Диана Гроу - Принцесса гарема

– Только из-за твоей клятвы императору?

– А зачем же еще?

Она взглянула на него из-под ресниц.

– Ты пытался купить меня на рынке. Я подозреваю, что у тебя может быть еще одна причина, помимо верности императору.

– Я раскаялся в этом неблагоразумном поступке. Поверь мне, твой хозяин оказал нам обоим хорошую услугу, купив тебя.

Она решила бросить кости наудачу и посмотреть, что из этого получится. Валдис наклонилась к нему и дотронулась ладонью до его плеча.

– Я просила тебя о помощи на рынке, и ты сделал все, что было в твоих силах. Теперь для этого более благоприятные условия.

– Я солдат, выполняющий приказания императора. Больше ничего, – несмотря на эти слова, он взглянул на нее с тем же голодным желанием, как и тогда, когда ее выставили на продажу.

– Неудивительно, что ты предлагаешь мне согласиться быть пленницей, – произнесла она с горечью, все еще надеясь убедить его помочь ей. – Что-то ты слишком легко согласился на ошейник. Теперь ты даже выполняешь приказания евнуха.

Он схватил ее за руку и больно сжал ее.

– Не путай соблюдение клятвы с рабством. Ты думаешь, мне нравится служить твоему хозяину? Я делаю это потому, что мы оба служим интересам императора. Но ты права. В этом так же мало смысла, как и в том, чтобы пытаться скрестить жеребца с мулом.

Она продолжала гнуть свою линию.

– Мы оба знаем, что нам здесь не место. Неужели тебе не хочется слышать родную речь вместо всех этих попугаев, болтающих на тысячах языков? Неужели ты не хочешь увидеть, как пляшут огни на северном горизонте? Или поднять рог с медом вместо сладкого красного вина христиан? – она понизила свой голос до возбужденного шепота.

– Пожалуйста, Эрик. Давай попробуем выбраться отсюда и вернемся домой.

Она думала, что почти убедила его, но при слове «домой» он отшатнулся от нее, как от ядовитой змеи.

– Никогда больше не заговаривай со мной об этом. Я не могу вернуться домой.

– Тогда, по крайней мере, помоги мне выбраться из дворца и…

– И куда это ты собираешься пойти? – он сложил руки на своей широкой груди. – На севере женщины могут владеть имуществом и выбирать себе мужа, но в Миклогарде другие законы. Если ты осмелишься выйти на улицу одна, без сопровождения, то к вечеру окажешься в публичном доме, где тебе придется раздвигать ноги для всех желающих.

– Я попросила тебя о помощи, и ты попытался купить меня. Как же ты тогда собирался мне помочь?

Он потрепал ее по щеке.

– Я собирался помочь себе, Валдис. Я бы затащил тебя в свою постель и вкусил бы все запретные сладости дочери далекого севера, – ее лицо побелело, как снежный фьорд. – Сейчас бы мне очень хотелось перегнуть тебя через перила, задрать тебе юбку и распробовать твои прелести. Благодари богов, что грек купил тебя вместо меня.

Валдис в испуге попятилась назад, услышав столь неожиданное непристойное предложение. Однако еще больше удивил жар, которым ее обдали его слова. В глазах викинга промелькнул стальной огонек. Неожиданно для себя она обрадовалась тому, что Дамиан был неподалеку.

– Так что тебе лучше относиться ко мне как к учителю, а не стороннику. Первый урок, который я тебе преподам, – это место женщины в Миклогарде, – сказал Эрик.

– Лучшее, на что может надеяться женщина, Валдис, это оказаться под защитой хорошего мужчины. – Неприятная улыбка появилась на его лице.

– А как ты уже поняла, я таковым не являюсь.

– Kharanligo… – уныло сказала Валдис, подпирая щеку ладонью.

– Lego, – поправил ее Эрик в третий раз. – Lego, а не ligo. Kharan lego soi. Попробуй снова.

– Kharan lego sol, – повторила она.

– Хорошо. Что это значит?

Она сдвинула брови и закусила нижнюю губу. Наконец она покачала головой.

– Не помню. В этом нет никакого смысла. Все это какая-то тарабарщина.

– Это неправильный ответ, – Эрик притворился, что не замечает ее намерений.

– «Kharan lego soi» значит «Желаю здравствовать». Теперь повтори.

Она повторила фразу тоном, который ясно означал, что она желала, чтобы с него сняли скальп или зажарили на вертеле, что угодно, только не здравствовать.

– Хорошо. Теперь сосчитай до ста, как я тебя вчера учил, – потребовал он.

– Pax! – закричала она на него.

– Хватит, – по крайней мере, она правильно использовала греческое слово.

Он улыбнулся. Она становилась даже еще красивее, когда кровь приливала к ее щекам и шее. Возможно, именно поэтому ему нравилось доводить ее до приступов гнева.

Валдис действительно многому научилась за те недели, которые они провели вместе. Она могла правильно назвать все предметы мебели в жилище грека и даже образовать от них множественное число. Дни недели, месяцы, цвета, предметы одежды – она хорошо запоминала отдельные слова, но сложная грамматика ей совершенно не давалась. Порядок слов в греческом языке, казалось, был совершенно недоступен ее скандинавскому мышлению. Беспомощность Валдис напоминала ему о том, каким сложным казался греческий язык ему самому, когда он впервые приехал в Миклогард пять лет назад.

