Политические замыслы Мазарини простирались так далеко, что он не отвергал возможности заключить союз даже с новой английской республикой… И не он ли, облачившись в бархатные перчатки, дал понять несчастному принцу, что во Франции он не такая уж желательная персона? Вскоре юный Карл отправится в длительное странствие по Европе в поисках благодетеля, который согласился бы оказать ему помощь, а пока его с восторгом принимали у себя французские принцы. Вот тогда-то и состоялось знакомство Карла и Изабель, и он тут же оказался во власти ее чар. Карл точно так же, как беарнец, его дед Генрих IV, вспыхивал факелом, стоило на его пути повстречаться прекрасной женщине.

Карл снова увидел Изабель во время охоты, устроенной Уильямом Крофтом, и вновь очаровался ею.

Он и сам был не лишен привлекательности — высокого роста брюнет с матовой кожей, унаследовавший от своего французского предка знаменитый нос Бурбонов, красивые голубые глаза, говорливость и легкий характер. Ему не трудно было понравиться, но Изабель была слишком умна, чтобы ответить на его ухаживания. Они вместе скакали на лошадях, вместе прогуливались, вместе танцевали, вели долгие беседы, и ничего больше. Но до ушей молодой женщины донесся слух: ее царственный поклонник имеет намерение на ней жениться. Она принадлежит к знатному семейству, хороша собой — и еще как хороша! — богата, что совсем немаловажно, когда речь идет о браке, что позволило бы Карлу обосноваться во Франции. Тот же слух достиг и ушей королевы Генриетты-Марии, и она вынесла безоговорочный приговор: только принцесса королевской крови может удостоиться английской короны, даже если она стала призрачной!

Принцу де Конде ухаживание Карла понравилось еще меньше, чем королеве, и он отправил Рику с особенно нежным письмом, которое вызвало на глазах у Изабель слезы: ее возлюбленный хотел, чтобы она принадлежала только ему! Больше всех огорчалась из-за расстройства брачных планов Агата. Причесывая Изабель, она то и дела вздыхала:

— До чего же красивой вы были бы королевой!

А Изабель отвечала на ее вздохи, что нечего сожалеть о том, чего быть не может. Сама она никогда бы не поехала королевой в страну варваров, которые обезглавили своего государя!

Изабель желала одного: образумить наконец своего ненаглядного принца и вернуть себе расположение короля, единственного, кому мог достойно служить герой де Конде. К несчастью, время шло, а тучи сгущались.

При дворе одно празднество сменяло другое, и Париж чествовал Мазарини с такой бурной радостью, что она вряд ли могла быть искренней. Мазарини в ответ расточал всем улыбки, растроганно вытирая увлажнившиеся глаза. Но он не забыл ничего: ни унизительных дерзких выкриков, ни угроз убить его, ни разграбления своего дома, распродажи мебели, утвари и коллекции, собранной с такой любовью… Он составил список, и людям аббата Базиля Фуке было поручено разыскать все эти вещи и без лишнего шума вернуть. Любыми способами и по возможности за малые деньги. Сводились счеты и с бывшими бунтовщиками: членами магистрата, военными, дворянами и горожанами Парижа, на которых в изобилии стали поступать подметные письма. Все эти люди, которые не покидали Парижа или вернулись в него, «подозревались в приверженности к изменнику Конде». Мазарини был слишком умен, чтобы во всеуслышание мстить за себя, речь всегда шла о связях, реальных или мнимых, с предателем и изменником.

Герцогиня де Шатильон нашла у себя записку без подписи, в которой сообщалось, что за ней следят.

В один из вечеров, когда она пригласила Дигби и Крофта, Крофт явился один. Он принес несколько бутылок вина из своего погреба и сообщил, что Дигби не сможет к ним присоединиться.

— Он заболел? — обеспокоилась Изабель. — Погода и впрямь стоит всю неделю отвратительная!

— Не беспокойтесь, дождь и ветер докучают ему не больше меня. Не забывайте, что мы англичане, — прибавил он с добродушной улыбкой. — Нет, дело не в простуде, но он, как вы знаете, командует ротой в Понтуазе и получил приказ быть при своем отряде до нового распоряжения. Это приказ официальный, а еще он нашел у себя в комнате записку без подписи с требованием забыть дорогу в замок Мелло, если он не хочет иметь больших неприятностей… Например, отправку обратно в Англию, где вряд ли его ждут с распростертыми объятиями… Ходят слухи, что Мазарини готов подписать договор с Кромвелем…

— А вы? Какую записку получили вы?

— Никакой. Я всего-навсего незначительный землевладелец, питающий к вам безграничную дружбу, госпожа герцогиня. Дигби просил вам передать, что он в отчаянии и если ничего не изменится, то продаст свое место и купит себе здесь усадьбу, чтобы играть с вами в кегли. За ваше здоровье! — закончил он свою речь и поднял бокал, чтобы чокнуться по деревенскому обычаю.

Услышанное заставило Изабель всерьез задуматься. Мало того, что ее надежды на примирение Конде с королевским двором уменьшались с каждым днем, ей, похоже, нужно удвоить осторожность в передаче писем возлюбленному, если она хочет иметь возможность хоть как-то поддерживать его и дальше.

