И вот впервые, стоя напротив них рядом с Макс, я по-настоящему начал задаваться вопросом, а что же я испытывал к Блисс? Не должна ли боль быть сильнее? Или меня слишком отвлекало тело Макс рядом со мной?

Ощущение, будто я стою на краю пропасти в нескольких секундах от того, чтобы узнать правду о себе, но которую мне очень не хочется узнавать.

Рука Макс на моей талии сжалась сильнее, и я отвел глаза от кольца Блисс. Я откашлялся и выдавил из себя улыбку.

- Я смотрю, она согласилась.

Гаррик просиял - улыбка была настолько яркой и счастливой, что без боли на нее не взглянешь.

- Да.

- Мои поздравления, - сказал я. - Вам обоим. Я искренне рад за вас.

Блисс закусила губу, а потом нежно улыбнулась. Ее глаза немного заблестели. Тихим голосом она произнесла:

- Спасибо. Это очень много значит для нас.

Что-то всколыхнулось. Одно из тех мгновений, когда ветра сменяются, время поворачивается, а жизнь начинается заново в новом направлении. Не знаю насчет всех остальных в комнате, но могу сказать, что Блисс это почувствовала.

Может, потому что мы оба были актерами. Может, просто из-за того, кем мы были. Но я видел в ее глазах, что она тоже понимала. Это конец главы.

Мы двигались в разных направлениях и с каждой минутой становились все дальше друг от друга. Несмотря на мои чувства к Блисс, между нами слишком много всего произошло, чтобы возвращаться к тому, что было. Я думал, что если переборю боль, то и все остальное встанет на свои места. Что ж, боль ушла, но отчуждение, которое она породила, осталось.

Забавно, как четыре года дружбы можно так запросто разрушить одним мгновением больше чем дружбы. Блисс - часть моей старой жизни, с которой я не распрощался, переехав в Филадельфию. Колледж был для меня домом, большой семьей, которой у меня никогда не было. Но этого дома больше не существовало. Любая попытка удержать его с помощью Блисс ничего хорошего нам не сулила.

Все воспоминания и чувства, связывающие нас с Блисс, износились, пока не осталась лишь тонкая хлипкая ниточка. Мне это напомнило пустой театр после окончания спектакля: зрители ушли, уборщики приводят все в порядок. Последний выключает свет везде, оставив лишь одинокий единственный луч в затемненном пространстве. И пока мы стояли так, упрямо и неловко, эта последняя ниточка, этот последний луч растворились.

Блисс неровно вздохнула и поджала губы так, как обычно делала, чтобы не расплакаться. Я взял пример с Макс - медленно вдохнул и выдохнул.

- Что ж, нам нужно убирать все со сцены, - сказала Макс. - Кейд, малыш, ты сможешь нам помочь? А то нашему барабанщику пришлось уйти.

Я моргнул и отвел взгляд от Блисс.

- Конечно. Конечно, я помогу.

Я посмотрел на Гаррика, потом на Блисс и проговорил:

- Было здорово увидеть вас обоих. Еще раз поздравляю. - Я пожал Гаррику руку и на этот раз по-настоящему обнял Блисс. Она прижалась щекой к моей груди, а руками крепко обхватила меня за талию. Она пролепетала что-то похожее на “Это конец” и отпустила меня. Блисс быстро заморгала, но я все равно увидел собравшиеся в уголках ее глаз слезы.

- До свидания, Блисс.

На удивление я почувствовал онемение, будто рана перестала болеть. Может, больнее станет позже. Или, возможно, я начал понимать, что все хорошее из нашего прошлого должно оставаться в прошлом.

- До свидания, Кейд.

Спенсер вывел их обоих из комнаты, и я остался наедине с Макс. Я сделал глубокий вдох и опустился на диван.

Стоя надо мной, Макс проговорила:

- Я даже понятия не имею, что только что произошло, но чувствую себя подавленной.

Я рассмеялся, что, учитывая все сложившиеся обстоятельства, было гораздо лучше того множества реакций, что меня одолевали.

- Было тягостно, да?

- Ты в порядке, Золотой Мальчик?

Я поднял подбородок, чтобы взглянуть на нее, и коснулся одной ее опущенной руки. Я быстро поцеловал тыльную сторону ладони и отпустил ее.

- Спасибо. Но тебе не обязательно было это делать. И да, со мной все в порядке. Движемся дальше, верно?

- Такова цель, мой дорогой.

- У нас все лучше получается притворяться. Может, тебе тоже нужно становиться актрисой.

- Ни за что, - засмеялась она. - Мне не нравится выражать свои собственные эмоции. Как мне может понравиться притворство ради паршивой зарплаты?

- Но у тебя, похоже, не возникает проблем в выражении эмоций, когда ты поешь. Вообще-то ты чертовски хороша в этом.

Она неловко отвела взгляд и сказала:

- Думаю, каждому свое.

Пора сменить тему. Я встал и потянулся, пытаясь избавиться от тяжести и угнетенности в своих конечностях.

