– Для разговора достаточно слов, а не кулаков. Ты рехнулся? Ты, вообще, обалдел устраивать ему тёмную? Он занимается со мной, идиот! Занимается, чтобы я сдала зачёты и экзамены!

– Всё нормально, – поднимаю руку, приходя понемногу в себя и испытывая жуткий стыд за то, что Мира увидела мою слабость и невозможность защитить её, медленно поднимаюсь на ноги.

– А ты закрой рот, – яростно шипит она.

– Тебе мало проблем, Оливер? Что, чёрт возьми, с тобой такое? – Взвизгивает она и толкает парня, часто дышащего, как бык.

– И чем же он занимается с тобой? Преподаёт уроки минета? Или помогает с выбором смазки?! Он пристаёт к тебе, а я ненавижу, когда трогают моё. И ты сюда прибежала, чтобы снова спасти его? Сначала запрещаешь трогать его, ссылаясь на близкие и тесные отношения ваших семей, потом даже не подходишь к нам, а садишься с ним. Теперь ты здесь, снова спасаешь этого ублюдка от наказания, предписанного правилами. Что с тобой такое? Решила наставить мне рога, сука? Не выйдет! – Орёт он. Ну всё, с меня уже просто достаточно. Ладно я, но Мира, бледнеющая и отшатывающаяся от Оливера, срывает все мои страхи. Рыча, прыгаю на парня, не ожидающего этого, и заваливаю его на бок. Мы снова падаем на пол. Только в этот раз я быстро встаю и пинаю его в живот.

– Рафаэль, хватит! – Кричит Мира, хватая меня за руку.

– Только оскорби её ещё раз! Это ты сука, которую все уже поимели! – Вырываюсь из рук Миры, лупя его ногами. Стонет, пытается отползти, но такого я не снесу.

– Хватит… боже, хватит! Пожалуйста, хватит! – Мира опускается на колени перед парнем, и я останавливаю ногу в нескольких миллиметрах от неё. Всё внутри опускается, когда я вижу её распахнутые от ужаса глаза. Она защищает собой его. Его, мать его! Этого ублюдка она защищает своим телом!

Это сильнее, чем её пощёчина. Это настолько неприятно и больно, что я отшатываюсь от них и двигаюсь спиной, пока не упираюсь в стену. Она бросилась на его защиту. На его! Не на мою! На его, этого подонка, который её обзывает и даже не ценит! Почему? За что она так со мной?

– Оли, ты как? Оливер? – Мира наклоняется к парню, стонущему от боли. Он делает это специально, чтобы она была его, чтобы показать мне, кого Мира всегда выберет открыто.

– Детка, прости меня… я обезумел… я… прости меня, любимая, прости… я был обижен, и я решил… прости меня, – скулит он, поднимаясь и обхватывая её хрупкое тело.

– Всё нормально. Всё хорошо, только больше не делай так. Ты пугаешь меня, это всё… тебя накажут, Оли. Накажут, – Мира нежно гладит его лицо, а он даже пускает слезу, утыкаясь в её плечо.

Меня сейчас вырвет. Она легко забывает обо мне и о том, что я за всем наблюдаю. Она даже уже не помнит, что я стою здесь и чувствую себя так, словно облит дерьмом. Грудь сдавливает, но не от ударов, а от боли, моральной боли, из-за того, что Мира так себя повела, когда я заступился за неё. Она… она… кинула меня, предала меня и позволяет Оливеру продолжать лапать её.

Не могу больше!

Хватаю сумку и быстрым шагом иду по коридору, оставляя эту отвратительную сцену за спиной. Я не могу прийти в себя. Я в шоке, настолько глубоком, что ничего не слышу вокруг себя. Меня не волнует, что кто-то фотографирует меня, кто-то пытается спросить, чем мне помочь, кто-то перекрывает мне путь, но я с силой толкаю его и рычу, чтобы не трогали, и иду дальше. Кажется, что пустота с новой силой сгущается в моей груди, пока голова трещит от боли. Нет, дело даже не в том, что Мира пришла, и ей кто-то сообщил о нашей стычке, и она влезла в неё. Нет… нет, она закрыла его собой и простила. Простила, мать её! Легко простила за всё, что он с ней делает, когда ещё полчаса назад сидела напротив меня в столовой и думала обо мне. Разве такое бывает? Нет, и я ревную. Возможно, мои обида и желание орать и крушить всё вокруг, продиктованы именно этим чувством, но и мне больно. Очень больно в сердце, я не думал, что будет всё настолько сложно. Я стал для всех мишенью, они нацелены на меня, но она была моей. Остальное меня не волнует, даже драка не заботит, а это не последняя, я уверен. До сих пор вижу, как Мира обнимает Оливера, а он специально выставляет себя жертвой. В моём мире я бы схватил нож и убил бы его без зазрения совести, иначе бы не выжил. А здесь… нельзя, у меня связаны и руки, и ноги. Эта жизнь меня скрутила, и сейчас я хочу обратно в свой грязный мир, на улицу. Туда, где я имел свои права и знал правила, где у меня была власть, когда меня лишили её в этом месте, как и силы бороться. Клетка. Золотая клетка, в которой всё лишь умирает.

– Блять! – Ударяю ладонями по раковине в ванной комнате сестринства и поднимаю голову, глядя на своё бледное отражение. Душ смыл вонь от еды, костяшки покраснели, на теле снова синяки, да ещё и голова разрывается от боли. Чёрт, как всё, вообще, могло так резко перевернуться?

До меня доносится быстрый топот ног, а затем хлопок двери. Медленно поворачиваю голову и вижу, как в ванную залетает Мира и неожиданно, да, неожиданно для меня, толкает в плечо.

