ШКАТУЛКА, ВЫБРОШЕННАЯ МОРЕМ

Сцена была поразительная, может быть, еще привлекательнее в своей грусти, а солнце ярко на нее сияло, как бы с насмешкою. Можно было подумать, что на дэншельдских утесах ярмарка, потому что народ толкался с жадным любопытством; богатые и бедные, старые и молодые, дворяне и простолюдины — все собрались на другой день кораблекрушения на берегу; если мы не говорили об этой сцене в последующем порядке, это потому, что другие вещи требовали нашего внимания. Люди отважные пришли на берег с рассветом, но на утес нельзя было взойти тогда от силы ветра. Он разорвал бы их в куски и, казалось, теперь готов был это сделать, хотя его свирепость несколько уменьшилась.

Остатки от когда-то прекрасного парохода виднелись внизу, без сомнения, удерживаемые какой-нибудь скрытой скалой. Множество обломков плавало по морю, куски железа виднелись на берегу. Мачты, реи, бушприт исчезли — словом, все, кроме корпуса, который мог исчезнуть со следующим приливом.

Бил Ганд, авторитет в подобных вещах, высказал свое мнение, что внутри ничего не осталось, то есть, что груз и пассажирские вещи были унесены водой; но это нельзя было знать наверняка. Нечто пострашнее дерева и железа виднелось на волнах по временам, не довольно близко, однако, чтобы разогнать зрителей на утесе, из которых половина принадлежала к робкому полу.

Между ними находился Лидни, очень растревоженный; шкатулка с нужными бумагами была с ним на пароходе и ему не хотелось, чтобы она потерялась. Он стоял и смотрел, пренебрегая опасным ветром.

Неблагоразумно стояли на краю утесов в своем горячем сочувствии, в своем грустном любопытстве мисс Бордильон и Мария Лестер. Бессвязная история о героизме ее брата дошла до ушей Марии в это утро; она поспешила к мисс Бордильон, и они вместе вышли.

— Маргарет, как вы думаете, это правда, что папа пожал Уильфреду руку и просил его не подвергать опасности свою жизнь? — повторяла Мария, стоя на краю утеса.

— Душа моя, ты уже в третий раз задаешь мне этот вопрос, и я могу повторить тебе опять, что я не знаю, — спокойно отвечала мисс Бордильон, — я этого не слыхала.

— Я не могу оставаться спокойной, я надеюсь, что это правда. Маргарет, это могло бы привести к примирению между ними.

— Я скажу тебе, что я слышала, Мария. Когда Уильфред воротился в лодке со спасенными людьми, воротился как бы из могилы, и все столпились с поздравлениями пожать ему руку, мистер Лестер и леди Аделаида стояли поодаль и сохраняли неодобрительное молчание.

— Это очень несправедливо! — горячо вскричала Мария.

С этими словами она сделала шаг вперед и наклонилась совершенно необдуманно над утесом, отчасти от нетерпения, отчасти для того, чтобы посмотреть, какой шум поднялся внизу. В эту минуту порыв ветра, такой свирепый, какого не был уж с час, пронесся над ними, и мисс Бордильон вскрикнула с испугом:

— Мария, берегись!

Могла ли Мария уберечься, это остается вопросом. Верно то, что ветер пошатнул ее, что в эту самую опасную минуту сильная рука обвилась вокруг нее и бесцеремонно оттащила назад. Через минуту Мария повернула свое лицо, бледное от страха, к своему спасителю. Она почувствовала свою опасность.

Она увидала незнакомого человека одних лет с ее братом Уильфредом, каждая черта и каждое движение которого светились благородством.

— Очень вас благодарю, — сказала она с волнением Я не знала, что ветер еще такой сильный.

— Позвольте мне поблагодарить вас, позвольте мне поблагодарить вас, — сказала мисс Бордильон, протягивая к незнакомцу руку с горячей признательностью. — Вы спасли ее от гибели. А ты, Мария, как могла быть так неосторожна, так беспечна? Да, плачь теперь!

Бедная Мария действительно залилась слезами, которых, разумеется, очень стыдилась и поспешила отереть.

— Разве ты не можешь поблагодарить этого господина? — вскричала мисс Бордильон, которая в замешательстве не слыхала марииных слов. — Нечего сомневаться, что он спас тебя от смерти.

— Не от такой верной смерти, от какой был я спасен вчера, — сказал он с успокоительной улыбкой, между тем как Мария смотрела на него влажными глазами и с кроткой признательностью. — Я был пассажиром на этом несчастном пароходе, — прибавил он в ответ на вопросительный взгляд мисс Бордильон, — и был в числе спасенных в спасательной лодке.

— Возможно ли? — вскричала мисс Бордильон. — А мы слышали, что спасли только одного пожилого господина, кроме нескольких матросов.

— И меня также. Если бы не один молодой человек который командовал спасательной лодкой и уговорил, как я слышал, некоторых моряков поехать с ним, мы погибли бы все. Этот молодой человек, хотя не моряк, выказал более мужества, чем привыкшие к опасности моряки. Я должен узнать, где он живет, и поблагодарить его.

