Генри Вуд - Присяга леди Аделаиды

Сквайр Лестер охотно согласился. Он был в своем кабинете, угрюмо размышляя о неприятностях разного рода вообще, и обрадовался, что эти размышления были прерваны. Освобождение арестанта Лидни из тюрьмы и отказ полиции объяснить причины сильно его оскорбили, тем более, что он их не понимал. Постоянное раздражение, в котором он находился из-за своего сына, также начинало сказываться на расположении его духа. Он не мог убить природное чувство к Уильфреду, к бывали минуты, когда он удивлялся, из чего создана его жена, если она этого ожидает.

— Банкир лорда Дэна? — вскричал он, повторяя слова докладывавшего слуги. — Да, я приму его. Проси.

Позволение, по-видимому, не требовалось, потому что банкир был уже в комнате, и слуга оставил их вдвоем.

— Я рано беспокою вас, мистер Лестер, но моим извинениям должны быть дела. Прежде чем я приступлю к ним, позвольте мне вывести вас из заблуждения относительно одного пункта. Я не банкир лорда Дэна, и вовсе не банкир. Я один из главных полицейских сыщиков.

— Господи помилуй! — воскликнул Лестер.

— Я приехал по одному делу в Дэншельд, а в этом случае удобнее всего, когда не знают, кто мы. Оставим это. Я упоминаю об этом только для того, чтобы убедить вас, что когда я приказал освободить молодого Лидни из тюрьмы, Бент, на которого вы так сердились, не мог не повиноваться мне.

— Это вы освободили его? Зачем вы это сделали? — резко спросил Лестер. — Этот человек — самый величайший злодей, какой когда-либо был на земле. Вы это сделали за тем, чтобы избавить его от последствий его преступления?

— Моя обязанность — подвергать преступников наказанию, а не избавлять их от него. Я освободил его потому, что он не виноват. Выслушайте меня, мистер Лестер. В нападении на ваш дом был один предводитель, который задумал это и уговорил других, бедных браконьеров, посредством подкупа присоединиться к нему, и, по моему мнению, на нем одном и лежит вина.

— Таково и мое мнение, — перебил Лестер. — Виноват один предводитель, которым был Лидни.

— Мистер Лестер, поверьте, что я хорошо знаю факты, иначе я не пришел бы к вам. Предводителем был не Лидни.

Голос Блэра понизился до тихого, торжественного тона, и в его физиономии, когда он сидел, положив руки на колени и наклонив голову вперед, было выражение строгого сострадания. Сквайру не совсем это понравилось.

— Предводителем был Уильфред Лестер.

Лестер вскочил, опрокинув чернильницу на стол, и громко и сердито стал защищать своего сына, сам не зная, что говорит. Блэр сидел и хладнокровно ждал, пока пройдет эта вспышка.

— Мне приятно слышать от вас, мистер Лестер, уверение в том, что ваше неудовольствие на него довело его до такой отчаянной жизни. Это ваш сын ворвался в ваш дом, это он задумал и исполнил эту экспедицию. Вы можете иметь полное доказательство, если желаете, но вы можете быть уверены, зная теперь, кто я, что я не пришел бы к вам с несправедливым рассказом.

Против убеждений нельзя было идти, и Лестер сидел в своем кресле, совсем упав духом, как отец полуночного разбойника.

— Но какая же была у него причина? — проговорил он. — Воровства не было.

— Воровства не было в обычном смысле этого слова, и пистолетный выстрел, который вы слышали, был сделан им в одного из тех людей, которые, кажется, хотели разжиться добычей. Однако кое-что было у вас взято.

— Что такое? — спросил Лестер, оглядываясь вокруг, как бы для того, чтобы удостовериться, на своем ли месте стоят стулья и столы.

— Вы осматривали ваш несгораемый сундук?

— Нет.

Лестер вдруг обернулся и посмотрел на сундук.

— Мне кажется, он хотел взять какую-то бумагу, относившуюся к деньгам, на которые, по его мнению, он имел право и которых вы ему не давали, и мне кажется, это ему удалось.

После молчания, вызванного удивлением, Лестер торопливо вынул ключи из кармана и отпер сундук. Дарственной записи там не оказалось.

— Вы теперь знаете причину, которая побудила вашего сына, — сказал Блэр. — Я его не защищаю, заметьте, но многие могут подумать, что он имел право прочесть свою собственную бумагу, которую вы ему не давали.

— Вы хотите арестовать его? — сказал Лестер, представлявший собой довольно плачевный вид, как делают это те, которых уличили в бесчестии, а Лестер знал, что он все время поступал бесчестно с Уильфредом.

— Арестовывать его не мое дело. Если вы хотите это сделать, то можете приказать инспектору Бенту. Ваш сын может подвергнуться наказанию, но я не думаю, чтобы он мог подвергнуться обвинению. Не найдется ни одного судьи, который охотно приговорил бы его.

— Я не хочу сажать его в тюрьму, — колко сказал Лестер. — Вам не к чему читать мне нравоучения.

