— Ты не можешь быть с другим мужчиной, пока трахаешься со мной, — заявляет он так прозаично, что на осознание его требования уходит пару секунд.

Все еще шокированная, я говорю правду.

— У меня никого нет, Бруклин.

Он смотрит на меня с сомнением.

— Правда.

— Позволь тогда прояснить: никаких контактов с другим мужчиной, который не является просто другом. Никаких.

Я смотрю на него слегка озадаченно, потому что меня раньше никто и никогда не ревновал. Никто.

В этом я уверена.

— Ты готова отказаться от другого мужчины, Амелия?

Я в шоке останавливаюсь посреди его такой знакомой комнаты, чувствуя странное волнение.

Другого мужчины?

Это вызывает у меня смешок. Лендон не «другой мужчина». Я только что познакомилась с ним. Однако полагаю, после произошедшего перед ужином в глазах Бруклина он выглядел именно так.

Еще и «сделаем это». Сделаем это? Надеюсь, это значит трахнемся, и не раз. Еще больше воодушевленная этой мыслью, чувствую, как пульс начинает учащаться.

Мы на самом деле не обсуждали, что произойдет после секса; просто оба интуитивно знали, что окажемся в этой ситуации. После дней, полных взглядов, флирта и сексуального напряжения, это было неизбежно.

Однако подобного ультиматума я не ожидала. Он, конечно, ссылается на Лендона. И нет, его просьба не нечестная.

Ответ более сложный. Готова ли я отказаться от того, кто может стать моим мистером Правильным ради мистера Такого Неправильного?

— Амелия, — зовет Бруклин, все еще не шевелясь и находясь на грани комнаты. Одной ногой здесь, другой — за порогом, словно мой ответ либо станет началом всему, либо послужит концом.

Осознав, что смотрю вниз, я поднимаю глаза и смотрю в зеркало его души. Он великолепен в необычных для мужчины смыслах. Пылкий, сексуальный и, осмелюсь сказать, привлекательный. И все же под этой привлекательностью и незнанием, как стать тем, кем он хочет быть, скрывается мужчина, который точно знает, кто он. По крайней мере, в этой ситуации.

Выбор должен быть легким. Я, казалось бы, вечность искала своего мистера Правильного. Так почему меня тянет в другую сторону? Почему мистер Такой Неправильный настолько привлекателен?

Можно ли считать безумием то, что я рассматриваю вариант коротких отношений с невероятным сексом, вместо отношений, которые могут продлиться всю жизнь?

Или нет?

Как я и сказала, выбор должен быть легким. Нужно сказать «нет», позволяя Бруклину стать огромным и злым альфа-самцом и прогнать меня за дверь.

Не хочу быть грубой, но в то время как Лендон кажется милым соседом, Бруклин — грешный плохиш. Из-за него все девушки сходят с ума по совершенно иным причинам, в отличие от причин, по которым они без ума от Лендона. Причина в том, как он смотрит на тебя — на меня — в его взгляде читается обещание удовольствия, ранее мне неведомого.

И в этом скрывается причина. Причина, по которой мое решение может быть не тем, каким оно должно быть. Во рту при этой мысли пересыхает, и я облизываю губы.

Я всегда принимала практические решения, основываясь на том, что может подумать мой отец. Воздерживалась от того, что хотела, потому как была хорошей девочкой, которая делала хорошие вещи и принимала хорошие решения.

Ради бога, посмотрите на мою работу. С самого моего первого дня там я пыталась убедить себя, что мне нравится эта работа, но если хочу быть с собой честной, скажу: я ее ненавижу.

А теперь посмотрите на мою личную жизнь. Я ходила на свидания только с теми парнями, которых одобрял мой отец. Позволяла им водить меня по ресторанам. И после достаточного количества свиданий я занималась с ними скучным сексом, притворяясь, что получила оргазм, чтобы не ранить их эго. И так продолжалось до тех пор, пока нам обоим не становилось настолько скучно, что кто-то из нас разрывал отношения.

Жалко.

Но не более.

Выбор между Лендоном и Бруклином я сделаю для себя.

И только.

Глава 24

КАК СУМАСШЕДШИЙ

Бруклин

Чувство вины очень сложно подавить.

Держа руку на дверной ручке, я жду ее ответа. «Нет» положит всему этому конец.

Никаких обид.

Никакого предательства.

В каком-то роде это будет самый легкий ответ. Для нас обоих.

Она может убежать в закат с тем Прекрасным Принцем, о котором мечтала с десяти лет, а мне останется жить своей жизнью, как и всегда.

Бунтарь.

Кобель.

Игрок.

Соблазнитель.

Голливудский принц с запятнанной короной.

Но меня больше не интересует этот образ жизни. Мысль о моей бесперспективной работе и бесконечном параде девушек вызывает желание пустить себе пулю в лоб.

Амелия смотрит на меня, обдумывая мое требование.

Всё в ней заводит меня. Ее наивность и скрывающаяся под ней сексуальная кошечка, которую я отчаянно желаю изучить. Ее заразительная энергия. Ее красота, на фоне которой все остальные женщины тускнеют. Даже ее улыбка выбивает меня из равновесия.

Она меняет мою жизнь, даже не зная того.