Изабель пообещала себе, что, как только в замке снова появится Жак де Рику, она расскажет ему, как усугубилось их положение, и попросит передать это своему господину. Не было сомнений, что посылать друг другу письма стало теперь по-настоящему опасным.

Гонец принца со временем привык останавливаться в Мелло. В замке он отдыхал после долгой дороги, а заодно помогал герцогине и принцу поддерживать связь между собой. Часто их переписка превращалась в яростные споры. Изабель продолжала настаивать на том, чтобы принц вернулся на праведный путь. Дружба с испанцами, странная и в мирное время, в виду ближайшей войны становилась и вовсе недопустимой. Де Конде упорно стоял на своем: он, быть может, преклонит колено перед своим юным родственником, но только тогда, когда рядом с ним не будет Мазарини!

— Не печальтесь, дорогая, — успокаивала госпожа де Бриенн хозяйку Мелло, приезжая к ней погостить на несколько дней.

В Мелло она чувствовала себя гораздо лучше, чем в своем парижском особняке.

С прелестной Изабель невозможно было соскучиться, и к маленькому Людовику-Гаспару госпожа де Бриенн тоже очень привязалась, что приводило в дурное расположение духа госпожу де Бутвиль, его бабушку. Малыш подолгу оставался на ее попечении, и она стала относиться к нему как к своей собственности. Изабель вставала горой за свою подругу: любимая ее де Бриенн не только добрейшая душа, что соответствовало действительности, и не только привязана ко всей их семье, но она еще — что весьма важно! — была и остается близкой подругой королевы! Госпожа де Бриенн и успокаивала Изабель, уверяя, что Ее Величество оценила по заслугам неустанные старания герцогини примирить с короной принцев и сохраняет к ней благоволение. По ее словам, королева находит естественным, что герцогиня сохранила привязанность и дружбу к тем, кого полюбила с детства, поскольку росла в доме Конде, и благодарна за то, что она не требовала головы драгоценного Мазарини.

Рику появился спустя два дня после госпожи де Бриенн, полумертвый от усталости: он мчался без остановки от Брюсселя, и остановился только в Мелло, собираясь мчаться дальше в Париж, куда у него были важные поручения от принца. Принц, разумеется, не преминул прислать герцогине де Шатильон традиционное любовное письмецо. На этот раз тон был страстный, что было несвойственно Конде. Принц умолял Изабель приехать к нему, потому что разлука для него больше невыносима. Он в ней нуждается! Он физически без нее страдает! Никогда еще он не жаждал ее так пламенно! Вскоре ему предстоит военная кампания, и для его спокойствия, сердечного и телесного, она должна к нему приехать. Рику заберет ее на обратной дороге и будет ее телохранителем.

Чтение пылкого послания взволновало Изабель. Послушайся она своего сердца, приказала бы оседлать коня и под охраной одного только Бастия помчалась бы в раскрытые объятия возлюбленного. Изабель поворачивалась в постели с боку на бок, а сон все не шел к ней, и вдруг услышала плач Людовика-Гаспара. Она поспешила к нему в спальню. Жанетт уже стояла возле кроватки.

— Что случилось? — спросила Изабель. — Мой сыночек заболел?

— Когда ложился спать, был совершенно здоров. А сейчас его, похоже, лихорадит.

Изабель обняла малыша. Ей показалось, что он слишком уж разрумянился. Потрогала щеки, ручки, они горели. Она тут же послала слугу за доктором, а сама села у постельки дожидаться врача. Врач был опытный, Изабель давно его знала, он осмотрел малыша и успокоил ее. Ничего опасного, одна из весенних простуд, которые так легко подхватывают маленькие дети. Держать в тепле, поить теплым, завтра вечером он его навестит.

Вернувшись к себе, Изабель попросила Агату привести к ней Рику перед тем, как он пустится в путь.

— Он уедет на рассвете, а госпожа герцогиня еще не ложилась.

— Ничего страшного. Мне непременно нужно с ним поговорить.

Солнце еще не вставало, когда Агата ввела к своей госпоже Рику. Не было сомнений, что молодой человек был озадачен, он не понимал, что могло от него понадобиться герцогине, и был не слишком рад потере времени. Рику отдал короткий поклон и сразу же спросил:

— Госпожа герцогиня пожелала меня видеть? К сожалению, я не смогу уделить ей много времени!

— Я никогда им не злоупотребляла. Когда вы собираетесь ехать обратно?

— Задерживаться не имею возможности. Сегодня к вечеру буду обратно. Мне нужно всего лишь повидать господина Берто, с которым госпожа герцогиня хорошо знакома.

— С инспектором вод и лесов Бургундии? А как случилось, что он не в Дижоне?

— Он связан со многими и самыми разными людьми и оказывает нам услуги. Он ждет меня, я повидаюсь с ним и тут же двинусь обратно. Если госпожа герцогиня желает передать со мной письмо, пусть поторопится и напишет поскорее. А сейчас мне пора!