— Ой, а это, от какого животного? — заинтересовалась Абигайль.

— Не скажу точно. — Это был лишь кусочек кости. Он поместил ее в другую стеклянную банку. — Вероятно, маленькое млекопитающее, типа мыши или землеройки.

— Ух, — сказала Абигайль, выпрямившись. — А есть другие приметы барсуков, по которым мы можем их найти?

— Иногда есть земляные кучки, там, где барсуки копают норы. — Алистэр подхватил ранец и наклонился к вырытой в холме дыре. Движение в темной глубине заставило его остановиться и схватить Абигайль за плечо. — Смотри.

— Малыш, — выдохнула Абигайль.

— Где? Где? — громко зашептал Джейми.

— Вон, видишь?

Алистэр наклонил голову поближе к голове мальчика и указал направление.

— Ого-го!

Маленькая мордочка в черно-белую полоску выглядывала из норы, а за ней толкалась еще одна, пытаясь пробраться вперед. Барсуки замерли, постояли минутку и вдруг исчезли.

— О, это было так славно! — раздался голос Хелен позади них. Алистэр обернулся и увидел ее улыбку. — Уж лучше, чем мусор, я думаю. Что мы будем искать сейчас?

И она посмотрела на него так, словно не было на свете ничего более естественного, чем провести день с ним. Он пожал плечами и резко повернул в сторону замка.

— Ничего. Меня ждет работа.

Он пошел, не дожидаясь Хелен и детей. Могло показаться, что он убегает от них, но он пытался сбежать от вещи много более опасной, от надежды на будущее.

После того как Алистэр столь грубо прервал их прогулку, Хелен убедила себя не приходить к нему. Но вот часы пробили полночь, и она снова крадется по темному пыльному коридору к его комнате. Она знала, что играет с огнем, понимала, что пострадать может не только она, но и дети, и все же, казалось, не могла оставаться без него. «Может быть, — вкрадчиво шептала ей часть ее натуры, — он откроется тебе? Может, он полюбит тебя? Возьмет тебя в жены?»

Глупые, наивные надежды. Она провела полжизни с мужчиной, который не заботился о ней по-настоящему. Практичная, трезвая часть ее натуры знала, что когда все кончится, ей с детьми придется уехать.

Но не сегодня.

Хелен помедлила перед дверью, и хотя она не постучала, он как-то услышал ее. Дверь открылась, он схватил ее за руку и втащил в комнату.

— Добрый вечер, — попыталась сказать она, но Алистэр закрыл ей рот поцелуем. Он целовал ее так неистово и требовательно, что им обоим невозможно было дышать. Она забыла обо всем.

Потом он оторвался от нее и подтолкнул ее к кровати:

— Я должен кое-что тебе показать. — Что?

— Сядь. — Не дожидаясь, пока она сядет, Алистэр начал искать что-то в ящике стола рядом с кроватью. — Ага, вот он.

Он держал маленький лимон, размером с подушечку его большого пальца.

Она приподняла брови: — И?..

— Миссис Маклеод купила его по моей просьбе. Я подумал… — Он прокашлялся. — Я подумал, что ты можешь захотеть использовать его, чтобы предохраниться.

— Предохраниться от?.. Ох! — Она почувствовала, как ее щеки заливает румянец. И в самом деле, вначале она просчитала, что сейчас безопасный момент, но ведь это уже третье свидание. Алистэр подумал об этом и позаботился о ее предохранении! — Я никогда… Э… то есть… — Она вовремя вспомнила, что ей полагается быть респектабельной вдовой. А это значит, что она никогда и слышать не должна была о предохранении. В общем-то герцог иногда использовал специально сделанные презервативы, но редко.

Скулы Алистэра тоже порозовели.

— Я могу показать тебе. Ложись на спину.

Она поняла, что он собирается делать, и попыталась отказаться. Одно дело позволить ему видеть ее, когда они занимаются любовью, и совсем другое, когда он одет и стоит над ней. Это… немыслимо.

— Хелен, — тихо сказал Алистэр.

— О, хорошо.

Она легла на спину и уставилась в потолок. Алистэр поднял ее юбки. Шелк зашелестел, и кожа ног обнажилась. Алистэр уложил ткань на талии и отвернулся к столику. Хелен услышала, как он что-то делает на нем, потом почувствовала резкий запах лимона. Она приподняла голову и увидела половинку лимона в его руке. Алистэр встретился с ней взглядом, потом встал перед ней на колени. Она затаила дыхание. Его теплые руки снова коснулись ее бедер, и она поняла, что он пытается ввести в нее половинку лимона. Она раздвинула ноги.

— Больше, — прошептал он.

Хелен закрыла глаза. Господи, он так близко к ее потайному месту! Она прикусила губу и раздвинула ноги шире. — Еще. И вот она раздвинула ноги так широко, что ее бедра затрепетали, а она вся раскрылась для его взгляда. Хелен чувствовала, как его рука медленно движется вверх по ее бедру.

— Когда мне было пятнадцать, я нашел в библиотеке отца книгу по анатомии. Она была очень познавательной, особенно в части женского тела.

Хелен сглотнула.

— Это, — он прижал широкую ладонь к ее холмику, — называется «венерин холм».

