— Хорош лясы точить, — прервал их Дима Москаленко, повернувшись к ним. — Переписывать матан мешаете.

— Ты бы тетрадочку-то убрал, — ухмыльнулся Крид. — Кирка в любую секунду прийти может.

— Без тебя знаю, — буркнул он и отвернулся.

Артем облегченно вздохнул и посмотрел на Никиту. И что теперь ему делать? Может с Линой посоветоваться, от этого Джонсона и пользы-то никакой нет.

— Есть план, — тихо сказал ему Никита, как будто знал, о чем думал Артем, и протянул листок бумаги, сложенный пополам.

Крид осторожно развернул его, однако прочитать написанное так и не удалось, в класс влетела Кира Анатольевна с какой-то девчонкой.

— Здравствуйте, — сказала она и осмотрела весь класс, дабы убедиться, что все внимание приковано к ней и ни к какой другой персоне, и ни один из этих остолопов не занимается посторонним делом. В классе стояла гробовая тишина.

Ане на секунду стало даже неловко. Она чувствовала, как десятки пар глаз осматривают ее с головы до ног, и все внимание класса приковано к ней.

— Садитесь, — повелительным тоном разрешила Кира Анатольевна. — У меня для вас есть маленькое объявление. С этого дня в нашем классе появилась новая ученица. Знакомьтесь, Юлиана Нечаева.

— Можно просто Аня, мне так больше нравиться, — улыбнулась она.

Однако Кире Анатольевне это не понравилось и, скорчив самую недовольную гримасу, она продолжила.

— Хорошо, Аня так Аня. Теперь садись рядом с…

Кира Анатольевна снова прошлась взглядом по классу, как назло все места были заняты, даже Ермолаев сидел не один.

— С Димой Москаленко, — наконец-таки нашла выход из положения литераторша. — Лина пересядь на последнюю парту.

— Что?! — вскочила с места Лина Гвоздич. — Я на последнюю парту не сяду, новенькой надо пусть и садиться, а это мое место и его у меня никто не отнимет.

Визгливый голос Лины так прорезал слух Ани, что она слегка поежилась.

— Пересядь, — настойчиво повторяла Кира Анатольевна.

— Это не справедливо, — гордо сказала Гвоздич, и уже было начала собирать сумку, как Аня предложила:

— Вы не будете против, если я сяду со Славой Ермолаевым? Он единственный кого я пока здесь знаю.

— А Баширова я куда дену? — устало спросила учительница. Новенькая с самого первого дня начала создавать ей проблемы!

— Так я могу на заднюю парту пересесть, — ответил Федя. — Позади Славки. И место освободиться.

— Это исключено, — категорично заявила Кира Анатольевна.

— Да какая разница-то? — спросила Аня.

По классу прошелся гул. Еще никто никогда не отважился спорить с Киркой. Москаленко, который все это время сидел и без всякого интереса наблюдал за происходящим, вдруг посмотрел на Аню другими глазами, она определенно зацепила его.

— Мне так не удобно будет вести урок, — выдала слабый аргумент класснуха. — И вообще я здесь решаю, кто с кем сидит! Ты обязана меня слушаться.

— Но ведь это же глупо.

Класс разразился громким смехом. Кира Анатольевна налилась багрянцем. Мало того, что ей совершенно не хотелось брать еще одну ученицу в свой класс, так она оказалась вдобавок совершенно не управляемым ребенком!

— Если не замолчишь, пойдешь к директору, — процедила она.

— Прекрасно, — оживилась Аня. — Он-то и решит наш спор.

Москаленко ухмыльнулся.

— Дмитрий, — тут же отреагировала Кира Анатольевна. — Что еще за смех? Встать.

Москаленко лениво поднялся со своего места.

— Что тебя так рассмешило? — спросила Кира Анатольевна.

— Не один я смеялся, — наклонив голову на бок, ответил Дима. — И вообще, что вы так нервничаете. Ну, захотела она с Ермолаевым сесть, и что? Федя вот не против. Сам за милую душу за последнюю парту сесть готов.

Кира Анатольевна задумалась. С одной стороны, ей хотелось проучить наглую девчонку, которая, похоже, пыталась сорвать ей урок, с другой — кое в чем Москаленко был прав. Да и нечего этой Нечаевой с ним сидеть, только парня испортит.

— Ладно, Нечаева, садись с Ермолаевым, — махнула рукой класснуха. — Что с тобой поделаешь.

— Спасибо, — только и сказала Аня и, повернувшись задом к литераторше, бодро пошла к парте, на которой весь пунцовый от смущения сидел Слава.

Кира Анатольевна смотрела нелюбимой ученице в след. Ну, ничего жизнь она ей уж точно подпортит!

— Привет, — тихо поздоровалась со Славой Аня, водружая тетрадь и учебник из портфеля.

— Ты с ума сошла? — накинулся он на нее. — Зачем спорила?

— Она была не права! — возмутилась Аня так громко, что весь класс тут же обернулся в ее сторону.

— Ермолаев, Нечаева, еще слово и я вас рассажу, — рявкнула Кира Анатольевна, листая учебник по литературе.

