на то самое место, к которому так неудачно для себя приложился Антонио. Изабель исподлобья посмотрела на Терренса, но не шевельнулась.

— Браво, Терри, брависсимо! — захлопал в ладоши Антонио. — Тебе удалось! Тебя она подпустила! А меня — ударила. Меня, режиссера! О мадонна! Что за времечко настало! Режиссеров бьют!

— Дыши, — приказал Терренс.

Изабель шумно задышала. Он плотнее прижал ладонь к ее животу. Рука дрогнула и слегка сместилась, неожиданно оказавшись прижатой к тому месту между корсетом и поясом юбки, где только тончайший слой шелка отделял ее от обнаженной кожи. И тут Терренс почувствовал, что у него самого перехватило дыхание.

— Дыши, — повторил он, прогоняя минутную слабость. — Ты должна дышать животом. Животом, а не грудью, понятно? Ну, давай! Живот должен двигаться, Изабель, живот, слышишь?

— Хорошо, — невозмутимо сказала она и задышала с удвоенной энергией.

— Мало.

— Я глубже не могу.

— Отсюда, — повторил Терри и сильнее прижал ладонь к ее животу. — Отсюда.

— Хорошо.

Она сжала челюсти и стала набирать воздух в легкие. Терри замер, ожидая, когда же она выдохнет, но Изабель словно окаменела. Взгляд ее стал напряженным. Затем в них промелькнула растерянность. Терри опустил глаза и обомлел. Глубокий вырез платья не смог удержать вздымавшейся груди Изабель, и теперь она оказалась снаружи — два чудесных теплых полушария гордо смотрели прямо в лицо Терренса. Он не мог оторвать глаз от этого великолепного зрелища. Но так она, пожалуй, и задохнуться может!