Да, несмотря на то, что ответ «нет» будет проще, я больше не хочу простоты. Я хочу Амелию на любых ее условиях.

К черту последствия.

Речь сейчас не о Кеме. Речь о нас с ней и об этом палящем влечении, которое нельзя отрицать.

Я приподнимаю бровь, давая ей знать, что время заканчивается.

Тик.

Так.

Наконец, она открывает рот, и я могу думать только... пожалуйста, скажи «да».

Глава 25

ДЕВЯТЬ С ПОЛОВИНОЙ НЕДЕЛЬ

Амелия

Слово — это всего лишь слово, пока оно все не меняет.

— Да, — говорю я хрипло.

В его глазах появляется что-то первобытное. Из-за этого я чувствую себя чрезвычайно уязвимой, но это чувство ни капли не пугающее; оно возбуждающее, грешное, восхитительное.

Он отпускает дверную ручку, преграду между нами, но я поднимаю свою руку, давая понять, что решение не принято полностью.

Бруклин хмурится, но ничего не говорит; однако кладет руку обратно на дверную ручку — знак того, что он готов уйти.

Я отбрасываю эту мысль, концентрируясь на том, что хотела сказать. Даже при принятом решении, правило «не делиться» должно быть обоюдным.

— Да, я могу, — повторяю я, мой голос ненавистно дрожит, — но это значит, что и ты не можешь быть с другой женщиной.

Мы с Бруклином одного возраста, но взгляд, который он на меня бросает, делает его взрослее всех мужчин, знакомых мне.

— Само собой, Амелия. Пока мы будем вместе, мы будем только друг с другом. Если захочешь прекратить это, или захочу я, достаточно сказать лишь одно слово.

Я делаю осторожный шаг к нему.

— И когда я уеду, все закончится. Никаких эмоций или последствий. И мы ничего не скажем моему брату, чтобы тебе не пришлось беспокоиться об отношениях с ним. Не хочу, чтобы между вами двумя что-то встало, особенно я.

Вероятно соглашаясь, или просто решая остаться, он отпускает дверную ручку и идет ко мне. Я не успеваю сказать и слова, как он притягивает меня в свои объятия и атакует мой рот.

Из моего горла ненамеренно вырывается стон. То, как Бруклин властно проводит руками вверх по моим, сжимает плечи, после перемещает их к горлу и, наконец, касается моего лица, так не похоже на прикосновение любого другого мужчины, что я мгновенно теряю контроль.

Его поцелуя — будто он изголодался по мне, словно нас разделяли какие-то обстоятельства, после которых мы внезапно снова сошлись — достаточно, чтобы заставить меня стонать.

Меня целовали десятки лягушек, жаб, вероятных принцев, но так — никогда. Никогда мои пальцы на ногах не поджимались, а комната не начинала кружиться. Никогда, даже в самых диких фантазиях, я не могла мечтать о чем-то подобном.

Это верх искусства.

Поцелуй взрывной.

Поглощающий.

Крошечный намек на грядущее.

Он перемещает руку с моего лица, обхватывая меня, притягивая ближе, прижимая к себе. Я чувствую его твердость напротив своего живота, его сдерживаемая эрекция — более явное обещание грядущего.

Его губы шевелятся.

Язык атакует.

Член пульсирует между нами.

Мы целуемся и целуемся, и еще целуемся, пока он, наконец, не разрывает наш контакт, его дыхание обдает меня жаром, и я начинаю задыхаться.

Я поднимаю взгляд.

Его голубые глаза блестят.

— Поверить не могу, что мы делаем это.

Я молчаливо киваю.

Его рот снова приближается к моему, но не касается. Вместо этого Бруклин, едва касаясь моей кожи, проводит губами по линии подбородка.

— Ты прикусила язык, Амелия? — спрашивает он, кусая меня за мочку уха.

— Нет, — удается выдавить мне. Сейчас я чувствую его присутствие больше, чем когда-либо.

— Поговори со мной. Скажи, что хочешь меня так же сильно, как я тебя, — приказывает он хриплым голосом, вызывающим у меня дрожь.

— Да, я хочу тебя, — говорю ему, и мурашки пробегают по каждому сантиметру моего тела.

— Скажи, что не будешь жалеть об этом.

В этот раз спокойствие и властность в его голосе убеждают меня, что я делаю правильный выбор.

— Не буду, — проговариваю я, но этого недостаточно, чтобы парень расслабился. Это отражается на его лице, когда я поднимаю на него взгляд. Возможно, он хочет знать, что не только я не буду жалеть. Я провожу руками по его груди. — Ты, Бруклин, не будешь жалеть об этом, — уверяю его.

В его глазах горит огонь.

— Я не сомневаюсь в этом, — бормочет он, затем тянет меня за хвост, поднимая подбородок, и опускает свой рот на мой.

Он впивается в мои губы, прикусывает их с достаточной силой, чтобы вызвать покалывание.

Наши руки находят друг друга, и пальцы переплетаются.

Мой рот все еще закрыт, но Бруклин неустанно пытается заставить меня раскрыть его. И это срабатывает, когда он проводит языком между моих губ самым сладостным способом, заставляя меня отчаянно желать его язык. И не только у себя во рту.