Она поставила бокал на стол и встала.

— Надеюсь, вы сообщите мне результаты ваших новых шагов, сэр, — промолвила она. — Я бы хотела быть в курсе дела.

— Непременно, любовь моя. Можете считать, что я больше не сержусь на вас за похищение моей пары серых, — заверил ее Дэр, прощаясь, и поцеловал свою даму в кончик носа.


Спустя несколько дней он уже сидел на кушетке в гостиной одного частного клуба и с удовольствием наблюдал, как три юных красотки ублажают виконта Риддингэма, голого и находящегося в крайнем сексуальном возбуждении.

Одна из девиц уселась верхом на его чресла, две другие обхаживали его своими руками, ртом и обнаженными грудями. Это было редкое зрелище. Лицо виконта стало свекольно-красным, он шумно дышал и сопел, изнемогая от производимых с ним эротических манипуляций. Оседлавшая его вакханка перешла в галоп, и Риддингэм с криком задергался в экстазе.

Дэр с облегчением вздохнул. Он пригласил виконта в салон мадам Фуше в этот вечер, чтобы вскружить ему голову и выпытать какие-нибудь полезные сведения, поскольку у леди Каслрей ему ничего выведать, к сожалению, не удалось.

Предварительно Дэр убедил Риддингэма в том, что мисс Лоран теперь благоволит лишь к нему одному и настаивает, чтобы соперники помирились. В подтверждение своих добрых намерений маркиз привел виконта в это увеселительное заведение и попросил его владелицу, французскую эмигрантку, поднять им настроение. Тотчас же три очаровательные нимфы приступили к привычному делу, и вскоре виконт уже чувствовал себя восточным князем в собственном гареме.

Раньше Дэр и сам частенько развлекался здесь и знал всех девиц по именам. Сегодня же он довольствовался ролью наблюдателя. Тем временем в клуб пожаловала еще одна компания гостей, и мадам Фуше направилась их встречать.

Дэр встал с кушетки, наполнил бокал коньяком и отошел к окну, внезапно почувствовав себя дряхлым одиноким стариком. Все его близкие друзья давно обзавелись семьями, лишь один он все еще оставался холостяком. Но плотские утехи с некоторых пор уже не веселили его так, как в прежние годы, он все чаще испытывал хандру и тосковал по одной-единственной даме, без которой уже не мог жить.

Глядя в ночную мглу за окном, Дэр отхлебнул из бокала и нахмурился, вспомнив, как однажды Жюльенна больно задела его самолюбие, назвав прожигателем жизни. И действительно, до сих пор он только и делал, что получал удовольствие, изобретая все новые и новые способы развлечься. Единственным серьезным его увлечением была сама Жюльенна, а первым ответственным делом — розыск таинственного Калибана. Очевидно, подумалось ему, это поручение Лусиана, мастера шпионских игр, следует выполнить добросовестно и успешно, чтобы и впредь продолжать уверенно заниматься делом. Ему хотелось перестать бездельничать и наконец-то остепениться. А свое нынешнее времяпрепровождение он рассматривал как вынужденное отступление от поставленной цели, маневр в схватке с врагом либо в лучшем случае с опасным соперником.

Ублажая виконта, Дэр вполне преуспел: Риддингэм пошатывался и глуповато улыбался, покидая вертеп мадам Фуше спустя пару часов. Помогая ему забраться в карету, Дэр с улыбкой поинтересовался, доволен ли он гостеприимством хозяйки заведения.

— О, все было просто великолепно, мой друг, — промурлыкал Риддингэм. — У вас отменный вкус, вы знаете толк в наслаждении. Эти райские птички выжали из меня все соки, я едва держусь от усталости на ногах. Но, клянусь, это чертовски приятная усталость…

— Несомненно, они будут рады снова видеть вас, виконт! — заверил его Дэр. — Особенно понравились вы блондинке, она призналась мне, что уже давно не имела дела с таким выносливым жеребцом, как вы, милорд!

— В самом деле? — обрадовался виконт. — Она мне тоже понравилась больше других, эта славная кошечка… — Он ослабил узел галстука и поудобнее устроился на сиденье, пьяный, взъерошенный, пропахший дамскими духами и грехом.

— Она обратила внимание на ваш перстень, — добавил Дэр. — Просила меня узнать у вас, не обладает ли он каким-то магическим влиянием на женский пол.

Риддингэм взглянул на свой перстень, сверкающий даже при тусклом свете уличных фонарей, улыбнулся и ответил:

— А черт его знает, старина! Вполне возможно…

— Право же, виконт, я тоже не прочь заиметь такой перстенек, — сказал, хохотнув, Дэр. — Признайтесь, вам его проиграл в карты Стивен Ормсби?

— Честно говоря, сейчас уже не помню, — ответил Риддингэм, насторожившись.

Что ж, так или иначе, но в женщинах вы разбираетесь лучше, чем он, — продолжал Дэр. — До меня дошли слухи, что он крутил роман с молоденькой компаньонкой леди Каслрей. А месяц назад рыбаки выудили бедняжку из Темзы. Говорят, что она утопилась…

— Мне ее жаль, дружище, — пробурчал, нахмурившись, виконт.

— И мне тоже, — кивнул маркиз. — Вы знали, что Стивен обхаживает ее, не так ли?

