— Но разве Джулиан выиграет от моей смерти? — спросила она с изнеможением в голосе. — Ему выгодно, если я буду жива.

— Разве? — мягко спросил Джей-Ти. — Он женится на упрямой независимой королеве, с головой на плечах, которая заставит его ходить в двух шагах позади себя, и он никогда не займет положение выше, чем принц-консорт. Зная тебя, я уверен, что ты ни за что не позволишь ему править страной. И он это тоже знает. Сегодня утром он отдал приказ солдату — и этот солдат послушался тебя. Не думаю, что такой выскочка и пройдоха, как твой граф, согласится прожить всю жизнь на таком голодном пайке.

Какое-то время Ария молчала.

— А если я умру? — прошептала она.

— Твоя маленькая сестричка унаследует трон. Любой, кто женится на ней, будет править страной. Ему придется, потому что Джина не способна управляться ни с чем.

— Но Ланкония — такая бедная. Кому взбредет в голову добиваться контроля над ней?

— Ну-у, не такая уж бедная, как ты думаешь. Тихо! Кто-то идет, — он наклонился ближе к ней. — Я не оставлю тебя одну. Я, конечно, спрячусь, но я буду поблизости. И убери назад свои волосы, — почти рявкнул он, прежде чем исчезнуть в темноте.

Ария попыталась убрать волосы, но у нее не было заколок и шпилек, да и руки дрожали слишком сильно. До слов Джарла она не относилась серьезно к покушениям на ее жизнь. В глубине души она считала их нелепостью. Она думала: «Ну что даст кому-то моя смерть»? Но теперь она поняла: то, что он сказал, было правдой. Но что он имел в виду, говоря, что Ланкония не такая уж и бедная?

— Ария, дорогая, — сказал Джулиан, обнимая ее, — я с вами — и наедине. Я уж и не думал, что это случится, — он начал целовать ее лицо. — Ваши волосы распущены. Как это интимно.

Ария все время чувствовала, что Джарл где-то неподалеку и слушает. Она слегка оттолкнула Джулиана, но потом все же сделала над собой усилие и взяла его за руку.

— Как хорошо наконец-то остаться с вами вдвоем. Давайте сядем и поговорим.

— Говорить при свете луны? Ах, нет, дорогая. Лучше займемся любовью.

— Джулиан, пожалуйста, — твердо сказала она и потянула его к резной мраморной скамейке. — Я думаю, нам нужно поговорить. Мы еще никогда не говорили о нашем общем будущем.

Он целовал ее руки: сначала — ладонь, а затем — пальцы.

— Я думал, что женюсь на стране, но обнаружил, что женюсь на женщине.

— После того как мы поженимся, что вы собираетесь делать? Вы собираетесь заниматься благотворительностью? Какие виды спорта вы любите? Я правда очень мало знаю о вас.

— Как чудесно, что вас это интересует, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы, но Ария отстранилась. Он вздохнул.

— Я никогда не увлекался спортом. Немножко верховой езды — вот и все. Меня вырастили, чтобы править государством. Мне кажется, мой отец надеялся, что он вернет часть богатства, которое промотал мой дедушка. Но это ему не удалось. Все было потеряно безвозвратно, — в его голосе была горечь. — Все, что мне досталось по наследству, — это моя родословная и мои знания. Я приехал в Ланконию, потому что слышал — там есть наследная принцесса, но я… — голос его смягчился. — Я не слышал, что она так красива. Ария, наш брак будет очень счастливым.

— Да, может быть, — сказала она. — Но что вы собираетесь делать после нашей свадьбы?

— Быть королем, конечно, — ответил он так, словно она была идиоткой.

— Понятно…

Он начал целовать ее руки.

— Да, моя дорогая, вы будете самой красивой хозяйкой. Я куплю вам парижские туалеты, как только кончится эта нелепая война, и мы будем развлекаться вместе с дворянством со всех концов света. У нас родятся прелестные дети, и я научу своего сына быть королем.

— А как Ланкония будет расплачиваться за все эти парижские туалеты и развлечения? Может, мы обложим данью крестьян? — Ее голос был на грани срыва. — Может, мы будем забирать у них треть урожая и оставим их детей голодными?

Он выпустил ее руки и выпрямился.

— Оставьте финансовую сторону мне. Я со всем управлюсь. Вам нужно будет только придумывать меню.

Арию трясло от гнева и от страха. Вот оно что! Вот она причина, по которой этот человек мог хотеть ее смерти. И если тот, который по идее должен бы ее любить, может желать ее смерти, то что уж говорить о незнакомых людях?

Она закрыла лицо руками.

— Ох, Джулиан, вы даже себе не представляете, как это чудесно звучит! Не нужно просыпаться по утрам и беспокоиться о том, что нужно принимать решения! Я буду так рада летать в Париж два раза в год за новым гардеробом. И я буду так рада детям. Я буду почти все время возиться с ними, если мне не придется заниматься… заниматься серьезными государственными делами.

Джей-Ти в темноте чуть не лопнул от беззвучного смеха. Это было непревзойденное подражание Долли — за вычетом южного акцента. Как много раз он видел, как Долли казалась пустышкой, а сама вертела другими направо и налево. Джей-Ти чуть ли не испытывал желание предостеречь Джулиана.

Джулиан отнял руки Арии от ее лица.