– Ты с ума сошёл? Ты головой думаешь, что делаешь, Рафаэль? Ты разозлил Оливера! Ты разозлил парней! Господи, ты совсем больной, раз не понимаешь, чем это грозит для тебя? – Она снова и снова ударяет меня по плечу, лупит ладонями, а я ничего не чувствую. Даже не двигаюсь, крепко держась за раковину. Мне не больно физически, но больно от того, как она со мной поступила.

Она кричит долго, очень долго, пока её голос не начинает хрипеть. Мира отбрасывает волосы с лица и дышит часто, глаза мечут молнии, а мне так неприятно. Я продолжаю видеть произошедшее, и другое меня не волнует. Я снова завис и не могу шелохнуться, не могу оборвать мрачные и гадкие мысли.

– Ты заслонила его, – низко произношу я, отталкиваясь от раковины.

– Что? – Хмуро переспрашивает Мира.

– Ты заслонила его собой. Ты не дала мне его убить, я бы…

– Боже, что ты говоришь? – С ужасом перебивает меня. – Убить? Да кто ты такой? Оливер импульсивен, и отреагировал так из-за меня и моего решения, а ты желаешь ему смерти?

– Как ты заговорила, Мира. Надо же, как рьяно защищаешь ублюдка, о котором не заботилась ни вчера, ни сегодня, хотя ещё утром ты стонала и просила меня продолжать. Ещё утром ты набрасывалась на меня с поцелуями, и я считал, что ты не предашь меня так. Не закроешь собой урода, который портит твою жизнь! Это ты сумасшедшая, раз хочешь продолжать с ним отношения, после того, что он делает! Ты больная мазохистка! Ты! – Повышаю голос, по мере повышения температуры моего тела от обиды и злости.

Она отшатывается от меня, смерив уничтожающим взглядом. Но это не работает, я ещё больше распаляюсь, понимая, что все перемены в ней выдумал. Ничего не произошло, ничего это для неё не значило. Я её игрушка, питомец, с которым она развлекается, и не более.

– Ты расцениваешь это, как предательство? То есть ты считаешь… боже, ты такой тупой. Я закрыла его собой, чтобы ты остановился и не натворил глупостей. Из-за тебя я это сделала, а ты всё понял так, как тебе удобно. Ты сделал себя жертвой, ведь так это легко и просто: обвинить меня в отвратительном поступке, когда я села к тебе за столик. Какой же ты омерзительный, Рафаэль. Ты бы покалечил его, и нет у тебя богатого папочки, который замнёт это дело. Никого у тебя нет, ты даже не думал об этом, а бил его, как обезумивший идиот! Что мне оставалось делать? Позволить тебе превратиться в животное или преступника, которого посадят за решётку? Наверное, надо было, потому что ты не стоишь того, что ради тебя я себе позволила. И теперь я понимаю свою ошибку. Я поверила в то, что ты другой. Нет, ты такой же, как они все, – с горечью бросает Мира и направляется к себе.

Хватаю её за руку.

– А-ну стой! Ты не имеешь права выговаривать мне после того, как обнимала этого козла, да ещё и повелась на его ложь! – Возмущённо кричу я.

– Я ни на что не повелась, идиот. Я сделала то, что умею лучше всего. Играла. И я имею полное право ненавидеть тебя и себя сейчас, корить за свои решения и за то, что позволила тебе сделать со мной. Я имею все права. Но ты и этого не понял, не увидел, как я шептала тебе уходить оттуда, – она вырывает свою руку, резко дёргая её.

– Ты ничего не шептала, ты гладила его, после того, как я заступился за тебя и не позволил ему оскорблять и унижать. Знаешь, кем он тебя видит? Выгодным кушем, который сорвал и получил джекпот. Ты для него не девушка и даже не человек, ты способ. И насколько я помню, ты кричала на меня из-за того, что не хочешь быть им. Выходит, ты лгала, чтобы запутать меня. Ты лгала обо всём, раз ему даёшь столько полномочий унижать тебя.

– Ты прав, я лгала, но не тебе, а себе, Рафаэль. Я обманывала себя, считая, что заслуживаю немного счастья, которое испытала с тобой. А ты испачкал меня… я чувствую себя такой грязной, такой глупой и снова использованной. Ты даже не заметил, что испугалась я за тебя и за последствия, за которые будешь расплачиваться. И я просила тебя уйти, но ты был настолько поглощён своей ревностью и желанием обладать мной, что не заметил этого. Да мне плевать на Оливера и его планы на меня. Думаешь, меня волнует то, кем он меня видит? Ни капли. Больше меня волновал ты, но и это ошибка, с которой я не готова жить дальше. Я наглядно увидела продолжение этих отношений между нами. Будет очень больно и внутри и снаружи. Я к такому не готова, – она сглатывает и переводит взгляд на стену.

– Подожди… ты, то есть ты сейчас говоришь мне о том, что ставишь точку? – Недоверчиво спрашиваю её и делаю шаг к ней, а она от меня.

– Да, жирную точку, Рафаэль. Я совершила грубейшую ошибку и больше не позволю себе этого. Сделаем вид, что ничего не было. Оливера я успокою, и каждый из нас вернётся в свою жизнь, и…

– Мира, вот это идиотизм. Да, я злюсь на тебя, потому что считаю неправильным бросаться под мои кулаки и удары, чтобы остановить меня и защитить Оливера, который должен был понять, что не стоит так с тобой обращаться. Но заканчивать то, где нам обоим было хорошо, ты не вправе одна. Эту ситуацию необходимо обсудить и сделать выводы, а не разрубать всё.