— Посвяти в него, — усмехается криво, приковыляв на порог кухни в наполовину обутой туфле.

— Ты спешишь трахаться, зудит же, — окидываю его презрительным взглядом, хлопнув залпом коньяк.

— Дома не дают, вот и спешу.

— Я тебя ненавижу!

Либо коньяк придал ускорения, либо его наглая морда с красными глазами, но я подлетела и ударила его кулаком в грудь. Удар, второй, третий и из глаз брызнули предательские слёзы.

— За что? — хмыкает надменно и не шевелится.

Удар.

Всю трясёт. Противно.

Как не было этих недель, снова как будто не было между нами ничего нормального.

И не будет. Его всегда интересовал секс. Только секс. Не нужны ему отношения, любовь, ничего не нужно. Его не интересует ничего дальше удовлетворения его огромного члена. А я овца тупая, раз уши развесила и повелась.

— Ты лицемер. И шлюха!

— Во как?! Даже так? Ты отвечаешь за свой базар? — смотрит грозно.

— Прибереги свой жаргон для своих пацанов, — кривлюсь недовольно, не понимая, что тягаю тигра за усы. — Отвечаю. Всё, что ты заливал мне в уши — ложь. Все говно из тебя сейчас полезло!

— Тогда вали от такого, как я, папаша тебя уже сосватал на очередной хер. Тебе придать ускорение? Или включишь мозги и попросишь извинения?

Это просто какой-то треш.

— За что я должна извиниться? За то, что ты собрался трахаться с кем-то после того, как у тебя чуть не отсосали, наплевав на девушку, которую любишь?

— У тебя ещё есть возможность меня остановить, Стася, — прожигает взглядом.

— Взять за руку и потащить в спальню? И будем сношаться, как ни в чём ни бывало? Как будто я не видела, что видела? Как будто твой член не бывал в чужой глотке?

Я уже сама не понимаю, чего хочу. Хочу, чтобы он обнял меня и успокоил. Сказал, что такого больше не будет. Что больше никогда не опозорит мои глаза так. Покажет, что ему не плевать на мои чувства и что я здесь не только для его члена. Неужели это непонятно? Неужели это надо дополнительно объяснять? Неужели всегда так будет, сначала ему, потом мне? Хотя какой мне, он ненасытный и трахал бы пока не уснул. А ты со своими демонами перетопчешься.

— Да.

— И как ты себе это представляешь? Где я должна взять внутренние силы, чтобы возбудиться? Или по- твоему твой член во рту моей сестры и ее пальцы, надрачивающие себя, должны были меня возбудить?

— Ты так и будешь мусолить эту тварь на языке, убивая наш вечер на выяснения отношений? Тебе мало того, что я тебя люблю? Думаешь, мне приятно обсуждать ту, кто является твоей сестрой? Если бы не ты, я бы её в стену закатал, малыш, — хмыкает иронично.

— Так обними меня, черт тебя подери, и успокой, — луплю в последний раз перед тем, как прижаться к его телу.

Какой мозговыносяще сложный. Дай бог сил мне в этих отношениях.

— Я не виноват в том, что безумно хочу только тебя, но мое тело словно проклято. Оно чувствует только тебя, больше никого.

Вжимает в себя, и я чувствую, как в низ живота мне пульсирует его ствол.

— Люблю тебя, хочу тебя, хватит глупить, избавь меня от стресса и себя избавь. Да я долбаный эгоист, но я не только беру, малыш.

Он проникает ладонями мне под майку и сильно сжимает мои груди, рычит перевозбужденно и кусает мне шею.

— И куда же ты тогда собирался идти, ходок? — кусаю, хотя сама сдаюсь на милость победителя и начинаю плавиться в его руках.

Это бесит. Но это данность, с которой, кажется, придётся смириться. Он помешался на мне и сделал меня помешанной на себе.

Мои руки тоже включаются в игру и начинают плавить его, касаясь всех мест, которых он любит, чтобы я касалась. Позвонки, шея, ключица, и, конечно, ствол. Который сегодня так бесславно осквернили.

— Никуда, — смеётся и трет мой клитор, — решил и себя, и тебя выбесить. Малыш, в пизду из всех, только тебя буду.

Его голос хрипит мне в губы, а два пальца трахают мою ноющую плоть.

— Псина ты сутулая, — смеюсь нервно, закрывая глаза и отдаваясь процессу. Удалось выбесить. Удалось проверить на прочность и мою нервную систему, и мои чувства.

Я думала, что я тут нахожусь в позиции главной, он влюблён, я пока нет, у меня контроль. Думала, пока не разревелась. Контроль, ага. В дерьме я по уши. И пропитана этим мужчиной насквозь.

9


Когда мы лежали в постели, уставшие и вымотанные после рандеву, я негромко спросила.

— И все же, какую цель она преследовала? Я проверила всю кухню, никаких закладок не нашла, ничего криминального. И не понимаю…

— Пыталась доказать, что ты ледышка неумелая, а она охуенная блядь, — едва не рычит и нависает надо мной, — я не стал ее разубеждать в галимых предположениях, потому что то, что происходит здесь, в стенах этой квартиры, только наше дело и никого не касается. Я прав?

— Естественно, — киваю, — чем меньше они знают о нас, тем лучше, но всё равно что-то…

Что-то внутри противно грызёт. Что — не могу понять. Но мне мало такого объяснения.

