— Садись на стул, — приказал Валерий.

Парень послушался, уселся, поелозил по полу огромными ботинками на толстой рифленой подошве, замер в ожидании.

Валерий удивился сам себе. Он уже сто раз обещал себе, что попадись ему наглый ворюга, убьет на месте. За все. За нервы свои измотанные, за едва не рухнувшую мечту, за нападение на Полинку… Но вот ворюга сидит перед ним, беспокойно сучит ногами под стулом, а Валерию совсем не хочется выяснять отношения. Тошнит даже от одной мысли о необходимости разговаривать с ним.

Сколько раз за прошедшие дни он с тревогой и беспокойством думал о судьбе «Толмача», своего выстраданного детища. Сколько раз на дню бродил по сетевым хакерским Интернет-тусовкам и пытался обнаружить сведения, что «Толмач» в том или ином виде объявился на пиратском рынке. Но пока все было тихо. Никаких сведений о появлении программы у пиратов. Может быть, именно это пригасило гнев Валерия.

— Ну что, герой, я тебя слушаю.

— А… что вы хотите узнать? — шепотом поинтересовался Смирнов.

— Как ты это сделал, зачем, и почему признался.

— А что вам это даст? — удивился парень.

Валерий подошел к нему, присел на край своего стола и сверху вниз взглянул на взлохмаченную темноволосую макушку.

— Я должен сделать выбор. Или я подаю заявление в правоохранительные органы, и на тебя заводят уголовное дело. Условный срок тебе гарантирован, это по меньшей мере. Или я выгоняю тебя взашей с цеховым волчьим билетом, и ни одна уважающая себя программерская фирма даже близко к своему порогу тебя не подпустит.

— А других вариантов у вас нет? — удрученно уточнил Смирнов.

— Для воров и предателей? Бывают и другие варианты, но тебе повезло, что я стараюсь к ним не прибегать.

Парнишка вздохнул.

— Ты не пыхти, а отвечай на вопросы, — разозлился Валерий.

— Как я это сделал? Да элементарно, — буркнул Смирнов. — Думаю, что вы сами бы тоже с этим справились, если правда то, что Рубин о вас говорит.

— Не знаю, что там Рубин обо мне наговорил…

— Что вы один из лучших хакеров в Питере.

— Возможно. Дело прошлое. Но даже тогда я не воровал у своих работодателей, — усмехнулся Валерий. — Продолжай!

— Я только одну копию успел сделать. Знал, что почти сразу же должны поднять тревогу. Поэтому сунул флэшку в сумку Крымовой. Вы ведь не стали бы ее обыскивать в любом случае, верно? — парень испытующе взглянул на Валерия.

Валерий не ответил. Действительно, если бы дело дошло до настоящего переполоха, Полину Валерий не тронул бы.

— А никакой тревоги почему-то не было, — удивленно добавил Смирнов. — Я всю субботу пытался с Крымовой связаться, хотел в гости напроситься и флэшку добыть. А она трубку не снимала… Тогда я в воскресенье домой к ней пошел. У меня ключи были.

— Откуда?

— Дядька мой несколько месяцев тому назад эти ключи у меня в комнатухе оставил. У него с Крымовой что-то там было когда-то. Искал он потом эти ключи. А я не признался, что подобрал их…

— Почему?

— Не знаю, — буркнул Смирнов.

— Зачем они тебе понадобились? Ты тогда Полину Крымову и знать-то не мог.

— Зато я дядьку своего хорошо узнал, — прошипел парнишка. — Просто назло ему и не отдал ключи.

— Ладно, дальше что?

— Дальше пришел я к Крымовой. Ее дома не было, я квартиру сам открыл, вошел, думал, вдруг найду сумку, заберу флэшку и уйду. А тут она приехала…

Валерий напрягся. Парень вскинул голову, взглянул ему в глаза и чуть ли не по слогам произнес:

— Я не хотел ничего такого. Я просто испугался. Очень испугался. У меня одна мысль была — выскочить из квартиры так, чтобы она меня не узнала… Ну, я и выскочил. Мне очень жаль, что она так серьезно пострадала.

Валерий тяжело вздохнул:

— Что ты собирался сделать с файлами? Продать? Кому?

Смирнов сгорбился и звучно шмыгнул носом.

Валерий слез со стола и прошелся туда-сюда.

— Я, конечно, пытки применять к тебе не буду. Мне к тебе прикасаться даже противно. Но если ты не скажешь правду, я обещаю тебе самые плачевные последствия.

Парень поежился. С некоторой опаской косясь на Валерия, он пробормотал:

— Мне все равно было, «Толмач», не «Толмач». Я хотел взять любую программу, потеря которой будет дорого стоить «Гепарду».

Валерий прижал ладонь к щеке. Предательская судорога. Теперь все чаще и чаще. Совсем нервы сдали. Не хватало еще приступа. Успеть бы позвать Николая, если что. А то свалишься тут, на глазах этого хлипкого наглеца.

Валерий снова присел на край стола перед парнем.

— Да уж, потеря «Толмача» обошлась бы мне дорого. Это ты верно рассчитал, господин юный ворюга. Или это был не твой расчет, а заказчика?

— Какого еще заказчика?

