Генри Вуд - Присяга леди Аделаиды

Он из добродушия старался помочь ей оправиться, говоря ей самым спокойным тоном, что он желает жениться на мисс Лестер и что главная причина, побудившая его заговорить с нею, состояла в том, что она могла использовать свое влияние над мужем.

— Мне говорят, что пора жениться и, разумеется, пора, если я хочу жениться. Не говоря уже о привязанности, которую я могу иметь, я начинаю видеть, что во всех отношениях это было бы лучше для меня; бедная Цецилия не может быть мне собеседницей. Но даже прежде, чем я приехал в замок или оставил Лондон, я решился сделать предложение мисс Лестер. Я никогда не встречал ни одной женщины, которую я уважал бы до такой степени, — прибавил он, сделав ударение на последнем слове, — и надеюсь убедить ее сделаться леди Дэн. Я обратился к вам, как к старому другу, чтобы ходатайствовать за меня перед мисс Лестер.

Прошедшее сделалось ясным для леди Аделаиды. Она удивлялась, что так часто приводило лорда Дэна в их дом; может быть, в глубине своего сердца она приписывала это совершенно другой причине. Лицо ее еще горело, но она старалась гордо подавить свой стыд и надменно подняла голову.

— Почему вы не обратились вместо меня к мистеру Лестеру, лорд Дэн?

Он объяснил почему, самым деликатным образом. Вместе со всем Дэншельдом он знал, что мысль отдать за дочерью ее приданое была почти непреодолимою преградою для Лестера, чтобы дать согласие на ее брак. Лорд Дэн, однако, желал иметь одну Марию, ему не нужно было ее состояния, оно могло остаться у Лестера. Он в брачном контракте обеспечит ее совершенно и таким образом избавит Лестера от необходимости отдать ее приданое. Это он желал сказать леди Аделаиде, но щекотливость Лестера в денежных делах была хорошо известна и он мог лучше принять это предложение от своей жены, чем от жениха его дочери.

Мысль была великодушна. Леди Аделаида не могла этого не отметить, и холодность ее обращения смягчилась.

— Разумеется, можно призвать на помощь закон для подтверждения этого условия, — заметил лорд Дэн. — Вы будете моим адвокатом у них обоих, не правда ли, милая леди Аделаида?

Она не отвечала. Какая-то тяжесть как будто душила ее, и она вдруг встала с своего места с волнением, которого не могла скрыть, отдернула занавеси у окна и стала смотреть на бурную ночь. Лорд Дэн наблюдал за ней и мысленно спрашивал себя, не происходила ли странность ее состояния от какого-нибудь остатка прежнего чувства к нему, или она сердилась на себя за свою несчастную ошибку и на него за то, что он был причиною ее?

— Мария слишком молода для вас, лорд Дэн, — вдруг раздался ее голос от окна, но она не оборачивалась.

— Этот вопрос — я прошу вас извинить меня, леди Аделаида — этот вопрос должен быть решен между ею и мною.

— Вы вдвое ее старше.

— Не совсем.

Наступило продолжительное молчание, наконец прерванное леди Аделаидой.

— Я предпочла бы не вмешиваться в это дело, лорд Дэн, — сказала она, возвращаясь на свое место. — Если я не стану помогать вашим усилиям получить руку мисс Лестер, я, по крайней мере, не стану им мешать. Обратитесь прямо к мистеру Лестеру, поговорите с ним так же откровенно, как вы сейчас говорили со мной, и я уверена, что он вас выслушает. Правда, что он щекотлив в денежном отношении; обстоятельства, особенно те, которые относились к его сыну, сделали его таким. Он сам должен решить. Мария — дочь его, а не моя, и я вмешиваться не буду. Ваше предложение должно иметь успех или неуспех без моего вмешательства.

— Вы не будете против меня?

— Я сказала уже. Мое положение относительно вашего предложения будет строго нейтральным.

Лорд Дэн поклонился. В глубине сердца он подозревал, что она будет против него — против Марии, и этот тайный страх, без сомнения, заставил его прежде поговорить с нею и постараться привлечь ее на свою сторону. Может быть, она сделала такую уступку, какую он только мог от нее ожидать.

— Мисс Лестер дома сегодня?

— Да, но я, право, не знаю куда она ушла, — отвечала леди Аделаида, звоня в колокольчик. — Скажите мисс Лестер, что ее ждут в гостиной, обратилась она к слуге, который вошел на зов колокольчика.

— Мисс Лестер нет дома, миледи.

— Нет дома, в такую ужасную погоду!

— Она вышла тотчас после обеда, миледи. Она приказала мне сказать, что она идет пить чай к мисс Бордильон.

— Мария делает такие вещи, какие никому другому в голову не придут! — вскричала леди Аделаида, когда слуга затворил дверь. — Что за мысль уйти из дома в такую ночь!

— Какая-нибудь веская причина заставила ее уйти, — заметил лорд Дэн, который сам был удивлен.

— Веская причина — ее собственная прихоть или, может быть, обещание, данное этой старой блюстительнице приличий, мисс Бордильон, — презрительно возразила леди Аделаида. — Я удивляюсь, как мистер Лестер не запретит Марии ходить туда после того, как эта женщина покровительствовала браку своей племянницы с Уильфредом Лестером. Кстати, это заставляет меня спросить, что ваш лесничий? Я слышала, что он умирает.