А потом вспоминаю ещё одну противную деталь.

— А что ты там затирал про какого-то женишка, которого мне подобрал Егоров?

Язык не поворачивается назвать этого субъекта отцом больше.

— Я думаю, она просто искала повод, чтобы сюда припереться. Егоров не рискнёт дергать меня за усы, не в его интересах, я в прошлый раз не шутил. К черту их всех. Лучше расскажи, как скучала без меня, а лучше кайся в том, кому сегодня своей пятой точкой светила.

Илья кусает мой сосок и рычит, сжимая бедра, и подтягивая их к своему окрепшему члену.

— В отличие от некоторых я девочка верная, — усмехаюсь, седлая мужчину. Я думала, трёх раз будет достаточно, но ему никогда недостаточно со мной.

— Я всех уделала. Правда, знай, чем вечер закончится, не поехала бы. Лучше бы мы с тобой вместе перенесли вечеринку на скалодроме на следующий раз.

— Да хватит ныть о том, что было, — едва не гаркает и сваливает меня с себя, ставит на колени, жадно целует мою поясницу и трахает неистово, что едва успеваю схватить простыни пальчиками.

— Люблю тебя, дрянь мелкая, — хрипит на ухо, когда разряжается в меня новой порцией спермы, — почему мне тебя всегда мало?

Вновь кусает кожу на моих лопатках и не выпускает из своих лап, не давая нашим телам рассоединиться.

Пытаюсь закинуть руки на него, обнимая его спину из этой неудобной позиции.

— Потому что ты меня любишь, — улыбаюсь, трусь об него кожей. — Так бывает, когда люди любят друг друга, — поворачиваю голову к нему и смотрю в глаза долгим взглядом.

Знаю, что хочет услышать это не так, а так, как положено. Три простых слова, которые могут и окрылить, и вырвать крылья с мясом, оставив истекать кровью.

— Я люблю тебя.

— У тебя не было вариантов, малая, — нахально улыбается и сваливает нас набок, целует в шею и рычит, тиская руками, — люблю тебя, сына когда родишь?

— Отстань, — улыбаюсь устало, прижимаясь к нему. — Когда злить и концерты устраивать перестанешь и на руках носить начнёшь. И вообще, как ты меня представляешь на скалодроме с животом?

— Сидящей внизу и пялящейся на мой зад, как, как, это все легко и просто, — ржет и целует в плечи.

— Ага, нашёл способ устранить главного конкурента, — толкаю его в бок.

Опять же, как я и говорила раньше, у мужчин отключается мозг, когда включается желание завести потомство. Тем более у таких властных, как мой. Поэтому не нужно тягать тигра за усы и нужно следить за предохранением самой, потому что я к детям не готова. А там есть к чему готовиться. Сестрица была в ауте после первых родов. Они орали втроём: новорожденная Алиса, Агата и ее полудурок-муженёк. И жалко из троих было только Алису.

Я посмотрела на Илью и попыталась представить его ночью встающего к кроватке сына. И не смогла. Он спит богатырским сном, и вообще, опять же, мужчины, как он, не встают к кроваткам. Они умиляются детям днём и платят няням за трудности ночных подъёмов.

У меня с доверием плохо, и я не могу себе представить, что смогу подпустить кого-то постороннего к своему ребёнку. А значит, материнство ляжет тяжким грузом на мои плечи. Я к этому не готова. Я впервые в жизни хочу, чтобы меня баловали. Обо мне заботились. Меня любили. Я не думала, что такой день вообще настанет. И тем не менее.

— Давай не будем торопить события. Я хочу насладиться нами. Смотри, я тоже эгоистка.

— Ты во мне не уверена? — спрашивает напряжённо.

— Почему? — приподнимаюсь на локтях, внимательно глядя на него. Откуда такие мысли?

— Я же вижу, что ты до сих пор не веришь в то, что происходит. Стась, мы поженимся, но позже, когда мы с мужиками разгребем крупный проект. Но за это время ты бы могла выносить ребенка. Или у тебя проблемы со здоровьем? — его голос внезапно охрип.

— Мы с тобой мыслим по-разному, — напрягаю брови, чувствуя, как начинает болеть голова.

Ведь действительно, он бизнесмен, и его слова звучат четко и конкретно. И я не впервые замечаю, что он привык ставить цели и идти к ним не отступая. Даже сегодня. Он хотел секса, сразу его попросил и в итоге его получил, а я… А я только теперь начинаю понимать, что я больше не Рапунцель в башне, что у меня своя жизнь, и что мои демоны, пусть и пытаются в нее гадить, но в прошлом.

Я боюсь становиться матерью из-за Агаты. Из-за того, что я видела, как это происходило с ней, как всё это было грязно и некрасиво. Но Агата сама выбрала свою участь. Я, признавшись Илье в любви, выбрала свою. И от своих слов не отказываюсь.

— Ты уверен, что ты все в этом плане продумал? Ты ещё не утолил свой голод, а с твоими параметрами у нас может быть половой покой все девять месяцев беременности. И с твоими богатырскими размерами, твой сын скорее всего тоже будет крупным и при родах меня разорвёт, это плюс месяца четыре восстановления без секса. А потом ещё грудное вскармливание, пониженное либидо и очень, очень много нюансов, которые нужно учесть до того, как делать такой шаг. Ты готов к подобным сценариям?