Я: Нет. Что из-за этого злиться, ведь это правда. Я действительно устроила истерику, когда нашла в лазанье мясо. Ведь та лазанья считалась вегетарианской.

Джей Пи: Я знаю. В этом кафе ВСЕ ухитря­ются испортить. Ты когда-нибудь замечала, что они делают с чили?

Я: Ты имеешь в виду, что они кладут в него кукурузу?

Джей Пи: Точно. Это же неправильно. Про­тивоестественно. Б чили не должно быть куку­рузы. А ты что об этом думаешь?

Я: Если честно, я как-то никогда об этом не задумывалась. Вообще-то я люблю кукурузу.

Джей Пи: А я — нет. Никогда не любил. Во всяком случае с тех пор, как... неважно.

Я: С тех пор как — что?

Джей Пи: Ничего, забудь, это не имеет зна­чения.


Но я, естественно, просто ДОЛЖНА была это узнать.


Я: Все нормально, ты можешь мне расска­зать. Я никому не скажу, клянусь.

Джей Пи: Просто... помнишь, я тебе гово­рил, что из всех знаменитостей мне бы больше всего хотелось встретиться с Дэвидом Маметом?

Я: Помню.

Джей Пи: Ну так вот, на самом деле с ним встречались мои родители. Однажды, года че­тыре назад, они ходили к нему на обед. Когда я об этом узнал, я так разволновался, как бы­вает, когда тебе двенадцать лет и ты думаешь, что весь мир только вокруг тебя и вертится. Спрашиваю папу: «Ты рассказал ему про меня? Что я его самый большой фанат? »

Я: Понятно. А он что?

Джей Пи: Он сказал: «Да, сынок, вообще-то твое имя действительно всплывало в разгово­ре». Оказалось, что папа рассказал ему про меня. Он рассказал, как, когда я был малень­ким, они впервые покормили меня кукурузой.

Я: И?

Джей Пи: И как на следующее утро удиви­лись, когда обнаружили ее в моем подгузнике. Кукурузу, то есть, зернышки.


!!!!!!!!!!!!!!!!

На самом деле то же самое было, когда мы впервые дали кукурузу Рокки. Так что я ОТ­ЛИЧНО помню, какая это была гадость.

Я: ФИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!

Извини. Должно быть, это было очень не­ловко. Я хочу сказать, тебе было неловко, что они рассказали твоему кумиру такие вещи про тебя. Хотя ты и был маленьким, когда это слу­чилось.

Джей Пи: Неловко? Да я был просто унич­тожен! С тех пор я не выношу даже вид куку­рузы!

Я: Понятно. Это все объясняет.

Джей Пи: Что объясняет?

Я: Ничего. Я хотела сказать, твое отвраще­ние к кукурузе.

Джей Пи: Да. Ох уж эти родители... Знаешь, они могут все испортить.

Я: И не говори.

Джей Пи: С ними невозможно жить. А жить без них я не могу себе позволить. Кстати, что ты скажешь об этом стихотворении:


Еда, учеба и жилье —

За все они платили.

Лишь жить по их законам

Взамен они просили.


Ты над своей судьбою

Не властен, хошь, не хошь,

Пока ты в восемнадцать

Из дома не уйдешь.


Я: Вот это да. Здорово! Тебе надо предложить его в журнал, который делает Лилли.

Джей Пи: Спасибо. Может, и предложу. Вместе со стихотворением про директрису Гупту. А что-нибудь твое там будет? В журнале Лилли.

Я: Нет.

Естественно, потому что за последнее вре­мя (если не считать записей в дневнике) я на­писала только одну вещь — «Долой кукурузу!». И я уже сказала Лилли, что этот рассказ печа­тать нельзя. Сейчас я очень рада, что предуп­редила ее, потому что теперь, когда Джей Пи мне рассказал, ПОЧЕМУ он ненавидит куку­рузу, сомневаюсь, что это показалось бы ему занятным. Я имею в виду мой рассказ о нем.

О боже, меня зовет бабушка! Сцена удуше­ния!


7 марта, воскресенье, 21.00, мансарда

Просто не верится! Ну почему все обязатель­но должно меняться от плохого к худшему?! Прежде всего, я так и не смогла связаться с Майклом. По мобильному он не отвечает, в он-лайне его нет, и Ду Пак сказал, что в комнате общежития его тоже нет, так что он не пред­ставляет, где Майкл может быть.

Вот только я-то отлично представляю, где: как можно дальше от меня.

И как назло, мне постоянно шлет сообще­ния именно тот из детей Московитцев, с кем мне меньше всего хочется сейчас общаться. Только что я получила от Лилли ответ на мое напоминание, что я не хочу, чтобы она печа­тала в своем журнале мой рассказ «Долой ку­курузу!».


ЖнскПрава: Извини, но рассказ пойдет в печать. Это лучшая вещь во всем номере. Кстати, ты наденешь на вечеринку свой берет?


ТлстЛуи: Может, хватит, ты меня уже достала с этим беретом! И вообще, на какую еще вечеринку? О чем ты говоришь? Знаешь, Лилли, ты не имеешь права публиковать рас­сказ без моего согласия. А л отменяю свое со­гласие на его публикацию.