— Нет, он не умирает. Я надеюсь, что ему теперь лучше. Он чувствовал себя хорошо до нынешнего утра, когда полиция пришла к нему в дом и стала его допрашивать. Я желал бы, чтобы эти господа были не так усердны. Кэтли был не в состоянии выдержать допрос.

— Теперь решительно дознано, кто на него напал?

— Вовсе нет. Кэтли подозревает двоих, но присягнуть не может.

— Мне кажется, что вы очень снисходительны.

Лорд Дэн засмеялся. Он сам не знал, снисходителен он или нет, и ему решительно было все равно.

— Мистер Лестер в столовой? — спросил он.

— Кажется. Я оставила его там. Он, должно быть, заснул.

Извинившись в нескольких словах, лорд Дэн оставил леди Аделаиду и пошел отыскивать Лестера, которого он нашел не в столовой, а в небольшой комнатке позади передней, которая называлась его кабинетом. Он сидел за письменным столом, перед ним лежала куча бумаг. Он был в очках, которые последнее время он стал надевать по вечерам, и лицо его было чрезвычайно озабочено. Лорд Дэн сел и спокойно попросил руку его дочери, намекнув об условии, о котором он говорил леди Аделаиде.

Если бы не одна неприятная помеха, Лестер с радостью принял бы это предложение. Лучшего он не мог ожидать для Марии. Он сидел, погрузившись в мысли, и не отвечал. С одной стороны, ему невозможно было отдать ей ее приданое, с другой стороны, он считал также невозможным принять условие лорда Дэна. Лестер всегда был щекотлив к мнению своих ближних и света, и он спрашивал себя, что о нем будут говорить, если он согласится на это.

— Наверно, вы не имеете ничего против меня, мистер Лестер? Я могу совершенно обеспечить вашу дочь в брачном контракте; и я люблю ее, как никогда не считал себя способным любить кого-нибудь.

— Благодарю вас за ваше предложение, лорд Дэн, оно делает нам честь, но такие вещи требуют зрелых размышлений. Позвольте мне подумать неделю или дней десять.

— Так долго!

— Вы, наверное, предпочтете это немедленному отказу?

— Конечно. Но почему же отказу?

— Право, я не приготовился рассуждать об этом теперь, — сказал Лестер, вставая. — Вы должны мне дать время на размышление и ничего не говорить Марии. Пойдемте к леди Аделаиде.

Он взглянул на свои разбросанные бумаги, задул свечу и запер дверь. В эту минуту дверь передней отворилась и вбежала Мария со шляпкой в руке.

— О, папа, какая ночь! — воскликнула она, смеясь над беспорядком своей одежды. — Мою вуаль унесло и к счастью еще, что я спасла мою шляпку. Посмотрите на мои волосы. Это лорд Дэн? Не глядите на меня.

Лестер удивился и спросил, зачем она выходила из дома.

— Я не думала, что погода так дурна, папа. Я пошла к мисс Бордильон. Она не позволила мне остаться и послала меня домой с Мэри и с старым садовником. Хотелось бы мне знать, как они воротятся; ветер все усиливается с каждой минутой.

Смеясь над этим воспоминанием, сбросив салоп и шляпку на скамейку в передней, Мария пригладила себе волосы и пошла в гостиную под руку с лордом Дэном.

Когда автор должен рассказать противоположные происшествия, относящиеся к одному периоду времени, он часто находится в недоумении, за которое приняться прежде. Мисс Лестер вышла после обеда в бурную ночь, оставив леди Аделаиду в замечательном свидании с лордом Дэном, и скоро была прогнана опять назад ветром; но как ни коротко было ее отсутствие, все-таки о нем можно кое-что рассказать.

Повернув из замка направо, мисс Лестер вышла на уединенную дорогу. С правой ее стороны были пастбища, принадлежавшие дому отца ее, с левой — темный лес. Она шла к мисс Бордильон, куда вели две дороги: та, по которой она шла, а другая вела через лес. Ветер сбивал Марию с ног, но она храбро выдерживала, хватаясь время от времени за ствол дерева, чтобы удержаться на ногах. Она скоро дошла до леса и повернула в него, так как между деревьями ветер не мог быть так силен. Еще не совсем стемнело, а то она выбрала бы открытую дорогу, но для людей, родившихся и выросших в деревне, страх почти неизвестен.

Она быстро шла по узкой тропинке, потому что темнота все-таки неприятно поражала ее. Ветер тут не мешал ей идти, но стонал и ревел над ее головой, потрясая деревья до самого центра и придавая всему какую-то призрачную пустоту. Мария начала думать об одной истории, которую она читала по-немецки, и где девушку мчало по пустому лесу…

Вдруг кто-то выскочил из-за дерева перед нею и она вскрикнула. Через минуту, однако, она захохотала. Это был ее брат. Высокий и очень стройный мужчина двадцати четырех лет, с таким же нежным, прелестным лицом, какое у него было в детстве, с темно-голубыми глазами, длинными ресницами и черными волосами. Но веселый, пылкий характер мальчика сменился равнодушием, доходившим до апатии, какую можно было бы видеть в человеке, пренебрегающем светом и который почти дошел до отчаяния.