1

Это был очень плохой день. Во-первых, мне пришлось остаться на пятую пару. Во-вторых, Горкин, который последние два дня не давал мне проходу, отыскал меня в «предбаннике» у нашего философа Родиона Петровича. Я Родиону Петровичу пропуски отрабатывала - раскладывала по папкам темы. У пожилого академика Любцева была прекрасная метода вести пары - он нам на парты выдавала курсовики студентов прошлых лет, бросал:

— Ознакомьтесь с этой чушью, пока меня не будет. И каждому потом объяснить, почему это чушь, с доказательствами.

И шел по своим делам. Всем нравилось. Без Канта и Гегеля, разумеется, не обходилось, но курсовики были уж очень с интернета стыренными - чушь находилась в них на раз: при попытке переписать копипаст своими словами страдальцы вставляли в них откровенную философскую ересь.

В общем, пару пар я пропустила. По личным обстоятельствам. И, кстати, из-за Ромки Горкина: один раз, когда телки-поклонницы Романа на меня наехали, второй - когда я собрала нашу общажную команду и пошла отстаивать свои честь и достоинство, короче, на стрелку на телками, доказывать, что у меня с Ромкой только деловые отношения. Оба раза четвертой парой стояла философия. Телки, кажется, не поверили.

Поэтому когда я увидела Горкина в кабинете Любцева, мне поплохело. Долго он меня мучить будет?

— Ну чего тебе опять? — взвыла я. — Я же сказала, заказы не беру.

— Берешь, — сказал Ромка. — Я видел, ты Ольге Долькиной тест писала.

— Я неправильно выразилась, извини. Я у тебя заказы не беру.

— Ну Ёжик, ну будь человеком, — заныл Горкин. — Мне не к кому больше обратиться.

— Что у тебя? Перевод? Через гугл пропусти.

— Очумела? Гугл транслейт? Мне Новицкая незачет влепит! Ну плииииз! Я заплачу !

— Конечно заплатишь! Но не мне! Ищи кого-нибудь другого.

— Ну Аль... Ну они не будут тебя больше донимать. Я им все объяснил. Что это был дружеский чмок, а не поцелуй. Что между нами ничего нет.

— Я им это раз... тридцать повторила! Они мне не поверили. Сказали... сказали, я на тебя как-то по- особенному смотрела! Это как?!

— Может, как на клиента, который тебе бабок должен? — робко предположил Горкин.

— Точняк! А ты и должен! Вали, Ром! Я занята.

— Ну Ёж! Ну по дружбе! Давай помогу!

Горкин принялся суетливо запихивать распечатки в файлы, бормоча:

— А между прочим, если ты мне перевод сделаешь, я тебе нового клиента подгоню. Классного. Богатого. Андрюха Минаков, слышала? С экономического. Он язык прекрасно знает, по Лондо нам каждое лето, но ему лень. Он вообще оболтус. Спортсмен, поэтому его в универе терпят. Встречается с Надей Кутихиной с журналистики, она профсоюзница и что-то там еще, по благотворительности. Популярная парочка.

— Главное, чтобы была платежеспособная, — пробурчала я и переспросила: — Экономический?

— Ага.

Я призадумалась. Люблю экономистов. Я в их терминологии наблатыкалась. Это раз. Они в другом корпусе нашего студгородка. Это два. Там меня знают только «клиенты». Пришла, взяла задание - вернулась, забрала деньги. Все.

— Он из какой группы?

— Из восьмой.

— А-а-а... Тоже Новицкая ведет?

— Так ото ж.

Я еще глубже задумалась. Татьяна Михайловна преподавала сразу на нескольких факультетах и была жестким и непреклонным учителем. Остальные преподы английский преподавали постольку- поскольку, учитывая, что со школьной скамьи в вуз мы приходили далеко не полиглотами (это у меня ситуация другая). А Новицкая имела привычку всех иметь. Это только у нее студенты по всей лексике отдельный зачет сдавали. Татьяну Михайловну и ее манеру задавать огромные переводы из ею же самой написанных брошюр я обожала - она меня кормила, в переносном смысле. Я научилась делать переводы так, что комар носа не подточит. По крайней мере, жалоб от клиентов пока не поступало.

— Ладно, — решилась я. — Скажи этому...

— ... Андрею.

— Да. Скажи ему, чтобы он какую-нибудь тетрадь свою подготовил, где у него почерк... ну... типичный, но разборчивый.

— Да, знаю. А я? А мне?

— Давай свое задание.

— А скидка будет?

— Обойдешься. Ты мне еще моральную компенсацию должен.

— Злюка, — сказал довольный Горкин, доставая из сумки тетрадь и брошюру «Английский в сфере Масс-Медиа». — А с девчонками я еще раз поговорю. И все отдам... завтра.

