— Зачем? В другом чемодане тоже все мои вещи. А что особенного? Я привык.

— Так мне надо благодарить тебя за то, что я надела?

— Можно, — Но зачем тебе столько вещей? — не переставала поражаться Таня.

— Да так. В основном это то, что я не могу надеть в этой стране: буду выглядеть подозрительно богато. Вообще-то тот чемодан должен был остаться в Новом Орлеане, на нашем корабле. Но у Иошки свои представления о том, как надо путешествовать. Он считает, что все вещи надо всегда держать при себе.

— А что, разве в твоей стране одеваются по-другому?

— Не только в Кардинии, но и в Европе вообще больше следят за модой и не стесняются роскоши в одежде. Знатные люди должны выглядеть соответственно статусу.

«Господи, удержи мой язык!» — подумала Таня, услышав новые намеки на ту же легенду о королях и знати.

— Понятно. Вернее, не очень. Ты хочешь сказать, что у тебя есть титул?

— Да.

— А у остальных?

— Тоже.

— Вы не похожи на знатных господ… Так друг с другом обращаетесь.

— Дело в том, что в Кардинии король выбирает себе приближенных из знати. Случается так, что избранные оказываются его друзьями детства.

— А каков твой титул?

— Если я скажу — граф, ты поверишь?

Она вообще ничему не верила, но в ответ пожала плечами и сказала:

— Теперь меня разбирает любопытство — что в другом чемодане? , — Из любопытства ты и останешься с нами, — усмехнулся Штефан.

У Тани даже дыхание перехватило — разве можно променять свободу на любопытство? Он просто дразнит ее. Но она промолчала, хотя могла бы многое сказать. У Штефана благодушное настроение, пусть будет таким. Она не станет спорить, пока, слава Богу, все идет гладко. Теперь пора перейти к главному козырю в ее будущей игре.

— Вы так спешили с отъездом, даже не поинтересовались, как я отношусь к пароходам. А я сопротивлялась, потому что не люблю путешествовать по воде. На земле безопаснее.

— Не пойму почему…

— Терпеть этого не могу, — для вящей убедительности она даже передернулась, — как и большинство людей, не умеющих плавать.

— Тебе не надо бояться воды, Таня. Я отвечаю за тебя во время всего путешествия, поэтому будь уверена — брошусь на помощь, даже рискуя собственной жизнью.

Другими словами, он прыгнет за ней в реку, если она попытается сбежать вплавь! Он, видите ли, не допустит, чтобы она утонула. Какая галантность, черт возьми! Нужно ей это? Теперь надо сделать так, чтобы его не оказалось рядом, когда: она решится на побег.

— Спасибо, — тем Не менее сказала Таня. — Приятно сознавать, что у меня есть защитник.

— А тебя это так беспокоит? — поинтересовался Штефан.

— Да я знаю, что эти пароходы часто взрываются, особенно когда капитан спешит. А наш торопится?

— Если да, то я отговорю его. Ну, это тебя успокоило?

Таня недоверчиво смотрела на него.

— Ну, хорошо, успокойся, и больше не будем говорить об этом. Я как раз собирался похвалить тебя. Ты просто очаровательна сейчас, даже с такой копной нечесаных волос, с запачканным лицом и в этом нелепом наряде. Почему же ты нахмурилась? Не нравится быть очаровательной?

Меньше всего Таня нуждалась в его одобрении. Или он снова издевается? Во всяком случае, она закусила губу и, быстро подобрав с пола свой пояс, туго затянула его на талии. Но что делать с волосами? Остались всего две шпильки…

— Иошка, — кликнул слугу Штефан, — принеси нашей Тане расческу!

Сам он отошел в сторону и начал снимать рубашку. Ванна уже ждала его, а в каюте, кроме них, оставался только слуга.

Таня ошеломленно наблюдала за ним не в силах оторвать взгляда от широкой, мускулистой, бронзового цвета спины. Иошка, протягивавший ей расческу, кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Таня отвернулась и стала причесываться.

Не хватало еще наблюдать, как Штефан раздевается! Есть у него стыд при ней это делать?

Она взглянула украдкой через плечо: он как раз снял пояс и бросил его на пол, где уже валялась его рубашка. Да, он в самом деле раздевается! И ему, совершенно все равно, видит она это или нет.

— Послушай, — не выдержала Таня, — разве ты не можешь подождать, пока я не выйду из каюты?

— Нет.

И это все, что он может ей сказать? Просто короткое «нет»? Таня молча направилась к двери. Он окликнул ее:

— Куда идешь, Таня?

Она ответила, не поворачиваясь:

— Подожду, пока ты вымоешься.

— Не надо.

— Я никуда не уйду, Штефан. Пароход посередине реки, куда мне деваться? Позови кого-нибудь из своих друзей, пусть посторожат. Но согласись, я не могу остаться здесь, пока ты… Это неприлично по всем законам морали.

— Может, и так, — согласился Штефан, — к сожалению, иногда приходится делать некоторые исключения из правил. А потом, неужели вид обнаженного мужчины настолько для тебя непривычен? Не лучше ли нам соблюдать все законы, когда мы окажемся в Европе?

