– Прости, подружка, но тебе придется выслушать меня, и сегодня же. Это касается тебя.

– Если это про работу, так плевать мне на всю эту ерунду! – взорвалась Милли. – Пусть выгоняют, невелика потеря! Тоже мне, должность – упаковщица. Да я... да я... – Тут голос ее неожиданно прервался, словно она глотала слезы.

– Сиди дома и никуда не уходи, поняла?! – окончательно распсиховавшись, крикнула Стефани. – Я буду через четверть часа. – Она швырнула трубку, схватила сумку и выбежала на улицу. Уже усевшись в машину, вспомнила о самом главном, вернулась домой и взяла со стола диск. Покрутила в руках, вздохнула, покачала головой. Да, что и говорить, задача перед ней стояла нелегкая. Но решить ее необходимо, чего бы то ни стоило.

– Ну что такое? – недовольно буркнула Милли, встречая Стефани в дверях. – Не могла подождать хотя бы до завтра?

– Милли, детка, что с тобой? Почему у тебя лицо такое? Ты плакала, да?

– Ну и плакала, и что? Хочу плачу, хочу смеюсь. Ни у кого разрешения не спрашиваю.

– Не надо на меня набрасываться, я ничего плохого тебе не сделала. Пойдем сядем, и ты мне все расскажешь.

Она крепко взяла подружку за плечи и подтолкнула в сторону гостиной. Та не сопротивлялась, позволила усадить себя на диван, уткнулась Стефани в плечо и горько, в голос разрыдалась.

– Да что же это такое? Ну не надо, маленькая, не надо. Не плачь так. О господи... – причитала Стефани, не зная, что ей делать. Если Милли сейчас так рыдает, то что же будет потом, после того как она расскажет и покажет то, что привезла?

Она обняла ее и стала покачивать, как маленького ребенка, успокаивающе шепча на ухо какие-то пустяки, но та рыдала все сильнее и сильнее, пока не начала икать. Истерику надо пресекать на корню, это Стефани знала точно. И потому, не колеблясь ни секунды, решительно отвесила подружке пару хлестких пощечин. Та икнула еще раз и обиженно посмотрела на нее.

– Прости, Милли, но тебе необходимо успокоиться и прийти в себя. Пойди умойся холодной водой, а я поищу, что у тебя есть выпить.

Через десять минут они сидели на том же диване перед журнальным столиком, на котором стояли бутылка виски, содовая и стаканы со льдом.

– Ну а теперь говори, почему так рыдаешь. Что стряслось?

Милли сделала глоток из своего стакана, поморщилась и поставила его на место.

– Это Донни. Доналд Мередит. Он пропал, – опустив голову, проговорила она. – Чертов судья вышвырнул его из состава жюри, и с тех пор он больше не появлялся. И не звонил. А я его телефона не знаю. И адреса тоже. Он же меня к себе на машине возил...

– Ах вот оно что, – внезапно более чем прохладным тоном откликнулась Стефани. – А я как раз хотела поговорить с тобой именно о нем.

– О нем? – удивилась Милли.

– Да, о нем. И сразу предупреждаю, разговор будет неприятным.

– Ну конечно, чего же еще от тебя ждать? Обзавидовалась, что мне такая удача в жизни привалила?

– Да уж, удача... Ты, Милли, еще молодая и глупая и в жизни ни черта не понимаешь. Так слушала бы лучше старших, а не лезла очертя голову бог знает куда. Ты хоть раз спрашивала, какие фильмы этот твой продюсер делает, а?

– Не-а, а какая разница? Я в любом согласна сниматься, если получится.

– В любом, да? – Стефани встала, включила DVD-плеер и принесла диск. – Хочешь взглянуть? – И не дожидаясь ответа, нажала воспроизведение.

Круглыми от изумления и ужаса глазами Милли смотрела на саму себя, занимающуюся любовью с Доналдом в той самой его шикарной спальне.

– Достаточно, полагаю. – Стеф выключила плеер и повернулась к подружке. – Ну что, довольна? Вот какие фильмы снимает твой драгоценный будущий работодатель. Порнографические!

– О-откуда... откуда у тебя это? – заикаясь спросила Милли.

– Я наняла детектива, – призналась Стефани, ожидая взрыва, но Милли была настолько потрясена увиденным, что даже не обратила на это внимания. – Тотчас же после нашего прошлого разговора. Я сразу поняла, что он прохвост и непременно втянет тебя в неприятности. Что мне еще оставалось делать, кроме как выяснить, кто он такой? Благо этот детектив мой старый знакомый, так что взял с меня на тридцать процентов меньше, чем с других клиентов. Впрочем, ему потребовалась всего пара дней, чтобы все узнать. Этот Мередит довольно известная фигура в определенной среде, так что...

– И эта... этот диск... этот, который мы...

– Тебе повезло, малышка, ты даже не представляешь, как повезло! Он уже давно сам не снимается, и это лишь пустяк для его личного развлечения. Мой знакомый обыскал и проверил всю виллу. Мередит, кстати, там не живет. Это, так сказать, рабочее помещение. Студия. Но он нашел его дом и там все проверил. Это единственный экземпляр. Был еще в компьютере файл, но он его стер. Так что в плане огласки беспокоиться тебе не о чем.

– О господи, Стефи... боже мой... но как же так... не... не понимаю... как он мог так... – в полной растерянности бормотала ничего не понимающая Милли.