Когда он ушел, я продолжила раскладывать курсовики. Кап. Кап. Несколько слезинок попали на пыльный пластик папок. Ну вот что это? Я пошла в маленький преподавательский туалет на этаже и разрыдалась. Черт меня дернул влюбиться в приятеля. Мы с Горкиным познакомились вначале первого курса. Он узнал, что я язык хорошо знаю, и начал давать мне заказы. Мы даже тусовались практически в одной компании. Он сначала был для меня... как друг. А потом стал петь в студенческой группе. В школьные годы Роман учился в музыкалке, бросил, доучивался уже в группе, местной, но довольно популярной, самой настоящей, «Подпольный синдикат», кажется. В универе его ребята из рок-бэнда сразу приметили. Пел он на сцене вкрадчиво, с улыбкой, с какой-то невероятной харизмой. И началось: поклонницы, амуры-купидоны. Мы продолжали общаться. И чем дальше, тем больше я влипала и тем больше таяли мои надежды. Зачем ему я, Алина Ёж, обычная студентка, заурядная, суетливая, с первых месяцев учебы озабоченная тем, как бы заработать? Ведь мама у меня - простая учительница, сутки за компом и над тетрадками, репетиторство даже на выходных и каникулах. Деньги брать у нее я не могу, мне стыдно, у нас квартира сыплется вся просто, а у мамы мечта - ремонт, хоть небольшой: нормальная мебель, а не гэдээровская семьдесят шестого года выпуска, и обои без выгоревших полос, и краны не гнилые, протекающие, и трубы нормальные, а не с тоннами ржавчины внутри.

Я платила за общагу, покупала себе еду на свои кровные и послушно, несмотря на вечное искулнение перекусывать на бегу1, готовила себе на нашей общажной кухне. Мама хорошо знала, как опасно лишать себя горячей пищи, и постоянно мне об этом напоминала.

Мои соседки по блоку сначала приглашали меня на разные тусовки, пытались познакомить с парнями, напоить, научить курить (причем, не только табак), прогуливать пары, а потом смирились и посчитали безнадежной. С ними я старалась поддерживать нормальные отношения, о чем потом, учитывая контингент поклонниц Ромки, совсем не пожалела.

Этот поцелуй вышел как-то случайно. Я хотела Ромку в щечку клюнуть, как обычно. Я этого момента наших деловых встреч всегда ждала, а он никогда против не был. Лицо у него... чистое, красивое, пушок блондинистый на щеках, не колючий, мягкий. Вышло странно: Горкин повернулся, и я попала губами в его губы. Он шутливо поднял брови, потом рассмеялся. Я тоже захихикала, мол, бывает же. А теперь пла чу.

Я стояла в туалете и рыдала. Открыла кран, принялась плескать в лицо ледяную воду', опять разрыдалась, стала нащупывать контейнер с полотенцами. Кто-то вложил мне бумажную салфетку прямо в руку. Я быстро вытерла глаза, посмотрела и сказала:

— Здравствуйте, Людмила Геннадьевна.

Рядом со мной стояла и учгьгбалась преподаватель по маркетингу с журналистики, очень милая девушка, сама недавняя выпускница Каратовского вуза.

— Ты Алина... Ёж, да? Что случилось? Двойка?

— Нет. Из...звините.

— А чего прощения просишь? Право на слезы прописано у нас в Конституции.

— Да? — удивилась я.

— Ну... может, я и утрирую. Зато ты сразу рыдать перестала. Любовь?

Я наклонила голову и кивнула.

— Бывает, — Людмила Геннадьевна поправила прическу. — Не расстраивайся. Плакать можно, расстраиваться - нельзя.

— Потому что нервные клетки не восстанавливаются? — попыталась пошутить я. В такой неловкой ситуации я давно не бывала.

— Нет, потому что ты тратишь свое внимание на кого-то, кто этого совершенно, судя по твоему расстроенному лицу, не достоин. Он тебя обманул?

— Нет. Просто не замечает... считает другом. Я... никакая. Безнадежная трудоголичка.

— О-о-о, — протянула преподавательница. — Ну что тебе сказать? Есть такой популярный сюжет в фильмах: девушка долго ходит невидимкой, преображается, и ОН сразу начинает ее замечать. Ах, какой я Д}Т>ак! Где были мои глаза? Ведь вот она, та самая, единственная!... — Людмила Геннадьевна так все это изобразила, что я невольно рассмеялась. — Ты и без этого милая, Алина. Красивое платье, модная прическа, макияж - это для привлечения самцов, из животного мира, понимаешь? А мы люди. Однажды ты будешь усталой, разбитой, невыспавшейся, с размазанной тушью или с опухшими ногами. И что тогда? Пойдет искать очередную преображенную? Если он сейчас тебя не разглядел, не стоит это твоих слез. И, кстати, в природе самки обычно серенькие, это их защита. Хм... что-то Остапа понесло. Просто люблю секретничать в дамских комнатах. Тут все проще и человечнее.

Преподавательница скрылась в кабинке, а я деликатно поспешила прочь, крикнув:

Спасибо!

2

Вернувшись, Любцев меня отпустил. Выглядел академик довольным - сытым. Кормился он у нас в студенческой столовке, не брезговал. На следующий день Любцев посчитал мои пропуски отработанными. Золотой человек. Только алкоголик.

Можно было идти в общаг)'. У меня джинсы были грязными: курсовики на полках застоялись и стряхнули пыль веков прямёхонько на коленки. Ничего, у Киры, соседки по блоку, есть стиралка, напрошусь, мы дружим.

По дороге добрый боженька послал мне еще одного клиента. Клиентку. Ею стала...та-дам!... Кристина с третьего курса, любительница английских статутов с ошибками в сети, вроде «I miss your terrible», «Never dive up!» или «Live sucks». Читать ее английский было сплошным удовольствием. Мне, но не Новицкой, которую в народе величали Круэллой. Поэтому Кристина в который раз вылавливала меня после пар. В качестве «аванса» она покупала мне в соседнем с универом кафе манговый раф в большом стаканчике. Вот и сейчас она стояла с двумя стаканами кофе.