– Юлия, не верь им, – предупредила Зоя Терентьевна со своего наблюдательно поста.

Аверкин между тем опять забыл о детях, схватился за Сергея, собираясь поделиться с ним результатами переговоров. Тому пришлось извиниться перед Юлей, пообещать зайти позже, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Юля кивнула, понимая, что страхи остались позади, раз вредный представитель жилищного отдела ушел с Валерией. За это она Валерии была даже благодарна!

Когда все покинули двор, Юлька полезла к себе в карман джинсов за ключами от подъезда.

– Ага, вот и попалась, – торжественно провозгласил за ее спиной Хомяков и зажал рот потной рукой.

Юлька поняла, что попалась. Двор был пуст, Зоя Терентьевна ждала ее в комнате и больше не висела на окне. Что еще хуже, она могла уйти на другую сторону дома в кухню, чтобы начать заваривать чай. Сейчас этот мордоворот ее придушит, и никто об этом не узнает! Ну отчего ей так не везет?!

Перед глазами пробежала вся жизнь! Но состояла она исключительно из образа Сергея Степанцова, словно больше ничего хорошего в Юлькиной жизни и не случалось. А что было-то?! Родилась, училась, дружила и общалась, но сильно, так, чтобы до гробовой доски, не влюблялась. И вот сейчас она прихлопнет ее, эта пресловутая гробовая доска, и умрет Юлька, только начавшая влюбляться и понимать, насколько ярки краски мира, когда голова кружится от вида любимого мужчины, ноги подгибаются и голос дрожит. Какая несправедливость! Она толком даже не целовалась с ним! Нет, не может себе Юлька позволить так безалаберно погибнуть в руках этого бандюгана. Да, она хочет жить и целоваться с любимым мужчиной! А этого гада для начала можно покусать! И Юлька крепкими молодыми зубками вцепилась в его ладонь.

Хомяков взвыл, отдернул руку от ее рта, но саму Юльку не выпустил. А тут еще с противной улыбочкой на холеной физиономии во двор вернулся Цыплаков. Он мигом оценил ситуацию и кивнул прорабу, мол, тащи ее к машине. Юлька растерялась, поняв, что с двумя мужиками ей не справиться. А если она закричит, то из вагончика прибегут еще трое. Что ей делать?!

Пока она метала гневные искры глазищами, а пара злодеев недобро усмехалась и продолжала тянуть ее со двора, пришло неожиданное подкрепление. Во двор ветхого строения ввалилась толпа граждан в пляжной одежде с транспарантами и громкими криками.

– Пляж – наш! Пляж – наш! Пляж – наш! – скандировала большегрудая представительная дама в соломенной шляпе, остальная пара десятков человек подхватывала и повторяла.

– Руки прочь от нашей общественной собственности! – хорошо натренированным голосом прокричал в рупор Василий Васильевич Голубцов, грозной тучей в желтых полосатых шортах до колен и синей футболке двинувшийся на прораба.

Хомяков моментально отдернул руки от Юльки и сделал вид, что сдувает с нее пылинки. Юлька себя общественной собственностью не считала, но искренне обрадовалась такому решительному натиску со стороны пикетчиков.

– Товарищи! – прокричал Василий Васильевич, остановившийся рядом с Юлькой. – Начинаем общественные слушания по делу сноса этого ветхого строения!

– Пардон, господа, позвольте, – возмутился Цыплаков, до этого сделавший вид, что он тут совершенно ни при чем, а только мимо проходил. – Какие еще общественные слушания?! Они прошли! И все жильцы были согласны с администрацией! И все переехали!

– Нет, не все, – возразил ему Голубцов, указывая на Юльку. – Некоторые граждане отказываются подписывать драконовские договоры, делающие из них лиц без определенного места жительства!

– Да, – подтвердила Юлька, упирая руки в бока, – я отказываюсь! И Зоя Терентьевна тоже!

– Двое – это уже массовость. Товарищи! Не дадим несознательным элементам разбазарить государственную собственность! Не дадим снести с лица земли достойный объект… Объект с не покинувшими его стены съемщиками жилых помещений! Опротестуем решение муниципалитета выделить скудные жилые метры гражданкам…

– Ворошиловой и Поливанцевой, – подсказала ему Юлька, презрительно глядя на Цыплакова.

– Опротестуем решение отдельных заинтересованных личностей выделить жилые метры гражданкам Ворошиловой и Поливанцевой в Чумичкином тупике!

– В Чумкином, – поправила его Юлька.

– В тупике с труднопроизносимым названием! – поправил себя Голубцов. – Скандируем, товарищи: руки прочь, мы хотим помочь!

– Руки прочь, мы хотим помочь! Руки прочь, мы хотим помочь!

Толпа тут же подхватила. Цыплаков схватился за голову и погрозил Голубцову кулаком. Тот тут же указал общественности на недопустимое поведение отдельных сотрудников государственной конторы. Они, эти сотрудники, сказал Голубцов, призваны охранять интересы народа, а не частных лиц, возжелавших построить на месте сноса не детский сад, школу или больницу, а центр развлечений. Нужны ли нам развлечения, резюмировал Василий Васильевич, в то время, когда на африканском континенте люди голодают, а в нашей стране остро ощущается нехватка богоугодных заведений?! Не нужны! Так ему ответила большегрудая дама и с грозным видом поперла на господина Цыплакова. Юльке отчего-то подумалось, что лучшим развлечением этой дамы является общественная деятельность, в которой та преуспела на благо нуждающимся. Не дав подойти той на расстояние вытянутой руки, Цыплаков ретировался в мгновение ока. Черный, как его темные делишки, автомобиль лихо взвыл двигателем и сорвался прочь, увозя ни с чем раздосадованного и испуганного представителя муниципалитета.