— Слушай, парень, «Толмач» — это тебе не вагон повидла. Такие вещи впрок не крадут. Такое воруют под заказ. Или по особой личной причине.

— Мой дядька — он в концерне Гарона работает — говорил, что его хозяин готов хорошо заплатить.

Валерий едва не расхохотался. Ну, Гарон, до чего докатился. Использовать амбиции сопливых мальчишек, толкая их на банальное воровство…

— Но я не поэтому! — Смирнов отчаянно вскинул голову. — Я бы им не продал «Толмача»!.

— Это ты следователю расскажешь, — раздраженно огрызнулся Валерий. — Удивляюсь только, зачем ты признался? Ты же был у Рубина вне подозрений.

— У Рубина — да. Но Власов сказал, что задушит меня своими руками, если я не приду и все вам не расскажу.

— Власов? Как же он тебя вычислил?

— А вот так, — угрюмо бросил Смирнов и тяжело вздохнул.

— И ты помчался ко мне с повинной, потому что так перепугался угроз моего водителя? — с сомнением уточнил Валерий.

— Не поэтому, — парень снова вскинул голову. Теперь он сильно побледнел.

— А в чем тогда дело?

Смирнов нервно почесал лоб, потом по-детски спрятал под себя ладони, поерзал, заелозил ногами.

— Я подумал, что будет лучше, если вы все узнаете… — сказал он тоскливо. — Я сначала хотел, чтобы вы все потеряли. Чтобы остались ни с чем… Потом я понял, что не могу это сделать…

— Прости, что сделать? — Валерий наклонился, чтобы расслышать невнятное бормотание.

— Разорить вас.

— Что-то много вас нынче, желающих меня разорить, — грустно вздохнул Валерий. — А тебе я чем насолил?

Смирнов полез в задний карман и вынул паспорт, из которого торчали еще какие-то листочки. Он молча протянул документы Валерию.

— Что это?

— Посмотрите, — сказал Смирнов. — Поймете.

— Может, сам скажешь?

— Когда мне было пять лет, меня усыновил отчим, и я стал Иваном Алексеевичем Смирновым. А по свидетельству о рождении я — Иван Валерьевич Казьмин.

* * *

— Полинка, Полинка, ну как же ты так?! — Вера удрученно вздохнула. — Ведь все так хорошо начиналось…

— Да что же хорошего, Вера? — отмахнулась Полина.

— Ну, здравствуй! Интригующая встреча, новая интересная работа, красивый состоятельный мужчина, который обходился с тобой, как с королевой… Разве не так?

— Так.

— Ну вот, видишь, — Вера выразительно развела руками. — А ты что натворила?

Они медленно шли по дорожке замерзшего сквера. Неугомонная Верочка, расслышав вчера по телефону, что у Полины «ненормально убитый» голос, сегодня немедленно приехала к подруге. Полина не хотела пускаться в объяснения. Но Верочка мертвого разговорит. Она не отставала, пока Полина не рассказала ей всю историю. Вера уже целый час, пока они гуляли в парке, охала, ахала, ругалась и вздыхала.

— Я все-таки не понимаю, что тебе было не слава Богу? — опять начала Вера. — Или он тоже оказался с приветом, похлеще Семченко?

— Нет, Веруня… Валера — чудесный человек. Необыкновенный, особенный. Таких сейчас не производят.

— Ну и чего тебе для счастья не хватало? Звезд с неба?

— Всего лишь одного нервного, задерганного парня, который совсем забыл, что значит жить для себя… — ответила Полина.

— И когда ты это поняла?

— Когда? — задумчиво переспросила Полина. — Гораздо позже, чем следовало.

Вера посмотрела на нее с явным сожалением и укоризненно покачала головой:

— Совсем ты, подруга, того… не в себе.

Полине уже начинали порядком надоедать однообразные упреки. Но ссориться с Верой не стоило. Потому что все ее ворчание было напускным. Потому что это была не кумушка с дворовой лавочки, а родная и самая близкая Верочка, умный и добрый человечек, который все всегда понимает. Понимает гораздо лучше и точнее, чем кто бы то ни было.

— Знаешь что, Полинка… — вдруг серьезно сказала Вера. — Я скажу тебе одну вещь, только ты не обижайся на меня, ладно?…

Такое начало обычно не предвещало ничего хорошего.

— Мне кажется, все еще проще и еще хуже, чем тебе кажется, — произнесла Вера. — Я же знаю тебя. Ты только с виду такая ершистая, а на самом деле тебя заинтриговать и разжалобить — пара пустяков. Вот эта самая пара пустяков на тебя и свалилась в одночасье. Один — этакое гордое страдание, другой — воплощенное самопожертвование. Вот ты и запуталась, не зная, кого тебе больше жаль…

— Нет, Вера, нет…

— А когда поняла, что выбор делать все-таки придется, выбрала того, кто оказался в гоночном шлеме. Учитывая твою странную тягу к экстремальным зрелищам, именно этим и должно было закончиться.

— Вера! Вера, перестань! — Полина едва не заплакала. — Что за ерунду ты говоришь?!

Она просто пожала плечами и печально улыбнулась:

— Ну, прости меня! Я же знала, что тебе не понравится то, что я скажу…

Полина взглянула Верочке в глаза:

— Если ты, не дай Бог, права, я просто последняя тварь, и больше ничего.