8 сентября, среда, ТО

Ну вот, Лилли даже не дала мне суток на то, чтобы оправиться от удара, который мне нанес ее брат. Во время ТО она снова затянула свою песню насчет студенческой избирательной кам­пании.

— Послушай, ПД, — сказала она, — я знаю, ты единственный кандидат на должность пре­зидента, но ты не сможешь победить, если за тебя не проголосует хотя бы пятьдесят процен­тов класса.

— Аза кого еще им голосовать? — спросила я. — Если учесть, что больше никто не балло­тируется?

— Ну, мало ли, — сказала Лилли. — За са­мих себя. В конце концов, тебя еще может по­бить Лапа, хотя формально она не баллотиру­ется. Ты знаешь, что ее младшая сестра пошла в девятый класс?

Эта информация не имела для меня никако­го смысла. Моя голова была заполнена только одной мыслью: МАЙКЛ УЕЗЖАЕТ В ЯПО­НИЮ НА ЦЕЛЫЙ ГОД (или больше).

— Миа, ты меня слышала? — Лилли озабо­ченно уставилась на меня поверх папки с дела­ми студенческого правительства. — Гретхен Уайнбергер точь-в-точь такая же, как ее стар­шая сестра, только еще быстрее лезет в бу­тылку. Вспомни документальный фильм «На­стоящая жизнь», который мы смотрели по Эм-Ти-Ви, и ты ее четко представишь. Если Гретхен захочет, она запросто может настро­ить против тебя весь девятый класс. А если ты их уже видела, то должна понять, что этот класс — самое жалкое сборище падалыциков, какое только ходило по нашей планете. Я сама слышала, как одна из них заявляла, что гло­бальное потепление — это миф, потому что так пишет Майкл Кричтон в своей последней кни­ге, вернее, жалкой пародии на книгу.

Я только посмотрела на Лилли еще раз. Может, Гретхен Уайнбергер — это и есть та де­вушка, которая показалась мне клоном Ланы Уайнбергер и которая смеялась над «остроумны­ми» высказываниями Уайнбергер-старшей по поводу моей прически? Очень может быть. Тог­да я только подумала, что это еще одно подобие Ланы. Вполне возможно, что она ее сестра.

— Но антинаучные высказывания этой иди­отки навели меня на одну мысль, — продолжа­ла Лилли. — Это поколение в значительной мере воспитано на страхе. На страхе перед фе­министками, которые, как всем известно, стре­мятся разрушить семейные ценности (ха, ха!), на страхе перед террористами, на страхе полу­чить плохой результат финального теста и не попасть в Йель или Принстон и в результате стать неудачником и учиться в менее престиж­ном университете, после которого — о ужас! — придется поступать в какую-нибудь фирму на должность начального уровня и зарабатывать сто, а не сто пять тысяч долларов в год. Думаю, мы сыграем на этих страхах и используем их в своих интересах.

— Как мы это сделаем? — спросила я. Хотя мне было все равно. — Кроме того, формально мы относимся к тому же поколению, что и сес­тра Ланы Уайнбергер. Мы, конечно, старше, но все равно она из нашего поколения.

— Нет, не из нашего, — сказала Лилли с блеском в глазах. Этому блеску я ни секунды

не доверяю. — Она была слишком мала, когда шел сериал «Вечеринка на пятерых», поэтому можно считать, что она из другого поколения. Кажется, я знаю, где их слабое место. Во вся­ком случае, я над этим работаю. К завтрашне­му дню у меня все должно быть готово. Не бес­покойся, когда я с ними закончу, они будут УМОЛЯТЬ тебя стать президентом студенчес­кого совета.

— Грандиозно! — сказала я. — Ну, Лилли, спасибо. Но понимаешь... дело в том, что мне кажется, я не хочу быть в этом году президен­том студенческого совета.

Лилли посмотрела на меня оторопело.

— Что?

Я вздохнула поглубже. Разговор предстоял нелегкий.

— Дело в том... в общем... ты знаешь, ка­кие у меня результаты PSAT по математике. А в этом году у меня основы высшей математи­ки и химия. Богом клянусь, прошел только один день, а я уже ни слова не понимаю из того, что говорится на этих предметах. Вообще ни­чего, нисколечки! В этом году мне нужно сосре­доточиться на учебе. Не думаю, что у меня бу­дет время еще и школой управлять. А еще все эти обязанности принцессы...

Лилли подняла одну бровь. Терпеть не могу, когда она так делает. Потому что она умеет, а я — нет.

— Это все из-за моего брата, не так ли, — ска­зала она, и это был не вопрос, а утверждение.

— Конечно, нет!

— Из-за него, из-за него, — сказала Лилли. — Но, между прочим, теперь, когда он уез­жает, у тебя будет оставаться больше времени на учебу, чем когда бы то ни было. Больше, а не меньше.

— Да, — нехотя согласилась я. — Но из-за того, что он уезжает, некому будет помогать мне с домашними заданиями по математике и хи­мии. Мне, наверное, придется брать репетито­ра. А никакой репетитор, в отличие от Майкла, не примчится ко мне делать домашнее задание в среду в десять вечера после того, как я вер­нусь с заседания Студенческого правительства, после которого у меня был официальный обед в посольстве Дженовии.

По виду Лилли не было похоже, что она мне посочувствовала.

— Поверить не могу, что ты так со мной по­ступаешь! — сказал она. — Ты еще аполитич­нее, чем все остальные в этой школе. Ты хуже, чем эти девятиклассники!

— Лилли, — сказала я, — я уверена, что ты могла бы победить без моей помощи. Хотя бы потому, что ты бы баллотировалась без сопер­ников.