Его пальцы спустились вниз, к самому основанию бедер, погладили почти невесомо складки с одной стороны и с другой. Хелен задрожала.

— Это большие половые губы.

Потом что-то холодное и влажное прикоснулось к ее внутренним складкам. Она сильно вздрогнула и снова вдохнула свежий аромат лимона.

Хелен чувствовала, как круглая и гладкая кожица лимона прижимается и скользит по ее плоти. Алистэр медленно водил по ее складочкам.

— Это малые половые губы. А здесь, — он поднялся по ее расселине выше, нарисовал лимоном кружок и неожиданно надавил, — проблема.

— Проблема? — сжалась она.

— Да-а. — Его голос стал низким и чуть вибрирующим. — Это клитор. Его открыл в 1561 году синьор Габриеле Фаллопио.

Хелен пыталась разобрать его слова, пока он так безжалостно прижимал к ней лимон. Значения его слов ускользали от нее.

Наконец она спросила:

— Ты имеешь в виду… имеешь в виду, что никто не знал о его существовании до 1561 года?

— Именно так думал синьор Фаллопио, хотя это кажется немного неправдоподобным. — Он подчеркнул последнее слово, резко прижав лимон. Хелен содрогнулась. — Но здесь есть еще одна проблема. Видишь ли, другой итальянский анатом, по фамилии Коломбо, заявил, что сделал это открытие за два года до синьора Фаллопио.

— Сочувствую женам этих джентльменов.

Хелен была горячей, прикосновения холодного лимона раздразнили ее. Возбудили. Она хотела, чтобы он уже закончил это и занялся с ней любовью. Но, похоже, Алистэр не спешил.

— Скорее стоит посочувствовать женам, чьи мужья не верят в существование клитора.

Хелен обратилась к потолку:

— А есть и такие?

— О да, конечно, — проговорил Алистэр. Он наконец отнял лимон от ее ставшей слишком чувствительной плоти, но теперь она ощутила утрату. — Некоторые сомневаются в том, что вообще есть такое.

И половинка лимона медленно вошла в нее.

Хелен разрывалась от ощущений. Холодный лимон внутри, его теплые пальцы, скользнувшие следом. Пальцы подвигались, потом выскользнули, оставив лимон.

— Есть такие, что вообще сомневаются, будет ли женщина получать удовольствие, если ласкать ее здесь. — Он провел пальцем по складочкам и еще раз нажал на клитор. — Думаю, они бредят, но ученый всегда должен проверять теории. Проверим?

«Проверим что?» — подумала Хелен, но сказать не успела, потому что в этот момент его рот занял место пальца, и она уже просто не могла говорить.

Она могла только чувствовать.

Алистэр нежно, старательно лизал ее складочки, бугорки и впадинки, словно хотел собрать языком все капельки лимонного сока. А потом его язык, поднялся вверх, он обводил им круги все меньше и меньше, пока Хелен не вцепилась в простыню обеими руками, сгребая ее в экстазе.

Не отрывая от Хелен рта, Алистэр просто закинул ее ноги себе на плечи. А потом твердо держал ее бедра, не позволяя ей выгибаться под ним. Его твердый язык погрузился в нее, и ей показалось, что сейчас она рассыплется на мелкие части. Он вернулся к чувствительной точке между складками и стал терзать ее, посасывая, нежно и настойчиво дразня кончиком языка.

Хелен не могла двигаться, не могла избежать этих ласк. Она задыхалась и стонала, вцеплялась пальцами в его волосы, словно пыталась удержаться на земле. И сейчас она не смогла бы сказать, чего хочет по-настоящему — чтобы он остановился или чтобы продолжал. Ничто не остановило его.

Вспышка света под опущенными веками. Острое, почти болезненное наслаждение. Слезы, брызнувшие из глаз. Прикосновение к небесам. Пока Хелен успокаивалась, Алистэр продолжал нежно и мягко ласкать ее, а потом поднялся и, почти бесстрастно разглядывая ее, стал избавляться от одежды.

— Думаю, что всегда, когда буду видеть лимон, я буду думать о тебе. — Он сбросил бриджи, и его пенис восстал во всей красе. — Буду думать об этом.

Он набросился на ее распростертое тело, как разбойник на добычу, его вес заставил кровать прогнуться. Он огладил ее бока и живот своими большими руками. Он снимал с нее одежду так, словно раздевал куклу, а она только смотрела на него, покорная его рукам. Он поднимал, опускал, поворачивал ее, пока она не оказалась перед ним обнаженной. Тогда он снова широко раздвинул ее ноги и лег между ними.

Хелен чуть дрогнула от его прикосновения. Его губы касались ее уха, когда он шептал ей: — Не хочу торопить тебя, но я должен быть в тебе. Я не могу больше сдерживаться, как не могу перестать дышать. Нежная. — Он произнес это, когда уже чуть-чуть вошел в нее. — Расслабься. Просто… впусти меня. — Он продвинулся еще немного.

Она учащенно дышала. Никогда еще она не была столь чувствительна. Ей казалось, что она взорвется от малейшего прикосновения. Он скользнул еще дальше. Хелен была влажной и набухшей от испытанного наслаждения. Она повернула голову и лизнула его под ухом.