Мой мутный взгляд замечает движение со стороны Миры. Моргаю. Она поворачивает ко мне голову, а Сиен продолжая причитать, что-то говорит. Но я не слышу её. Я ничего не слышу, кроме ударов своего сердца, отдающихся в висках, и вижу её глаза. Холодные… нет, обжигающие ледяной ненавистью, от которой мурашки бегут по телу. Они стеклянные. Неживые.

Нет… умоляю, нет, девочка моя, нет, не делай этого. Не ускользай. Не надо.

С Мирой мне не нужны слова, чтобы понять, что сейчас в её голове. Она превращается в тот самый кошмар, который я представлял в уме. Она меняется буквально на глазах. И тонкая нить, соединяющая нас всего час назад, разрывается. Она лопается, и я не успею, даже если бы и постарался, ухватиться за неё и вернуть всё во вчерашний день.

Нет.

Мира поднимается из кресла. Сейчас я вижу перед собой наследницу Эрнеста Райза. Богатую и жестокую. Бессердечную и надменную. Даже одеяло, которым она прикрывает своё тело, смотрится иначе. Сиен замолкает. Повисает тишина. Мира проходит мимо девушки, не обронив ни слова. Её подбородок приподнят, губы поджаты, и я наблюдаю за этим всем, с ужасом понимая, что теперь будет. И причина – я. Если бы не мои чувства. Если бы не мой поцелуй, то Мира не обратилась бы в чудовище, хладнокровно наказывающее за предательство. Я слишком хорошо узнал Миру, чтобы не осознавать, какой план мести назревает в её голове. И самое страшное, я не могу представить, что Флор так поступила со мной и со своей сестрой. Если бы она была похожа немного на Миру или Саммер, даже на Сиен, мне было бы проще принять такой факт. И это вызывает внутри панику от вынужденного бездействия. Я должен что-то предпринять, чтобы остановить новый назревающий конфликт. Я должен!

Поднимаюсь с кровати, обматывая полотенце вокруг бёдер, и ловлю бегающий и безутешный взгляд Сиен.

– Иди. Мы разберёмся, – мой голос тоже звучит как-то неестественно низко, даже похоронно, пока я подталкиваю Сиен к двери и закрываю её за ней. Нет… не хочу. Я изменю всё, узнаю раньше и предотвращу катастрофу. Я не позволю Мире так со мной поступить. С собой так поступить. Не дай бог, она откуда-то узнает, с её связями и деньгами это возможно более чем на пятьдесят процентов, что Флор тоже выезжала в город, и тогда будет… я представить себе боюсь, какие последствия поджидают сестру Миры. Она, конечно же, подумает на неё, найдёт причину отомстить матери за всю боль, которую перенесла внутри. Мира отыграется, возможно, на невинной жертве, а я этого позволить никак не могу. И если честно, то это даже не особый повод, чтобы моё сердце впервые за всю мою жизнь скорбело заранее. Я боюсь потерять Миру и свои чувства к ней. Боюсь увидеть, какой она бывает, когда решает дела, и понять, что такого я никогда не приму, для меня это будет недопустимо. Это и страшно.

Сижу на кровати, ожидая, когда Мира выйдет из ванной комнаты. Она там слишком долго. На часах только начало седьмого, а мой ад уже начался. Жутко волнуюсь, как она там, что сейчас обдумывает и как, вообще, воспринимает случившееся. Чёрт, да кому я вру? Я знаю, как она зла в данный момент. И эта ярость не такая, как у меня. Не похожа на ту, что она дарит мне. Она молчаливая. Тихая. Так жутко мне ещё не было, хотя я пережил на своей шкуре достаточно, но, оказывается, чувства намного сильнее отражаются в душе, чем обстоятельства и бедность.

Дверь ванной комнаты отворяется, и я подскакиваю на ноги, придерживая полотенце, едва не свалившееся с меня. Мира бегло осматривает меня с ног до головы, облачённая в шёлковый халат, с макияжем и выглядит ужасно идеально. Господи, меня начинает трясти, ведь она не знает, что я говорил с Флор, что перемещение в ресторане вызвано не только заботой, но и страхом. Вот он и воплощается в эту минуту.

– Мира, ничего страшного не случилось, да? Ты свободна, и я свободен. Помусолят эту тему и забудут, – натягивая улыбку, хочу разрушить напряжение, мгновенно возникшее между нами. Словно вырос невидимый барьер.

– Ничего не случилось, – повторяет мои слова, но едко.

– За мной следили. Не за тобой, а за мной. И я подобные действия против себя так просто не оставлю. Надеюсь, теперь тебе понятно, Рафаэль, что что-то случилось, – добавляет холодно, отчего мурашки вновь пробегают по спине.

– Господи, девочка моя, да брось. Просто забудь об этом, и всё. Зачем тебе копаться в этом дерьме? Зачем? – Пытаюсь образумить не идти в эту пасть, которая сожрёт её с потрохами, и меня заодно, и не совершать непоправимой ошибки, воздвигая между нами новое препятствие.

– Забыть? Ты предлагаешь мне забыть, мон шер? – Шипит, делая шаг ко мне, воинственно сверкает потемневшими от ярости голубыми глазами.

– Это ты забыл, кто я такая. Ты забыл, что я глава сестринства «Оморфия». У меня есть статус и положение, которые я ни за что не потеряю. Забыть? Правда? Забыть о том, что кто-то решился сместить меня? Забыть о том, что эти язвительные слова направлены, чтобы пошатнуть мой авторитет? Нет, Рафаэль, такое не забывается. Я уже через это проходила. И забыла раз, а потом поплатилась за это. Больше такого не повторится. Никогда. Тебе ясно? – Проходит мимо меня, толкая плечом, отчего я подаюсь в сторону.