Он оскорбил не только Таню, но и ее страну — будто в Америке не существует приличий! Но самое важное, Штефан отказался ее выпустить. Но, может, дверь не заперта? Тогда можно было бы… Нет, кого она собирается перехитрить? Он всегда начеку и последует за ней, как только она выберется из каюты, и в реку за ней обязательно прыгнет, как и обещал. Ничего не выйдет, время идет, а она теряет последнюю возможность из-за его постоянного недоверия. Иначе зачем бы он оставил ее здесь?

Таня решила набраться терпения и выбрать время. Главное, выбрать такой момент, чтобы Штефана не оказалось рядом. Может, вечером что-нибудь получится, темнота ей на руку — нырнет в воду, и только ее и видели. А поскольку Штефан знает, что она не умеет плавать, то все решат, что их «принцесса» пошла ко дну.

Пока же ей придется мириться с тем, что за ее спиной собирается вытворять бесстыжий мужчина, который еще называет себя «графом». Но ей следует притвориться, что ее это двусмысленное положение (голый в ванне!) нисколько не беспокоит. Противоречить Штефану себе дороже.

Таня стала с особой тщательностью Причесываться, что пришлось делать с трудом — волосы ужасно спутались. Тут она услыхала плеск воды в ванне и густо покраснела, злясь на себя за эту слабость. Не она должна смутиться, а этот нахал.

— Ваше высочество? — раздался над ухом голос Иошки.

Перед глазами появилась его рука — он протянул ей какую-то полоску кожи. Таня не сразу сообразила, что это вместо ленты для волос, взяла завязку и решила промолчать насчет странного обращения к ней. «Надо же! — подумала она. — Даже слуги посвящены во всю эту выдумку! Значит, они нередко затевают подобное. Интересно, есть ли еще похищенные девушки на пароходе? И они тоже, очевидно, думают, что были в младенчестве помолвлены с красавцем Василием». Таня недолго сокрушалась над судьбой бедняжек, ее больше волновал вопрос: почему к ней приставили этого Штефана? И сама же нашла ответ — очевидно, более беспокойной пленницы у них еще не было.

Бедная Таня посетовала на свою несчастную судьбу: почему она так страдает в жизни? Надо же было ей попасть в такую передрягу! И теперь она вынуждена как последняя дура стоять в идиотской каюте и бояться обернуться! Нет, с нее хватит! Нечего стесняться, если он такой бессовестный, то пусть ему самому будет стыдно.

Она прошла к стулу у кровати, села и стала наблюдать за Штефаном, продолжая как ни в чем не бывало расчесывать волосы. Он был виден только по пояс, а это можно пережить. «Эка невидаль — голый! — успокаивала она себя. — Вот в прошлом году в борделе напротив был пожар, так девки и их клиенты повыскакивали на улицу в чем мать родила. Насмотрелись на всяких. Ничего интересного, но весело, вся улица покатывалась со смеху!»

Но теперь ей вовсе не было смешно.., разве что совсем немножко, потому что ванна оказалась маленькой для такого верзилы. Вон у него даже коленки торчат! Штефан намыливал голову и не видел Таню. Потом Иошка поливал его чистой водой, по лицу стекали струи воды…

Девушка заметила, что кожа на теле Штефана смуглая, хотя ноги, судя по коленкам, светлее. Значит, он загорел на солнце. На груди почти нет волос, что ей понравилось. Она перевела взгляд на лицо и посмотрела на шрамы, вид которых не смущал ее. Она знала, что многие женщины с отвращением относятся к такого рода изъянам. Эйприл говорила когда-то, что у нее был один поклонник со шрамом от сабли, так она занималась с ним любовью, крепко зажмурившись… И вообще, Таня должна была признать, что Штефан довольно привлекателен, если не думать о его несносном характере.

Иошка подал полотенце своему господину. Штефан вытер лицо и сразу глянул туда, где раньше стояла Таня. Ошарашенно покрутив головой, он наконец обнаружил ее на стуле в дальнем углу. Поняв, что она наблюдает за ним, Штефан удивленно поднял брови. Она сделала то же самое в ответ, он рассмеялся и встал. Девушка думала, что вот сейчас она упадет в обморок, но этого не произошло.

«Господи, помоги!» — только и смогла подумать Таня, увидев великолепно сложенного обнаженного Штефана во всей его мужской красе. Взгляд ее упал на… Она зажмурилась. Услышала обидный хохот… Так это она решила смутить его?..

— Принцесса, когда настанет твоя очередь предстать передо мной в костюме Евы, уверяю тебя, я не буду так застенчив, — сказал Штефан сквозь смех.

«Ни за что не буду купаться в ванне!» — поклялась себе Таня.

Глава 17

Тане едва удавалось сохранять невозмутимость в течение того времени, пока Штефан одевался с помощью слуги. Она то отводила взгляд в сторону, то с неожиданным интересом наблюдала за этим ритуалом. Больше всего ее поразило, как маленький слуга ловко управлялся со своим рослым господином.

Штефан приказал ему говорить только по-английски, что тому, кстати, удавалось неплохо. Таня услышала, как Иошка ворчит на хозяина по всяким мелочам: то он слишком долго выбирает рубашку, то он поворачивается не вовремя, то мешает ему застегивать пуговицы… Такое может себе позволить только старый слуга. Штефан терпеливо сносил все попреки и лишь изредка подшучивал над Иошкой, нарочно поддразнивая его. Для Тани это было открытием — такой своенравный и неприступный Штефан вдруг способен на безобидное подшучивание! Над ней-то он подтрунивал тоже, но это граничило с издевкой. А сейчас его трудно было узнать.