— Моя дорогая, как это мило! Вы делаете меня счастливейшим из мужчин. Завтра я приступлю к работе. Я должен заняться финансовым положением Ланконии — и пора готовиться к нашей свадьбе.

— Но король… — начала Ария.

— Ну-у! Он — старый человек. Он и понятия не имеет о том, что творится в стране. Я должен подготовиться к тому, чтобы стать королем. Пойдемте, вернемся во дворец.

— А я больше не получу поцелуев?

— Конечно, дорогая, — он быстро поцеловал ее в губы. — Этот холодный воздух вреден для вашего здоровья. Мы должны возвращаться.

— Нет, — возразила она. — Я еще побуду здесь. Девушке нужно время, чтобы в одиночестве подумать о своем предстоящем замужестве, — прибавила она кокетливо.

— Мне это не по душе, но ладно, я не возражаю.

Он опять поцеловал ее руки, а затем быстро устремился по тропинке.

Ария несколько минут неподвижно сидела на скамейке, пока не услышала позади нее шорох шагов Джей-Ти. Она пыталась подавить подступившие слезы. Неужели никто не способен любить просто ее, а не ее королевство?!

Она быстро встала, прижав руки к себе.

— Ну что, теперь ты доволен? — набросилась она на Джей-Ти, когда тот вышел из темноты. — Радуешься, что оказался прав? Джулиану нужна Ланкония, а не я. Он собирается стать королем, а меня сослать в детскую. Даже у американской домохозяйки больше прав и власти, чем будет у меня! Так почему же ты не смеешься?

Он притянул ее к себе и обнял, зажав ее руки, когда она попыталась его оттолкнуть.

— Прости меня, детка, — сказал он, гладя ее волосы.

К своему пущему стыду Ария начала плакать.

— Я привыкла к мысли, что он хочет лишь мое королевство, но, кажется, я вдруг забыла об этом. Я подумала, а вдруг он меня любит? Какая я дурочка! Неужели никто не может хотеть меня? Только меня — без Ланконии!

Джей-Ти повернул ее лицо к себе.

— Детка, если бы эта проклятая страна не висела у тебя камнем на шее, как «Титаник», который идет ко дну, я бы тебя забрал и мы бы сбежали отсюда.

— Правда? Ты хотел бы меня как женщину?

— Я бы хотел, чтобы ты вернулась со мной ко мне домой — стирать свои красные блузки вместе с моими белыми майками, говорить мне, что не будешь гладить, и доводить меня до помешательства, танцуя в юбке, обрезанной до бедер, — он погладил ее по лицу. — Золотко, я хотел бы, чтобы ты мыла мне спину. Я хочу обнимать тебя, просыпаясь по утрам.

Он прижался губами к ее рту и стал жадно целовать, истосковавшись по ней.

— Останься со мной сегодня ночью. Не дай мне завтра проснуться опять одному.

— Да, — прошептала она. Она забыла, где была. Она опять стала миссис Монтгомери и была свободна: она могла делать все, что ей вздумается: смеяться, носить любые платья, не задумываясь, что шокирует окружающих. Она могла есть руками, выбирать себе любых друзей, а не только тех, кто не может написать в газетах о сокровенных подробностях ее жизни.

Она прижалась к нему, помня и лелея несколько счастливых недель их жизни в Ки-Уэсте.

Но тут запела птица, разливаясь сладкой трелью в ночном воздухе. Это была редкая птица, обитавшая только в горах Ланконии и поэтому очень ценная. Ею восхищались, ее охраняли, она была национальной гордостью страны.

Ария вспомнила, где она находится. Она оттолкнула Джей-Ти.

— Нет, нет, нет! — закричала она. — Ты — дьявол, который меня искушает. Я — не американская жена-домохозяйка. Я — принцесса, наследная принцесса, и моя жизнь принадлежит моей стране. Ланкония висит на моей шее — нет, мы с ней — одно целое. Нас нельзя разлучить. Не прикасайся больше ко мне, не пытайся заставить меня уехать из моей страны. Если бы я так не любила Ланконию, я бы никогда не встретила тебя. Раньше я была так спокойна. Я даже и не знала, что есть другая жизнь. Ты сделал меня несчастной. Лучше бы я вообще тебя не знала! Я тебя ненавижу! Плача, она побежала по тропинке ко дворцу. Джей-Ти поспешил за ней, держась в отдалении. Его раздирали противоречивые чувства — он был одновременно несчастным и словно вознесенным вверх над землей. Она тосковала по нему! Под бронею принцессы была женщина.

Но то, что она сказала, было правдой. Может, он эгоист, что заставил ее признаться, что она хочет его, а не этого графишку с голубой кровью? Он здесь, чтобы заниматься своим делом, и в его обязанности вовсе не входит заставлять Ее Королевское Высочество плакать.

«Любовь не имеет значения, — подумал он с горечью, — не имеет значения желание». Они с самого начала не могли быть вместе — лишь временно, на краткий мимолетный миг, и если бы вдруг он сумел позабыть, она все равно бы помнила это. И он поклялся: с этой минуты он прикажет своим рукам не касаться ее. Наоборот, он должен помочь ей выйти замуж за кого-то другого. За кого-то, кто не будет во всем этом гадком замешан, кто не одержим маниакальными амбициями. За того, кто полюбит ее так же сильно, как он.