— Тише ты, — шикнул Ермолаев и взял ее за руку. — Москаль, конечно, не подходящий тебе сосед, но все-таки ты бы могла и согласиться.

— Но я его даже не знаю.

— Кире без разницы. Она тут главная. Играла в детстве в такую игру, типа исполнение желаний.

— Нет, — помотала головой Аня. — Не с кем было.

— Тогда объясняю правила. Ты должна исполнять любые желания Киры Анатольевны, нравиться тебе это или нет. И вести себя так, как она этого захочет. Ясно?

— Но это же нечестно!

— А кто сказал, что будет честно? Будет, так как учителя решат.

— Да уж весело тут у вас…

— Ты сама, между прочим, на это подписалась, — напомнил Ермолаев. — Я тебя за собой не тянул.

— Знаю, — вздохнула Аня. — Но может остальные педагоги будут лучше.

— Надейся, — ухмыльнулся Слава и добавил. — Ладно, давай послушаем, что она говорит.


Тем временем Кира Анатольевна написала тему урока на доске и медленно читала материал с какого-то пособия, бодро расхаживая около первых парт.

— Михаил Булгаков — явление совершенно уникальное даже для не обделенной талантами российской литературы двадцатого века. Перу этого писателя подвластно было, по сути, все пространство русскоязычной прозы в любых проявлениях. Самым загадочным из его романов является произведение «Мастер и Маргарита». Это- роман, который почти официально называют «Евангелией от Сатаны». Книга, которую можно читать и перечитывать десятки, сотни раз, но главное, в которой все равно понять невозможно. Итак, дети, какие же страницы произведения надиктованы Силами Света? И какие — наоборот — писаны Силами Тьмы?

— Можно вопрос? — спросила Мелиса.

— Да, пожалуйста, — кивнув, разрешила Кира Анатольевна.

— В романе Воланд — это дьявол, «часть той силы, что вечно хочет зла». Почему же тогда, он помогает воссоединиться Мастеру и Маргарите?

— Смею, вам напомнить, — начала Кира Анатольевна. — Что эпиграф к произведению звучит так, «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Воланд предстает перед читателями не как олицетворение всемирного, всепоглощающего зла, а как зло с оттенком добра и благородства. Увидев чистую и искреннюю любовь Мастера и Маргариты, он помогает им и дарит вечный покой. Герои покидают этот мир, в котором их не поняли, не приняли ради счастливой загробной жизни. В конце произведения возлюбленные свободны от всего.

— Тоесть смерть можно считать благом? — спросил Москаленко.

— Ну, в какой-то степени, да, — ответила литераторша. — Однако смерть не всегда приносит людям счастье…

— А как же те, с кем Воланд и его свита обошлись жестоко?! — возмутилась Лина, поправляя лацканы ярко розового жакета. — Поэт Бездомный, Берлиоз? А женщины, которые остались без замечательных платьев? И пожар в Грибоедове, фактически в доме литераторов, их рук дело?

— В романе с жертвами дьявола действительно происходят большие перемены. Например, Жорж Бенгальский прекращает работу в театре Варьете, поэт Бездомный перестает писать. Все люди, пострадавшие от свиты Воланда, вели недостойную жизнь, полную пороков и искушений. Это своего рода наказание за прожитую жизнь.

— А если человек все-таки совершил плохой поступок, — задумался Артем Крид. — У него есть шанс, что его простят?

— Конечно, всегда нужно надеяться на лучшее, — заверила Кира Анатольевна.

— И какое же злоключение совершил ты? — смеясь, спросил Артема Вадик Гульчевский.

— Отвали, не твое дело! — огрызнулся Крид.

— Прекратить нарушать дисциплину! — пришла в себя Кира Анатольевна и продолжила вести урок. — Так на чем это я остановилась? А! Так какими же силами надиктованы страницы романа? Над этим вопросом вы подумаете дома, а затем мы с вами напишем практическую работу на эту тему.

По классу прошелся недовольный гул. Кира Анатольевна одним стуком указки прервала «бунт» и хотела было продолжить, как совершенно неожиданно прозвенел звонок. Ученики быстро вскочили со своих мест.

— Дома дочитываем первую часть романа «Мастер и Маргарита», — в суматохе успела вставить свое слово учительница, однако ее уже никто не слушал…


— Как-то быстро прошел урок, — сказала Аня, записывая в дневник домашнее задание.

— На контрольной еще быстрее покажется, — пообещал Ермолаев.

— Особенно если ты Славка, — усмехнулся на задней парте Баширов.

— Федя, не неси чушь, — осадил его Слава и, посмотрев на свою соседку, которая бодро собирала свои учебники в сумку, спросил, — Ты куда? У нас еще один урок в этом кабинете. Или ты решила сбежать пока не поздно?

— Я не знала, — пожала плечами Аня.

— Опять русский. С Кирой Анатольевной.

— Два урока с ней?

— У нас практически всегда так. Привыкнешь, — подбодрил ее Ермолаев. — Я отойду ненадолго. Надеюсь, ты сможешь хотя бы две минуты посидеть одна?

— Конечно, иди, — ответила Аня и молча, уставилась на тетрадь по русскому языку, обложенную в белый тетрадный листок.