ЖнскПрава: НА ВЕЧЕРИНКУ В ПО­МОЩЬ ФЕРМЕРАМ, КОТОРУЮ УСТРАИ­ВАЕТ ТВОЯ БАБУШКА, Что касается согла­сия, ты не можешь его отменить. После того как произведение поступило в офис редакции «Розовой задницы Толстого Луи», оно стано­вится собственностью «Розовой задницы Толстого Луи».


ТлстЛуи: Ладно, а) Перестань его так называть, б) У ТВОЕГО ЖУРНАЛА НЕ СУ­ЩЕСТВУЕТ ОФИСА РЕДАКЦИИ. ОФИС РЕ­ДАКЦИИ —ЭТО ТВОЯ СПАЛЬНЯ. «Помощь фермерам» — не вечеринка, а благотворитель­ный вечер.


ЖнскПрава: Насчет офиса — это я выра­зилась фигурально. А теперь серьезно. Можно, я надену твой берет, если ты сама его не наде­нешь?


Это ужасно. Бедный Джей Пи!

Что вообще происходит с братом и сестрой Московитцами? Я хочу сказать, я еще могу по­нять, почему Майкл меня ненавидит, но вот почему Лилли так уперлась с моим рассказом?

Если бы я не так сильно устала, я бы прика­зала водителю лимузина вернуться и сначала завезти меня к Лилли, где бы я вдолбила ей в башку немного здравого смысла, а потом вез­ти к Майклу в общежитие, чтобы я могла изви­ниться перед ним лично. Но я так устала, что мне было по силам только принять ванну и лечь в постель.

Если честно, не понимаю, как Пэрис Хил­тон ухитряется вести такую жизнь — появ­ляться на телеэкране, выпускать собственную линию макияжа и ювелирных украшений, да еще и каждую ночь по нескольку часов тусоваться на вечеринках. Неудивительно, что один раз она потеряла свою собачку и решила, что ее похитили.

Хотя у меня практически нет никаких шан­сов потерять Толстого Луи, потому что он слиш­ком тяжелый, и я не смогла бы повсюду таскать его с собой на подушке, как Пэрис носит своего Тинкербелла. Да и к тому же, если б я попыталась это сделать, Толстый Луи выцарапал бы мне глаза.


8 марта, понедельник, домашняя комната

Итак, сегодня утром я снова позаимствовала мамину кредитную карточку, заказала гигант­ский пряник и послала его Майклу. Только на этот раз я послала его по адресу общежития. Я попросила кондитеров написать на шоколад­ном листе в двенадцать дюймов одно слово: «Прости».

Хотя я понимаю, что послать парню пряник, даже двенадцатидюймовый, со словом «Про­сти» поверх глазури — это жалкий, далеко не самый лучший способ показать моему бойфренду, как я раскаиваюсь, что в его присутствии танцевала сексуальный танец с другим парнем. Но я, к сожалению, не могла подарить Майклу то, чего бы ему действительно хотелось — по­лет на космическом шаттле.

Заказав пряник, я вышла из своей комнаты и обнаружила, что Рокки вцепился в шерсть Толстого Луи и визжит: «Киии! Киии! Киии!»

У Толстого Луи, у бедняги, был такой вид, как будто он снова проглотил носок. Но на са­мом деле он проглотил совсем другое — он про­глотил свое желание порвать моего маленького братика на куски. Толстый Луи такой добрый кот, что он просто ПОЗВОЛЯЕТ Рокки на нем виснуть. Но это не означало, что на его рыжей мордочке не отражалась паника, Я сразу поня­ла, что еще десять секунд, и бедняга треснет, как яичная скорлупа. Конечно, я бросилась его спасать и не могла не высказаться:

— Мама, ну неужели ты не можешь хотя бы одну-единственную минуту присмотреть за сво­им собственным ребенком?

Но мама, естественно, еще даже не успела выпить утреннюю чашку кофе, поэтому она была неспособна следить за ребенком, не гово­ря уже о том, чтобы действительно видеть, что происходит, если только это не имело отноше­ния к Дайане Сойер, которая была в это время на экране телевизора.

Мама не представляет, как ей повезло, что я появилась вовремя. Если бы Толстый Луи все-таки потерял выдержку и набросился на Рокки, у него могла бы от кошачьих царапин развить­ся лихорадка, и он мог бы умереть. Я имею в виду Рокки. Лихорадка от кошачьих цара­пин — это очень опасная болезнь, о которой мало что известно. Если не проследить, она мо­жет вызвать анорексию.

Но в случае Рокки этого бы, конечно, ник­то не заметил, потому что, хотя ему нет и года, размером он со среднего ребенка четырех лет. Если бы Рокки был оранжевым, как Толстый Луи, он бы выглядел точь-в-точь как Умпа-Лумпа.

Если честно, совершенно не представляю, как при моем младшем брате, при моих друзьях, при моем принцесстве, при моей бабушке, наконец, при этой истории с сексуальным танцем, я во­обще когда-нибудь смогу достичь самоактуали­зации.


8 марта, понедельник, физкультура

Прямо сейчас, когда я мылась под душем, ко мне подошла Лана и спросила, где ее билеты на благотворительный вечер «Помощь ферме­рам». Но я так устала, и у меня так сильно бо­лели руки — из-за того, что я душила Бориса, ну, и, конечно, из-за дурацкого волейбола, хотя я только один раз ударила по мячу, а все осталь­ное время я просто пригибалась, когда видела, что он летит в мою сторону, — короче, я взяла и сказала: