— Хотите взглянуть на чертежи — мы собираемся переоборудовать корабль в водоочистные сооружения.

Может, это развеет вашу скуку, — сказал он чуть позже.

— Да, с удовольствием, — ответила она.

Было очень приятно сидеть рядом на кушетке, склонившись над чертежами. Нужды войны требовали кораблей, которые бы могли получать пресную воду из морской воды и доставлять ее армии. Джей-Ти должен был следить за переоборудованием первых пробных кораблей.

Ее мозг требовал чего-нибудь интересного, чего-нибудь из настоящего вместо прошлого.

— А такую станцию можно сделать на суше? — спросила она.

— На суше — даже еще проще. А почему вам это интересно?

— Дома, в Ланконии, наша основная культура — виноград, для виноделия, но последние пять лет у нас засуха. И мы теряем свои виноградники. Я увидела чертежи и подумала: может, такую станцию можно сделать на суше, и она будет орошать виноградники. Молодые люди уезжают из моей страны, ведь они потеряли свой основной источник заработка.

— Нужно, чтобы этим занялись инженеры, мне кажется, что-нибудь получится.

— А вы займетесь? Я хотела сказать — когда мы поедем домой, вы поможете моей стране?

— Я не знаю, что я смогу сделать, но я попробую. Она ему улыбнулась.

— Это так важно для моего народа, если вы попытаетесь. Долли говорит, что лучше вас в кораблестроении сегодня никто не разбирается.

Джей-Ти засмеялся.

— Не я сам, а моя семья, — он взглянул на часы. — Ты уже хочешь спать, детка.

Он спохватился.

— Я имел в виду… Она улыбнулась.

— Мне начинают нравиться все эти «золотко» и «детка», хотя я не могу сказать то же самое насчет «Принцессы».

— Оно вам подходит, — сказал он, зевнув. — Нечто холодное, неприступное, неподвижное — не совсем живое. Так называют того, к кому нельзя прикасаться, а это — вы.

— О-о, — сказала она мягко и отвернулась. — Нечто не совсем живое.

Она пошла наверх, и когда накладывала на лицо крем и надевала сетку на волосы, она думала о его словах. Разве она такая, как он описал? Два вечера назад он целовал ее, и она ощутила такую страсть, что даже испугалась. Неужели он ничего не чувствовал? Может, когда он целовал Хедер, та была отзывчивее, теплее? Может, Хедер знает много о поцелуях.

Ария подошла к своей узкой кровати — в другом конце комнаты, далеко от Джей-Ти, и легла, но сон к ней не шел. Было жарко, как всегда, и на ней была тонкая нейлоновая ночная рубашка абрикосового цвета, почти прозрачная.

— Стиль Риты Хейворт, — сказала Долли, когда они ее покупали.

К полуночи начало штормить, и ветер с размаху ударялся о тонкие стены маленького дома. Загремел гром, и молния осветила комнату. Ария скинула одеяло. Становилось все жарче, и гроза подходила к ним все ближе. Ария начала покрываться потом.

От нового удара грома окно распахнулось. Ария пыталась успокоиться, но не могла. В ее мозгу проносились картины: Джей-Ти на острове, стоящий над ней, его сильное тело почти обнажено; Джей-Ти в плавках. Она вспомнила его взгляд, когда он внезапно появился и увидел ее обнаженной. Она вспомнила оба его поцелуя.

Услышав скрип пола, она очнулась от своих мыслей и натянула одеяло. В тусклом свете она увидела, как Джей-Ти прошел мимо ее кровати и закрыл окно. Он пошел назад к себе, но потом взглянул на нее и остановился.

— Вы не спите? Она кивнула.

Он подошел ближе.

— Вас разбудила гроза? Она покачала головой.

Нахмурившись, он присел на краешек кровати.

— С вами все в порядке?

Он положил ладонь ей на лоб.

Ария поймала его руку и взяла ее обеими руками.

— Что случилось, детка? Плохой сон?

Он обнял ее, словно она была ребенком, которого нужно утешить.

Но Арии было нужно не утешение. Она прижалась к нему, прижалась всем своим телом к его голой груди.

Джей-Ти понял мгновенно.

— Я пропал, — пробормотал он, как мужчина, который тонет в третий раз, притянул ее лицо к себе и начал целовать.

— Ох, детка, — говорил он, — моя прекрасная Принцесса. Ты моя, ты это знаешь?

Он целовал ее шею, как человек, умирающий от жажды.

— Я спас твою жизнь, и ты — моя. Ты бы не жила сейчас… но ты жива — для меня.

— Да, — еле прошептала она. — Сделай меня совсем живой. Я хочу радоваться, что я — жива.

Она говорила еще, но по-ланконийски, и Джей-Ти не понимал, но слова были не нужны.

Он сейчас только понял, как он хотел ее. С той самой минуты, как увидел ее обнаженной на острове; ее тело, с пышной грудью, стройное и хрупкое, подспудно преследовало его воображение. И видеть ее каждый день, такую соблазнительную.

Он сорвал с нее ночную рубашку, умирая от желания коснуться этой груди, о которой столько мечтал, и зарылся в нее.

Ария застонала, откинув голову.

Джей-Ти пытался сказать себе — не торопись, ведь она — девственница и, наверно, напугана, но он больше не мог владеть собой — так же, как не смог бы остановить мчащийся поезд.

Он начал целовать ее — руки, грудь, плечи, слегка скользя губами вверх по спине и снова вниз. Он хорошо помнил ее тело, хотя видел только раз. На ее спине была родинка, и он поцеловал ее.

Его голова скользнула вниз, целуя ее бедра, живот, ноги. Она не издавала ни звука, но ее кожа становилась все горячее и горячее, словно температура внутри нее поднималась.

— Джарл… — прошептала она.

— Сейчас, сейчас, детка, — ответил он и оказался сверху.

Ему пришлось помогать ей, потому что она понятия не имела, что делать, но она оказалась способной и сообразительной ученицей. О Боги, какой она была сообразительной! И когда он медленно вошел в нее, он подумал, что у нее настоящий природный талант.

Он целовал ее губы и грудь, когда делал долгие, медленные толчки. Она была права: ее тело было натренированным — сильным и проворным, и она легко вторила ему. Один раз ему даже пришлось ее чуть удержать, но потом он больше не мог сдерживать себя.

Сильный спазм прошел по всему его телу, и он свернулся возле нее, прижав ее к себе. Он не сразу пришел в себя.

— Все хорошо?

Он почувствовал, как она кивнула возле его груди, и улыбнулся.

— Ты можешь дышать?

Она покачала головой, и он хихикнул, а потом чуть отодвинулся, чтобы дать ей немножко воздуха. Он крепко прижимал к себе ее потное тело. Снаружи пошел дождь.

— Я сделал тебе больно?

— Чуть-чуть… — сказала она. — Не сильно. И мне… мне понравилось.

Он немножко боялся смотреть на нее, боялся того, что мог увидеть в ее глазах, но теперь он слегка отодвинулся, чтобы видеть ее лицо. Она стала еще красивее. Ее волосы мягко падали на лицо; потные пряди прилипли к щекам. Он мягко поцеловал ее в губы.

— А как насчет ванны? — спросил он. — Вдвоем. Она широко раскрыла рот.

— А это… можно? Мужчины и женщины делают это?

— Этот мужчина и эта женщина собираются это сделать.

Он встал, и она скромно отвернулась от его наготы. Она стала искать свою ночную рубашку, держа одеяло возле груди.

Джей-Ти вытащил ее из кровати.

— Никакой одежды. Я хочу смотреть на тебя.

— О! — сказала она, краснея и потупив взгляд. Он отступил на шаг, все еще держа ее руку, и присвистнул.

— Ну, леди, на такое стоит посмотреть. Нет, не леди, я имел в виду, Ваше Королевское…

Она шагнула к нему, ее грудь коснулась его груди, и приложила пальцы к его губам.

— Ты можешь звать меня «детка» или «золотко»… как хочешь сегодня.

— Так мы никогда не попадем в ванну. Пойдем, дорогая, дай мне помыть тебя.

Глава 11

— Ну, слава Богу, — сказал Билл Фрезер. Они с Джей-Ти давно сидели в одной из многочисленных пивнушек на Дувал-стрит, допивая четвертую кружку пива. — Как ты собираешься отдавать Арию ее принцу?

— Он — не принц, просто граф, у него нет денег, и он ниже ее ростом.

— Могу тебе сказать, тебе не совсем наплевать на этого графа.

Джей-Ти осушил кружку и махнул рукой, заказывая еще.

— Мне придется тебя тащить, если ты напьешься.

— Я не пьян, — огрызнулся Джей-Ти. — Хотя мне хочется напиться. А как еще я могу иметь дело с надменной женщиной?

— А-а, значит, у тебя круги под глазами оттого, что она всю ночь была с тобой надменной?

Джей-Ти улыбнулся.

— Ну, в конце концов, не могу сказать, что она ни на что не годна.

Он перестал улыбаться.

— Но не в этом дело. Послушай, ее вырастили с мыслью, что когда-нибудь она выйдет замуж за того, кого и в глаза не видела… так что она не будет против этого графа. Да и потом, я слышал, эти августейшие особы заводят любовников.

— Вот и останься с ней и будь ее любовником. Джей-Ти треснул кулаком по столу, и пиво выплеснулось наружу.

— И буду, черт меня возьми! Она может считать этот брак забавной шуткой, но для американца все по-другому.

— Что-то ты мне совсем другое говорил, когда звонил из Вашингтона. Ты сказал, ты женишься, чтобы помочь Америке, и будешь рад избавиться от нее, когда придет время. А еще ты говорил, что ни один мужчина не влюбится в такую куклу. Ты говорил…

— Ты вообще кто? Стенографист? Магнитофон? Я знаю, что я говорил. А теперь проблема в том, что этот брак становится слишком интимным. Уверен, такое случилось бы с любой женщиной. Нельзя засадить вдвоем двух здоровых молодых людей, как это сделала армия, и ждать, что ничего не случится. Просто мне нужно хоть какое-то будущее. Я был с ней рядом так долго, что она начала мне нравиться.

— Это и неудивительно.

— Да, ты прав, — сказал Джей-Ти. — Но ты не знаешь ее так, как я. Она спорит обо всем. Ведет себя, словно работа по дому — смертный приговор. И тратит деньги так, словно не существует завтра. Ты знаешь, какой пришел на прошлой неделе счет из салона красоты Этель?

— Надеюсь, не больше, чем мне сказали Долли и твоя жена?