— Сказать вам, кто это? Показать вам, где он живет? — заговорила Мария, смотря на него с порывом любви к молодому человеку, о котором он говорил, — это был мой милый брат Уильфред Лестер.

Незнакомец улыбнулся, смотря на пылающие щеки, на серьезные глаза, сверкавшие из-под мокрых ресниц, и думал, что он никогда не видал такого прелестного лица.

— Лестер! Да, мне сказали это имя.

Мисс Бордильон вмешалась в разговор; незнакомец так понравился ей с первого взгляда, как ей не нравился никто в ее жизни, кроме того, что он спас Марию от опасности.

— Я мисс Бордильон, — сказала она, — ближайшая родственница Уильфреда Лестера и этой молодой девицы Вы позволите узнать мне ваше имя?

Уильям Лидни.

Через несколько минут им показалось, будто они знали друг друга несколько лет. Бывают события, которые уничтожают преграду сдержанности быстрее, чем время. Скоро на сцену явился сам Уильфред. Молодые люди пожали друг другу руки, и Уильям Лидни сказал несколько тихих сердечных слов Уильфреду.

Я благодарю вас за двоих, — прибавил он, — за себя и за другого спасенного пассажира, который теперь в «Отдыхе Моряков».

Опять мисс Бордильон вмешалась, рассказав об опасности, которой только что подверглась Мария и от которой спас ее мистер Лидни. Уильфред засмеялся.

— Стало быть, мы квиты, — сказал он своему новому знакомому, — если я спас вас, то вы спасли мою сестру, так что благодарности конец.

Но Лидни только покачал головою в ответ. Не тут хотел он оспаривать это замечание и говорить, как оно неосновательно.

Ветер опять как будто увеличился, и мисс Бордильон и Мария рады были сойти с утеса. Маргарет сказала свой адрес Лидни и дружески пригласила его зайти к ней. Он пожал ее руку с чем-то очень похожим на признательность и сказал, что он непременно воспользуется ее позволением.

Когда мисс Бордильон и Мария шли по городу, их беспрестанно останавливали с разговором о вчерашнем происшествии. Между прочим и мистер Минн, новый портной, стоявший у дверей своей лавки, подошел к ним. Это был говорливый человечек, с тонкой шеей и чрезвычайно худощавыми руками. Он считал себя лично заинтересованным вчерашним происшествием, так как один из спасенных пассажиров удостоил заказать ему платье, о чем он рассказывал с гордостью всем, кто только хотел слушать.

— И за ценой не стоит, сударыня, — сказал он мисс Бордильон. — Все должно быть самое лучшее и особенное внимание приказал мне обратить на фасон. Это один из самых приятнейших джентльменов, с какого когда-либо случалось мне снимать мерку, хотя этого нельзя подумать, судя по его чертам. Надменное лицо!

— Лицо его не показалось мне надменным, мистер Минн, — сказала мисс Бордильон. — Это человек самой благородной наружности и по лицу, и по фигуре.

— Выражение не надменное, напротив, ничего не может быть приятнее, но надменные черты всегда имеют надменное выражение. Посмотрите, например, на лорда Дэна. Мне приказано приготовить платье как можно скорее. Вот его имя.

Мистер Минн подошел к прилавку, вынес книгу и указал на запись, сделанную его собственным почерком, который был очень мелким и неразборчивым. Дамы взглянули и прочли: «Уильям Лидни, эсквайр, в «Отдыхе Моряков».

Когда они отошли от говорливого портного, мимо проходил сквайр Лестер. Он просто поклонился мисс Бордильон, с которой был очень холоден после брака своего сына; но Маргарет остановила его и рассказала, как молодой человек, спасшийся от кораблекрушения, спас Марии жизнь. Лестер засмеялся над этим, но сделал дочери выговор за ее неосторожность. Лорд Дэн подошел, когда они говорили, и услыхал об этом известии.

— Кто этот молодой человек, желал бы я знать! — вскричал Лестер. — Я должен поблагодарить его, но это не оправдывает неосторожности Марии.

— Это какой-то американец, — сказал лорд Дэн, который шел из гостиницы после своего свидания с мистрисс Рэвенсберд. — Пожилой, высокий человек, которого привезли вчера в спасательной лодке, также был пассажиром и американцем.

— Они родственники?

— О нет, только товарищи-пассажиры. Вероятно, почти все на пароходе были янки, — продолжал лорд Дэн. — Но я рад, что ему случилось стоять возле вас, мисс Лестер.

— Она не стояла бы теперь здесь, если бы не он, — горячо заметила Маргарет Бордильон.

— Как его зовут? — спросил Лестер.

— Линдон или что-то в этом роде, — сказал лорд Дэн.

— Лидни, — поправила мисс Бордильон.

— Ах, да, Лидни. Я заметил, что это было странное имя, когда жена Рэвенсберда упоминала мне его теперь.

— Некоторые из этих американских имен очень странны, — заметил Лестер, когда разговаривавшие разошлись.

Время проходило. Ветер стих, и в Дэншельде опять водворилась его обычная тишина.

Назначенные водолазы вытаскивали вещи с разбитого парохода. Береговые стражи караулили день и ночь все, что могло быть выброшено на берег, так что никакого воровства быть не могло; но усилия водолазов были почти тщетными.