– Да плевать на этот статус, Мира! Он тебе не нужен! Вся эта война, вообще, должна быть тебе по боку. Ты же Эмира Райз. Ты и так богата. Ты и так великолепна в своей короне! Так, какого хрена так резко реагируешь на очередные сплетни? И раз ты видела их, то должна иметь иммунитет к говну, которым тебя кроют.

Оборачивается и обжигает меня испепеляющим взглядом.

– Сплетни? Эти фотографии ты называешь лишь сплетнями? Это нападение. На меня. Это атака, которую я ожидала из-за тебя, Рафаэль. И я отвечу своим способом. Ты правильно заметил, я в этом мире давно плаваю и говном облита снизу доверху и обратно уйму раз, но не сегодня и не завтра. Я не позволю, чтобы моё имя снова стало причиной насмешек и мишенью жаждущих увидеть меня униженной. Тебе не понять того, что последует за этим. Будет хуже. Намного хуже, если я это не уничтожу в зародыше. Да я уже и без того упустила этот чёртов зародыш, потому что увлеклась тобой и своими чувствами! Ненавижу тебя за это! – Вскрикивает она, обвиняюще указывая на меня пальцем.

И хочу наорать на неё за то, что сейчас так неразумно бросается жуткими словами, но делаю глубокий вдох, чтобы не усугубить положения.

– Мира, они этого и добиваются. Неужели, ты не понимаешь? – Стараясь держать эмоции под контролем, чтобы в мягкой форме показать ей, как манипулируют нами, и у них это так удачно выходит, медленно подхожу к ней.

– Они хотят разрушить нас с тобой, чтобы мы ругались и стали врагами. Они ждут этого. Так разве мы не можем найти другого решения? Не можем обсудить всё это и как-то подумать вместе над проблемой? Девочка моя, пожалуйста, не делай этого. Не превращайся снова в суку, у которой нет сердца. Ты же другая. Ты же моя. Нежная. Милая и невероятная принцесса, – тянусь рукой к её лицу, но девушка резко отклоняется назад, словно мои прикосновения стали моментально противны ей.

– О, нет, мон шер. Ты меня не знаешь и не узнаешь, потому что видеть не хочешь, что вся наша чёртова жизнь – война, и в ней мы будем или союзниками, или врагами. Нельзя играть за две стороны. И выходит, что ты выбираешь тех, кто исподтишка бросает ножи в спину и наблюдает за смертью. Ты на стороне людей, считающих, что предательство и попытка свергнуть меня, это нормальное стечение обстоятельств. Или ты с самого начала намеревался это сделать? И кто ещё знал о том, что мы были там? Возможно, это именно ты, Рафаэль, заказал фотосъёмку и попросил кого-то выложить фотографии, пока убеждал меня своими лживыми словами в глубоких и напрочь фальшивых чувствах? – Пощёчины. Невидимые. Одна за другой. В её словах. В её голосе. В её глазах. Отшатываюсь, ощущая, как сердце протыкают чем-то острым, и оно начинает слабо кровоточить.

– Что за ерунду ты несёшь? Ты совсем рехнулась? Если бы я этого хотел, то давно бы уже всем рассказал про твой испытательный срок и легко сместил бы тебя! Чёрт, неужели, раз я беден и не имею твоих миллионов, то обязательно должен быть врагом во всём? – Повышаю голос, зло выплёвывая каждое слово.

– А я не знаю, Рафаэль, кто ты такой на самом деле. И ты понятия не имеешь, кто я такая. Ты говорил, что боишься меня, и правильно делаешь. Я не милая. Я не нежная. Я не добрая. Я последняя сука, которая никогда не прощает предательства. Я не позволю никому забрать у меня это место, тебе понятно? – Шипит она, возбуждая во мне такую лютую обиду и злость, в которой я больше не вижу своей девочки. Я только наблюдаю метаморфозу, и она происходит не в лучшую сторону.

– Да мне насрать на твоё место, как ты этого не понять не можешь? Мне насрать на все эти фотографии и слова! Я тебя хочу, мать твою! Тебя обычную, простую, ворующую ярлычки и смеющуюся от глупостей и шуток. Тебя, дура, хочу! И всё это не причина, чтобы мы сейчас друг друга обвиняли и ранили. Это…

– Причина, Рафаэль. Это ты не хочешь понять, где оказался. Ты не хочешь принять, какие здесь законы. Я их пишу. Я их устанавливаю, как и правила. И следуя им, тот, кто это сделал, поплатится очень жестоко. Я кишки выпотрошу и сотворю то, что должна. Я уничтожу этого человека. Изрежу его и выброшу. И никто ему не поможет. А ты не лезь, если мои методы защиты себя и своего места в моём мире, тебе не нравятся. Вот то, чего я опасалась. Ты не примешь меня настоящую. Ты боишься того, что у меня внутри, хотя разглагольствовал о том, что всё это красиво. Нет ничего красивого в моей душе, и не будет. И это утро тому подтверждение. Теперь выбор за тобой, мон шер, – она делает паузу.

– Нет, не надо…

– Ты обязан выбрать сторону. Ты обещал, что будешь бороться. Ты убеждал меня, что умеешь это делать, а сейчас тушуешься, отходишь в сторону и бежишь от того, чем грозит тебе и мне наша связь. И раз ты не желаешь помочь мне защитить себя и мой мир, то лучше не мешай и, действительно, скройся, чтобы не попасть под огонь.