Следом за ним сорвался Хомяков. Мелкими перебежками, с постоянными оглядками он добрался до своей машины и юркнул туда мышкой, вернее, большим и откормленным мышом, едва уместившимся за руль.

– Мы еще встретимся! – прокричал он Юльке, газуя в сторону дороги.

– Жду, не дождусь! – ответила она и показала Хомякову…

Вообще-то Юлька была вполне приличной девушкой, но сегодняшние обстоятельства вынудили ее показать прорабу «фак». Общественность встретила ее вызов бурными аплодисментами.

Насильственный захват старого дома не удался.


А потом они вчетвером пили чай у Зои Терентьевны, которая, заваривая его, едва не пропустила акцию протеста под своими окнами. Она, как и Толик, появилась к заключительному моменту, когда толпа пикетчиков улюлюкала вслед автомобилю Хомякова.

Обсуждали сложившуюся ситуацию, которая начала выходить из-под контроля женщин. Им оставалось уповать только на Василия Васильевича. Толик обиделся и сказал, что они должны и на него надеяться тоже, он вполне может бросить поиски купеческого клада и занять глухую оборону вокруг старого дома. Зоя Терентьевна возразила, что Анатолия на весь дом одного не хватит, но за проявленное благородство его поблагодарила. Им предстояло сплотиться, вовлекая в свои ряды всех, кто соглашался прийти на помощь. Старая дама намекнула на соседа Степанцова, так активно проявившего себя сегодня во время противостояния с представителями заевшейся рябчиками буржуазии и их недалекими, но весьма вредоносными приспешниками.

Юлька раскраснелась, представляя, как отправится к Сергею с предложением влиться в их ряды. Мало ли о чем он подумает! А она еще толком не разобралась, женат он или ей только так кажется. Хорошо, что сегодня выяснилось – дети не его. Юлька не смогла бы отбить отца у детей, это совершенно бесчеловечно. Но кто эта брюнетка, которая постоянно крутится возле него?

С другой стороны, какая ей разница? Личная жизнь в связи с острой обстановкой должна отойти на второй план. Да-да, подсказала вредная вторая натура, которой было наплевать на общественное противостояние, сиди тут, планируй, как бы отстоять право на собственность, а роковые брюнетки в это время займутся привлекательным соседом, запавшим в душу. И еще не известно, победа на каком фронте окажется ценнее и приятнее.

Юлька возмутилась собственным мыслям. Она должна думать только об общественной пользе! Собственно, польза эта заключалась в отдельной квартире для заслуженного педагога Поливанцевой. Но ей пришлось согласиться пикетировать захваченный частным собственником пляж, как только они разберутся со старым домом. Она сделала вывод, что влюбленность действует на нее самым разлагающим образом! И поняла, отчего все поэты сплошь и рядом называют влюбленных эгоистами в розовых очках. Конечно же, ей так хотелось надеть розовые линзы, сквозь которые не видно ни Хомякова, ни ветхого дома, ни глупых строительных рабочих. Хотелось смотреть на одного мужчину и думать только о нем…

– Рабочие! – спохватилась Юлька. – Слышите их голоса?!

И она бросилась в комнату.

Одуревшая от безделья троица все же взялась за работу. Они вбивали металлические столбы ограждения прямо возле подъезда, где проживали Зоя Терентьевна с Юлькой. Ей показалось это странным и опасным. Зачем они ограждают их подъезд?! От кого и от чего? Что опять придумал зловредный Хомяков?

– А, коза, допрыгалась, – ухмыляясь, обратился к высунувшейся из окна Юльке Валентин. – Хомяк приказал поставить ограждения и начать рушить правую сторону дома.

– Что?! – обомлела Юлька. – Вы с ума сошли!

– Нам по фигу, – вздохнул Андрей, продолжая долбить землю под столб. – Рушить не мы будем. Наше дело ограждение поставить и предупредить.

– Мы предупреждаем, – вяло продолжил Гайдуков, притащивший большой лист металлопрофиля к подъезду, – соглашались бы вы на переезд по-хорошему.

– Нужно вызывать участкового, – помрачнел Василий Васильевич, выглянувший в окно следом за Юлькой. – Товарищи строители! А как же коммуникации? Вы же повредите трубы с горячей и холодной водой! Газ! Электрическое снабжение!

– Холодной воды у них давно нет, света тоже, – отмахнулся Гайдуков, – а газ Хомяк сегодня ночью отключит. Труба ваше дело.

– Труба? Где моя труба? – засуетилась расстроенная Зоя Терентьевна.

– Черт, – ругнулся Гайдуков, поморщившись.

– Зачем ты только напомнил о ней этой иерихонской бабе?! – прорычал Валентин, спешно разыскивая в карманах затычки для ушей.