Риддингэм молча кивнул, наморщив лоб, и сказал:

— За ней волочился не только он, возле нее крутился и какой-то высокий брюнет. По-моему, она его побаивалась…

— Да что вы говорите? — воскликнул Дэр. — Уж не была ли глупышка в него влюблена? Вы не помните, как его звали?

— Увы, нет! — Виконт с сожалением развел руками. — Но думаю, что его титул выше, чем баронет. Стивен ему завидовал и злился, ревнуя к нему свою пассию. Он ведь очень высокого мнения о себе, наш славный приятель! — Виконт расхохотался, улегся на сиденье и захрапел.

Дэр попытался собраться с мыслями и обдумать дальнейшие шаги. Разговор с Риддингэмом породил в нем сомнения в его причастности к убийству девушки. О том, что виконт и есть Калибан, вообще не могло быть и речи. Следовательно, напрасно все это время находилась под подозрением и Жюльенна. И теперь, когда выяснилось, что она не имеет отношения ни к предательству, ни к убийству, не оставалось никаких причин ее подозревать. Она отлично знала, что он не вынашивает планов отомстить ей за свое давнишнее унижение, а потому уже не воспринимала его слова всерьез. Не мог же он ей признаться, что им движет сильнейшее вожделение!

При одной лишь мысли о Жюльенне Дэр ощутил томление в чреслах, воображение нарисовало ему сцену их страстного поцелуя во дворе таверны после его победы в конном забеге. На губах у него возник вкус ее податливых губ, словно наяву, он почувствовал грудью прикосновение ее упругого бюста, услышал се шумное дыхание…

Дэр готов был целовать и ласкать Жюльенну бесконечно, раз за разом овладевать ею, не выпуская из объятий. Близость с другими женщинами никогда не приносила ему той радости, которую он испытывал от обладания этой восхитительной француженкой. Его увлечение ею становилось опасным, ему необходимо было обрести силы, чтобы порвать с ней раз и навсегда, пока она снова не разбила его сердце. Но как ему заставить себя выкинуть ее из головы? Ответа на этот вопрос он не знал.

С Лусианом Дэр встретился на следующее утро в спортивном клубе на Бонд-стрит, где тот, по своему обыкновению, тренировался в искусстве кулачного боя и фехтования. Прервав занятия, Лусиан увел своего помощника в раздевалку и внимательно выслушал его подробный отчет, обтираясь насухо полотенцем.

— Вы уверены, что Риддингэм не Калибан? — спросил он у Дэра, надевая чистую сорочку.

— Да, сэр, вполне, — ответил маркиз. — Но вот его приятели у меня еще под подозрением. Я имею в виду Стивена Ормсби и Мартина Перрина. Вам они, конечно же, известны.

— Разумеется, — кивнул Лусиан. — Какого вы о них мнения?

— Стивен — франт и бездельник, Перрин — зануда и весьма серая личность. Я пригласил их к себе в загородное имение лишь потому, что предполагал, что один из них проиграл интересующий нас перстень в карты Риддингэму. Как я узнал вчера, сэр Стивен пытался приударить за убитой девушкой. Нота предпочла ему другого — какого-то высокого темноволосого аристократа.

— Надо выяснить, кто этот ловелас. Я займусь этим лично, — сказал Лусиан.

— По-моему, Мартина Перрина можно смело включить в круг подозреваемых, — задумчиво проговорил Дэр. — Общеизвестно, что он беден как церковная крыса и, как младший сын, вряд ли получит большое наследство. Финансовые затруднения вполне могли стать для него мотивом сотрудничества с изменником.

— Это я тоже непременно проверю, — сказал Лусиан, — но сомневаюсь, что все обстоит именно так, как вы предполагаете. Калибан — прекрасный стратег, получающий удовольствие от побед над противниками. Деньги для него — далеко не главное в этой азартной и опасной игре.

— Перрин, как вы знаете, не аристократ и не производит впечатления гения, — сказал Дэр.

— Возможно, что он ловко скрывает свои достоинства за маской глуповатого флегматика, — заметил Лусиан. — А прозвище Калибан взял для придания своей фигуре большей таинственности и значительности в глазах оппонентов. Я подключу к этому делу лучших тайных агентов. Думаю, что вскоре мы выведем наших врагов на чистую воду.

Лусиан стал тщательно завязывать галстук. Дэр молчал, ожидая его указаний. Наконец Лусиан сказал:

— Продолжайте охотиться за Калибаном. Сегодня утром мне сообщили по дипломатическим каналам, что во Франции предпринята попытка ликвидировать лорда Каслрея.

— Вы полагаете, что это дело рук агентов Калибана?

— У нашего министра иностранных дел достаточно личных врагов и завистников, — ответил Лусиан. — Совсем недавно, к примеру, его политика подверглась жестокой критике в парламенте. Мнения членов правительства по этому вопросу тоже разделились. Но вряд ли кто-то из членов кабинета мог решиться на убийство своего соперника.

— Но зачем Калибану убивать Каслрея?

— Возможно, просто из желания отомстить ему за поражение Наполеона, чье отречение от престола не за горами. Как известно, Каслрей — убежденный сторонник восстановления правления династии Бурбонов и противник Бонапартов. Это делает его злейшим врагом в глазах Калибана. Думаю, что вскоре произойдет второе покушение.