Он подавил свою улыбку и сурово посмотрел на нее. «Идиот», – выругался он про себя. Если он даст хоть малейшую слабинку, ее глаза совершенно загипнотизируют его. Он не был уверен, которого из них он больше всего опасался – чувственно-темного или небесно-фиолетового. Он всегда колебался, в какой из них ему следует смотреть, и это лишало его решимости.

Эрик продолжал благодарить Одина, или Христа, или любого другого бога, который помог греку перекупить у него Валдис. Если бы она досталась ему, он забыл бы о своем военном долге. Он надеялся, что скоро придет день, когда их дорожки разойдутся. Валдис – сирена, повторял он себе, она пиявка, пьющая твою кровь, а ее яд просачивается тебе в вены. Она не должна помешать ровному укладу твоей новой жизни.

Хотя иногда он представлял себе, что идет на поводу у ее желаний, помогает ей выбраться из дворца, а далее из города.

Но куда им податься?

Уж точно не на север. Никто на протяжении трехсот миль от фьордов не предложит ему ни жилища, ни ночлега, ни пищи, ни огня.

После того, что он совершил, он не мог никого в этом винить.

Ему лучше держаться от нее на расстоянии. Тогда он не сможет причинить ей боль. Однако он был вынужден признаться, что довольно часто представлял себе, как ее шелковистые руки обвиваются вокруг него, а ее чувственный рот прижимается к его губам.

Нет, с горячностью приказал он сам себе. Ничего хорошего не выйдет из желания обладать тем, чего он не может иметь. Он уже знал, что любой человек, связавший с ним жизнь, будет проклят, так что он оберегал Валдис от самого себя, бросая на нее нарочито сердитые взгляды.

– Может статься, евнух пожалеет тебя и позволит тебе заниматься оставшуюся половину дня правописанием, – сам Эрик не умел писать по-гречески, но Дамиан Аристархус хотел, чтобы Валдис этому научилась. Если ее хозяин сам займется уроками, то Эрик сможет использовать этот шанс и пробраться во двор, чтобы потренироваться с тагматами. Ему срочно нужно снять напряжение, которое вызывала у него эта женщина.

– Где эта табличка и стиль?

Валдис скрестила свои тонкие руки, положила на них голову и неожиданно зарыдала. Эрик был ошеломлен. Разве возможно, чтобы женщина, не издавшая ни звука во время жестокого наказания палкой, могла расплакаться из-за какого-то урока по языку?

– Что случилось? – потребовал ответа Дамиан. – Почему она плачет?

Эрик заметил, что Валдис хитро взглянула на него сквозь пальцы.

Эта женщина родилась со способностью к притворству или уже практиковалась ранее на других, ничего не подозревающих мужчинах?

– Не знаю, я следовал твоим приказаниям, – хмуро ответил Эрик.

– Но я не приказывал тебе так сильно расстраивать ее, – Дамиан присел рядом с Валдис и по-отечески положил ей руку на плечо.

Эрик скосил на евнуха глаза. Пытливый взгляд, которым грек смотрел на Валдис, выдавал в нем далеко не отеческие чувства.

– На сегодня достаточно, – Дамиан поглаживал шелковистую кожу Валдис своей ладонью. Эрику хотелось его задушить.

– Отлично, – отозвался Эрик, отворачиваясь в сторону. Нужно побыстрее выбраться отсюда, а то он за себя не ручается.

Мало ли что может случиться.

– Я не отпускал тебя. Ты будешь переводить, для Валдис сегодня достаточно говорить по-гречески, если она не хочет, – объявил Дамиан, воркуя над ней, как влюбленный обожатель. Он махнул рукой, приказывая Эрику перевести то, что он сказал.

Валдис наградила евнуха кокетливой улыбкой, на какую была не способна даже сама богиня Фрейя. Эрик весь дрожал от негодования. Хотел бы он, чтобы его не заботило, что она улыбается этому евнуху.

– Вставай, – Дамиан помог ей подняться на ноги.

– Мы пойдем на ипподром. Сегодня синие опять будут соревноваться с зелеными, посмотрим, что из этого выйдет. Гонки колесниц. Я думаю, тебе понравится.

Валдис смотрела, как двигаются его губы, как будто пыталась отгадать, что он говорит. В уголках ее чувственного рта заиграла легкая торжествующая улыбка. Эрик сделал вывод, что она понимала гораздо больше, чем хотела показать.

– Ты тоже пойдешь, варяг, – велел Дамиан, не сводя своих темных глаз с Валдис. – Мне понадобятся твои услуги.

Да ты же ешь эту женщину глазами. Может, тебе теперь понадобятся от меня услуги и другого рода? Одна только мысль о возможности разделять ложе с этой женщиной-колдуньей заставила напрячься его мужское естество. Эрик приказал себе об этом не думать.

Евнух предложил Валдис руку, и она без колебаний приняла ее. Эрику ничего не оставалось, как послушно следовать за ними как пастушья собака – через коридоры, мимо статуй и фонтанов, украшенных колоннадами. Они прошли по аллее, по обе стороны которой возвышались крепкие, словно копья, кипарисы. Наконец они вышли из императорского дворца через тяжелые позолоченные ворота.