— Ты прекрасно знаешь, что я не наберу пятидесяти процентов голосов, — процедила Лилли сквозь зубы. — Ну почему ты не можешь просто выиграть выборы и сложить полномо­чия, как ты ДОЛЖНА БЫЛА сделать в про­шлом году?

— Потому что мой парень через ТРИ ДНЯ улетает в Японию. — Я чуть не кричала, даже миссис Хилл оторвалась от каталога Изабеллы Бёрд и посмотрела в мою сторону. Я понизила голос. — Ив оставшиеся дни я хочу проводить как можно больше времени с ним и НЕ ХОЧУ тратить вечера на сочинение речей и изготов­ление плакатов «Миа в президенты!».

— Речи я сама напишу, — сказала Лилли, все еще сквозь зубы. — И плакаты сделаю. Я только хочу, чтобы ты стала президентом и сделала то, что тебе полагалось сделать еще в прошлом году, — ушла в отставку. Ты же го­ворила, что собираешься.

— О боже, ну ладно, — сказала я, чтобы толь­ко она от меня отстала. — Я согласна.

— Согласна, — повторила Лилли.

И тут я сообразила, что упускаю фантасти­ческую возможность, которая сама идет мне в руки, и добавила: — НО ПРИ ОДНОМ УСЛОВИИ.

Лилли всполошилась:

— Что еще?

— Ты мне расскажешь, занимались вы с Джеем Пи летом Этим Делом или нет.

Некоторое время Лилли буравила меня сви­репым взглядом. Наконец она сказала с таким видом, как будто собиралась пойти на величайшую жертву.

— Ну ладно, я тебе скажу. Но ПОСЛЕ выборов.

Меня это вполне устраивало, главное, что я это узнаю, а когда — неважно.

Не знаю, почему это меня так интересовало. Но вообще-то, если моя лучшая подруга зани­малась сексом, думаю, я имею право об этом уз­нать, причем в подробностях. Особенно если учесть, что в этом году я не смогу своего парня даже ПОНЮХАТЬ, и мне придется жить толь­ко личной жизнью Лилли.

Хотя она мне однажды сказала, что не ню­хает шею Джея Пи, и ей кажется очень стран­ным, что я все время нюхаю Майкла.

Вероятнее всего, у Лилли ее вомероназальный орган — вспомогательный орган обоня­ния — атрофировался в процессе внутриутроб­ного развития, как у большинства людей, а у меня мой — нет. И это лишний раз доказы­вает, что я — биологическая аномалия.

Миссис Хилл только что спросила меня, чем я планирую заниматься в классе в этом году. Пришлось рассказать ей о моих результатах теста Р8АТ по математике.

Теперь она заставила меня решать задачи из официального пособия по подготовке к тесту 8АТ. Думаю, это обстоятельство, вместе со всем, что произошло в моей жизни за последние двад­цать четыре часа, доказывает, что Бога нет.

А если он все-таки существует, то он совер­шенно равнодушен к моим страданиям.

Джил купила в магазине пять яблок. Она расплатилась пятидолларовой купюрой и полу­чила сдачу три двадцатипятицентовика. Джил поняла, что ей дали сдачи слишком много, и вернула одну из монет. Сколько стоили ябло­ки?

КАКАЯ ЕРУНДА. Для этого существуют пластиковые карточки. Ладно, идем дальше.

Каково наименьшее положительное общее кратное для чисел 2, 3, 4 и 5?

Ох, откуда я знаю. Ладно, смотрим дальше.

Вес 100 печений в коробке составляет 8 ун­ций. Сколько унций весят 3 печенья?

ЗАЧЕМ МНЕ ВСЕ ЭТО ЗНАТЬ, ЕСЛИ МОЕЙ ЕДИНСТВЕННОЙ РАБОТОЙ СТАНЕТ УПРАВЛЕНИЕ СТРАНОЙ И У МЕНЯ БУДУТ МОИ СОБСТВЕННЫЕ КОРОЛЕВСКИЕ БУХ­ГАЛТЕРА??? ТАК НЕЧЕСТНО!!!!!



8 сентября, среда, химия

Миа, это правда? Майкл на год уезжает в Тсукубу работать над прибором, который может положить конец операциям на откры­том сердце?

О господи, приплыли. Тина утверждает, что Кении все еще в меня влюблен, хотя столько времени прошло, но я ей твержу, что она путает любовные романы издательства «Арлекин » с реальной жизнью.

Но, может, зря я с ней так резко, может, она права? Потому что иначе с какой стати Кенни так интересоваться нынешним состоянием моей личной жизни?


Да, Кенни, это правда. Но мы не разрываем отношения!!!


Это ТАК КРУТО! Как думаешь, он может взять меня на работу, когда вернется, в каче­стве стажера или типа того? Всегда восхи­щался робототехникой, когда-то я даже пы­тался разработать робот-скальпель. Как ты думаешь, я могу ему пригодиться? Мне кажет­ся, он будет брать на работу своих друзей...


Ох... все-таки в итоге ему нужна не я. Что ж, я рада.


Кенни, ты знаком с этой штукой, то есть с хирургией при помощи роботов?


Конечно. И это не «штука», это передовой рубеж робототехники! Автоматические хи­рургические системы уже устанавливаются в больницах по всему земному шару. Конечная цель робототехники в медицине — разрабо­тать систему, которая будет заниматься в точности тем, что делает Майклов аппа­рат. Если он сумеет построить модель, которая действительно сможет проводить опера­ции так, как их надо делать в операционной... ну, я бы сказал, это будет самый потрясаю­щий научный прорыв со времен клонирования овечки Люси. Майкла объявят гением. Даже больше, чем гением. Его можно будет провоз­гласить Спасителем от медицины.