— Если бы я не был убежден, что сквайр Лестер сердцем добр и был доведен (ему лучше известно, под чьим влиянием) поступить жестоко, я не сказал бы ему, кто настоящий виновник, — заметил Блэр, пристально глядя в лицо Лестеру. — Я знал, что он не захочет навлечь публичное наказание на своего сына и наследника и таким образом доставить еще больше пищи для дэншельдских сплетен.

— Еще больше пищи? — возразил Лестер. — Я еще не доставлял никакой.

— Если бы вы знали, — возразил полицейский офицер, — как вас бранят от одного конца города до другого, вы не говорили бы этого. Уильфред, при всех своих дурных поступках, пользуется общественной любовью и уважением в отличие от вас.

— Вы слишком дерзки, — горячился Лестер.

— Это недостаток моей профессии, — был ответ. — Но если бы вы взглянули на прошлое с меньшим предубеждением, чем обычно это делаете, вы пришли бы к такому заключению, как и я, что если бы с Уильфредом Лестером отец его обращался иначе, он, может быть, никогда не опорочил бы своего доброго имени.

Лестер потер себе лоб, который начинал гореть.

— Теперь я перехожу к участию Уильяма Лидни в этой ночной экспедиции.

— Да, Уильям Лидни! — свирепо перебил Лестер, обрадовавшись случаю излить свой гнев. — Вы не будете извинять его поведение. Он ходил не за дарственной записью.

— Прошу вас, выслушайте меня, мистер Лестер. Уильям Лидни случайно узнал в воскресенье вечером, что ваш сын был в лесу с тремя товарищами, привязывавшими черный креп на свои шляпы. Обстоятельства заставили его предположить, что они хотят напасть на Дэнский замок. Да, вы можете удивляться, сквайр, но у меня нет времени объяснять подробно. Лидни ждал на холодном, сыром воздухе, надеясь остановить их и спасти вашего сына. Наконец он узнал, что они собираются напасть на ваш замок, и бросился сюда, но не успел помочь делу и позволил взять себя в тюрьму, потому что не хотел выдать вашего сына. Он позволил очернить свою репутацию ради Уильфреда. Между тем как Дэншельд упрекал его в сообщничестве с людьми дурной репутации, он только присматривал за Уильфредом Лестером и спасал его. Между ними возникла дружба.

— Уильфред всегда любил низкое общество, — с пренебрежением заметил сквайр Лестер.

— Если он всегда будет иметь такое низкое общество, как общество молодого Лидни, он не пострадает, — возразил Блэр, засмеявшись.

Что-то в его тоне поразило Лестера.

— Кто же этот Лидни? — спросил Лестер.

— Вы сами можете спросить его, когда увидите. Но не всякий человек спокойно перенесет обвинение, которое заслужил другой, и не пойдет за него в тюрьму.

— Лидни должен был иметь причину для этого, — с насмешкой сказал Лестер.

— Нужны причины, это правда. Уильфред Лестер спас его жизнь и он, может быть, действовал из признательности. Носятся слухи, что он готов перенести многое для такого близкого родственника мисс Лестер.

Этот намек окончательно вывел Лестера из себя.

— Лидни — негодяй. Можете вы защитить его от этого, сэр?

— Я думаю, что предоставлю ему самому защищаться, — сказал Блэр, вставая.

Его дело в Дэншельде кончилось.

— Если бы я был лордом Дэном, я застрелил бы его.

— Если бы вы были лордом Дэном, я не думаю, что вы бы сделали это, — возразил, смеясь, Блэр.

Опять в его тоне и поведении было что-то непонятное для сквайра Лестера.

Как только Блэр вышел из Дэншельдского замка, в него вошли три джентльмена, приехавшие в карете. Когда слуга впускал их, он вопросительно посмотрел на одного — Уильяма Лидни; второй был стряпчий Эпперли; третий, человек величественной наружности, незнакомый.

— Я желаю видеть мистера Лестера, — сказал последний.

Слуга поклонился и пошел в кабинет. Положив руку на ручку двери, он обернулся и спросил:

— Как прикажете доложить, сэр?

— Лорд Дэн.

— Извините… извините, сэр, — пролепетал слуга с удивлением. — Я спрашивал, как о вас доложить.

— Лорд Дэн, — внятно было повторено, и слуга, удивляясь, какой это явился сумасшедший старик, пошел доложить.

Эпперли пошел за ним, а Уильям Лидни исчез, когда слуга оглянулся, ища его.

Сквайр Лестер с расстроенным видом ходил по кабинету, потому что известие, сообщенное Блэром, не было приятным для него и, услышав доклад слуги, увидал, что вошел незнакомец. Он предположил, что произошла какая-нибудь ошибка и что за этим незнакомцем идет лорд Дэн.

— Я… я думал, что он сказал, лорд Дэн, — проговорил он со смущением.

— Он так и сказал, — отвечал незнакомец, протягивая руку. — Вы не узнаете меня, Джордж? Кто другой, кроме меня, может быть лордом Дэном?

Лестер отшатнулся и прислонился к стулу, как будто окаменев.

— Гэрри Дэн не умер, Джордж, он воротился, наконец, предъявить свои права. Я сделал бы десять лет тому назад, если бы знал, что Герберт — представитель Дэнского пэрства. Я предполагал, что это мой брат Джоффри.