– Детка, это его работа. Он начинал актером, а сейчас занимается в основном подбором кадров для фильмов. Чаще за границей, но, случается, вербует и тут. Так что, сама понимаешь, какой была бы твоя будущая роль. Ладно, давай не будем больше о нем. Надеюсь, ты не злишься, что я... – Она пожала плечами. – Сама понимаю, лезть в чужое дело не классно, но что мне еще оставалось?

– О Стефи, – обхватив ее за шею обеими руками и снова всхлипывая, пробормотала Милли. – Я так тебе... что бы со мной было, если бы не ты... Поверить не могу... то есть...

– Ладно, не будем больше об этом. Но я хочу еще кое о чем с тобой поговорить. Ты ответишь мне честно?

– Конечно, Стефи, после того что ты для меня...

– Вот и отлично. Тебе заплатили за то, чтобы ты проголосовала определенным образом на процессе, верно?

Милли высморкалась, вытерла слезы и потрясла головой.

– Нет... пообещали только.

– Как ты должна голосовать?

– Невиновен. Они сказали, что если все будут за то, чтобы осудить того типа, то моя задача – подвесить жюри. По-моему, я правильно запомнила. Ну, в смысле...

– Я знаю, что это значит. Процесс признают недействительным и через какое-то время назначат другой. Слушай, Милли, ты не брала никаких денег, правда ведь?

– Нет... они только пообещали, но я...

– Ты, почитай, только что выбралась сухой из целого океана дерьма, Миллисент Тэтлер. И обязана этим мне. Теперь я требую расплаты.

– Все, что скажешь. Только с деньгами у меня сейчас неважно...

– Не болтай чуши. Я хочу, чтобы ты поклялась мне, что будешь голосовать так и только так, как подскажет тебе совесть. И если решишь, что тот тип действительно невиновен, то не возьмешь за свой голос ни единого цента. Клянешься?

– Клянусь, Стефи, конечно. Ты... ты просто чудо. И почему только ты все это делаешь для меня?

– Потому что ты хорошая девушка, Милли. Но, уж прости меня, дурочка и не всегда понимаешь, что творится вокруг. А я не хочу, чтобы твою жизнь изломали всякие подонки. Ну ладно, давай-ка еще нальем и скрепим наш уговор, идет?


Дни шли за днями, процесс двигался своим чередом, и Саманта наблюдала за битвой юристов. Прокурор представил двоих свидетелей, которые своими глазами видели, как белый «ламборджини» сбил женщину и унесся прочь. Оба помнили часть номера. Одних этих показаний, казалось, достаточно, чтобы отправить постоянно улыбающегося самоуверенного Уэстлэнда в тюрьму, но прославленный адвокат не зря считался лучшим во всем штате. На перекрестных допросах ему удалось дискредитировать как их, так и большинство экспертов, предъявленных обвинением.

Да, если на кого-то из членов жюри надавили успешнее, чем на нее, то, похоже, мерзавцу удастся ускользнуть от заслуженного наказания. А в том, что он виноват, у нее лично не было ни малейшего сомнения.

Сердце Саманты сжималось при мысли о том, каким мучительным испытанием это должно быть для ее возлюбленного. Рассказ Уильяма Ирвина о том, как погибла его жена, мать Рея, постоянно звучал в ее мозгу, причиняя боль. Но что же делать, что делать?!

Вечерами Саманта расхаживала по дому, пытаясь найти решение. И однажды ее осенило! Да это же так просто! Дядя губернатор – вот кто как сильное, так и слабое звено в защите Уэстлэнда. Она кинулась в библиотеку, открыла ноутбук и принялась лихорадочно писать. На составление письма ушел весь вечер, но ей хотелось, чтобы каждое слово било в цель, и потому она шлифовала его до состояния совершенства. А когда осталась довольна полученным результатом, распечатала документ в двенадцати экземплярах, подписала, запечатала в конверты и с нетерпением стала ждать следующего утра.

– Мне необходимо срочно повидать мистера Стэнтона, – заявила она секретарю, бодрым шагом войдя в знакомое по предыдущему визиту здание. – Нет, у меня нет предварительной договоренности. Но дело крайне важное. Можно сказать, жизни и смерти.

Тот пожал плечами, указал ей на кресло и приступил к телефонным переговорам.

– Пройдите, офис одиннадцать, – в конце концов возвестил он без улыбки.

Видно было, что подобные визиты в адвокатской конторе не одобряются, но Саманте было все равно.

Впрочем, мистер Стэнтон, у которого она в порыве отчаяния оформляла завещание, встретил ее более чем радушно. Однако поставленная ею задача заставила его нахмуриться.

– Насколько помню, мисс Брукс, я в прошлый визит уже спрашивал, не угрожает ли вам опасность. И вы заверили меня, что нет. Однако сегодняшнее поручение свидетельствует об обратном.

– Мистер Стэнтон, давайте назовем это мерой разумной предосторожности, – заявила Саманта.

– Не знаю, понимаете ли вы, мисс Брукс, но по закону все, что вы мне расскажете, не подлежит разглашению мною ни при каких обстоятельствах. Поэтому вы можете спокойно изложить правду, а я дам вам наилучший совет.

Она вздохнула и поведала ему о попытках давления на членов жюри присяжных.