- Пойдем собирать твои вещи, Злая Девочка.

- О, тебе не обязательно помогать. Я просто хотела найти предлог…

- Не глупи. Ты же знаешь, что я помогу.

- Да, знаю.

Я следил взглядом за покачиванием ее бедер, когда она шла через комнату. Дойдя до закрытой двери, Макс остановилась и обернулась.

- Хочу попросить тебя еще кое о чем. Не хочешь выпить со мной после того, как мы здесь все закончим?

- По-моему выпить - самая лучшая идея из всех, что ты подавала. - Я улыбнулся. - Хотя это мало о чем говорит, учитывая все те идеи, которые высказывала.

Я ожидал, что она засмеется. Но этого не произошло.

Она лишь улыбнулась и проговорила:

- Да… точно.

24

Макс


Я убедила Кейда, что нам нужно отправиться в “центр города“13, чтобы выпить, так мы будем ближе к нашим домам, когда закроется метро.

- Я не против, - сказал он. - Все равно я собирался настоять на том, чтобы проводить тебя домой.

Я рассмеялась.

- Конечно, ты собирался, Золотой Мальчик.

А еще у меня будет целая прогулка до метро и поездка, чтобы убедить его остаться моим ненастоящим парнем.

- Я так понимаю, ты не хочешь говорить о своей ссоре с Мейсом? - спросил он.

Я приподняла одну бровь, но не стала комментировать.

- Я так понимаю, ты не хочешь говорить о помолвке этой девушки?

Он вздохнул.

- Полагаю, остается только твоя музыка. Как давно ты играешь?

Я застегнула пальто, чтобы холод не проникал внутрь.

- Лет с тринадцати. Приблизительно когда погибла моя сестра.

Меня поразило то, насколько легко подобные вещи вписывались в наш обычный с ним разговор. С кем-то другим такое даже не слетело бы с моих губ.

- А когда ты поняла, что хотела бы музыку сделать своей карьерой?

Вспоминая, я улыбнулась.

- Когда в первый раз смогла сыграть песню от начала до конца по памяти. Тогда пение впервые по-настоящему перенесло меня в совершенно другое место, понимаешь? Это были самые лучшие пять минут моей жизни. Я забыла, где нахожусь, кто я есть - я существовала только в музыке.

- Понимаю. То же самое я чувствую на сцене. На какое-то время мне удается вылезти из своей шкуры и побыть кем-то еще. Я живу чужими проблемами, которые можно решить гораздо быстрее и легче, чем свои собственные.

У меня никогда не было такого друга, с кем можно было поговорить о подобном. Очень долгое время я жила словно остров, что уже забыла, каково это ощущать такого рода отношения.

- Ты когда-нибудь устаешь быть собой, Золотой Мальчик?

- Иногда да. А ты?

Он так честен. И заставляет меня быть такой же.

Вдох.

Выдох.

- Все время.

Повисшее между нами молчание было таким хрупким, но при этом легким, пока мы шли по соседним улицам, ведущим нас к станции метро. Я рассматривала здания вокруг, неровные тротуары, освещенные окна квартир на вторых и третьих этажах. Я ходила по этим улицам много раз, что и не вспомнить, но я никогда по-настоящему не смотрела вокруг себя.

Жизнь такая забавная.

- Как думаешь, такое испытывают все? - спросила я. - Или это с нами что-то не так?

Он надолго задумался, его ботинки шаркали по тротуару, пока он шел.

- Думаю, что все. Даже счастливые. Они могут в этом не признаваться остальным, но мне кажется, что они это испытывают. Думаю, они закрывают глаза, идут на пробежку, долго принимают душ, чтобы забыть хотя бы на секунду, кто они и что должны делать изо дня в день. Жизнь трудна. И с каждым днем наши ноги все тяжелеют, а мы несем все больше багажа. Так что мы останавливаемся, делаем вдох, закрываем глаза, восстанавливаем наше сознание. Это естественно. До тех пор, пока ты открываешь глаза и продолжаешь свой путь.

Пока он говорил, я наблюдала за ним. Его глаза рассматривали небо, дыхание вырывалось облачками в холодный воздух. Он верил тому, о чем говорил. И мне становилось немного легче тоже в это поверить.

Именно тогда мне нужно было попросить его, но он просто подарил мне драгоценную идеальную мысль, а мне хотелось держаться за нее как можно дольше, прежде чем все разрушить. Еще один квартал дороги до метро мы молчали.

Поезд мы прождали около десяти минут, по-прежнему ничего не говоря. Мы вместе сели на скамью, не нарушая молчание, и это не казалось чем-то неловким или неестественным. Мне не хотелось спешить, заполнять пустоту или делать что-то другое, помимо того, что я делала.

Это было… приятно.

Когда прибыл поезд, мы заняли два места рядом, и это казалось таким обычным, будто мы уже многие годы так делали.

- Я хочу тебя кое о чем попросить, но на самом деле не хочу этого, - проговорила я.