Немного помолчав, она добавила:

— И ты такой красивый! Разумеется, тебе нужны элегантные костюмы и лошади вроде тех, на которых ездил до самой смерти наш дед. А потом мы узнали, что он так и не заплатил за них.

— Во всяком случае, он пожил в свое удовольствие, хотя это его и не оправдывает.

Джереми допил кофе и пристально оглядел столовую.

— Здесь продавать уже нечего, — протянул он, ненароком посмотрев на портреты предков.

— Даже не думай. Нам больше нечего продавать, — твердо проговорила Мариота. — Лучше забудь об этом. Мы уже избавились от всего мало-мальски ценного, когда папа вступил во владение Квинз-Фордом.

— Жаль, что он не смог продать свой титул, — посетовал Джереми. — Или хотя бы книгу, которую пишет последние три года.

Мариота тихо вздохнула.

— Если даже он ее закончит, то вряд ли найдет покупателей. Кому интересна история угасания нашего рода.

— Тем более что все наши родственники бедствуют так же, как и мы, — завершил ее мысль Джереми.

Он встал из-за стола и бросил беглый взгляд на другой, большой и отполированный до блеска стол, за которым могли бы свободно разместиться тридцать человек. А затем задумчиво посмотрел на стоявший на буфете серебряный канделябр, требующий постоянного ухода. Обычно Мариота зажигала свечи только перед обедом, а на ночь уносила канделябр из столовой.

Догадавшись, о чем подумал брат, девушка негромко сказала:

— Нет-нет, Джереми, я ни за что не позволю его продать, да ты и не посмеешь. Этот канделябр подарил нашему прапрадеду сам Георг I, и эта вещь значится во всех реестрах.

Джереми внезапно оживился:

— Послушай, кажется, я придумал! Ты запрещаешь мне грабить самого себя и моих будущих сыновей. Ладно, пусть так. Но почему бы мне не ограбить еще кого-нибудь?

— Что ты говоришь? Неужели ты хочешь стать вором? — изумилась Мариота.

— Вор — это уж слишком. А вот разбойник с большой дороги — это по мне!

— Да ты с ума сошел!

— Вовсе нет, я знаю, что говорю. Помнишь, два года назад в здешних краях прошел слух о разбойнике. О нем судачили на всех углах. Он ограбил не одну дюжину экипажей и ни разу не попался.

— Но, Джереми, как ты только мог такое придумать?

— А почему бы и нет? Я гораздо беднее любого разбойника, и мне очень нужны деньги.

— Скажи, ведь это шутка?

— Нет, я уже все обдумал. И рассчитываю на твою помощь.

— На мою помощь?

— У настоящего разбойника всегда есть какой-нибудь помощник. А иначе — верная гибель. Пока ты грабишь проезжих, кто-то должен прикрывать тебя и стоять на страже. Ведь в эту минуту второй путешественник может либо выстрелить тебе в спину, либо наброситься с кулаками.

Мариота собрала посуду и поставила ее на поднос.

— Чушь! — уже спокойнее сказала она. — Я не желаю больше тебя слушать. Лучше займись-ка делом и проверь, хватит ли нам картошки для ланча.

Джереми прошелся по комнате и молча остановился у окна.

Глядя на него, Мариота снова подумала, до чего же он красив. Каково ему томиться в бездействии и ездить на старых клячах, таких же бедных и несчастных, как их владельцы!

Джереми продолжал сосредоточенно о чем-то размышлять, и сестра поняла — ему в голову пришла очередная безумная идея. Ей стало не по себе — эта авантюра не сулила им ничего, кроме бед.

— Ты не слушаешь меня, Джереми.

— У меня есть план, — неожиданно просияв, сообщил он. — Сегодня в полдень мы отправимся на Вустерширскую дорогу. Уверен, мы сможем подкараулить какого-нибудь богача, ведь в Вустере и Малверне немало знати. Вот мы и остановим кого-нибудь из них и посмотрим, не удастся ли нам поправить семейное благосостояние. Разбойники грабят путешественников вот уже добрых пятьсот лет.

— Да как тебе такое только в голову пришло?! — ужаснулась Мариота. — Неужели тебе не ясно, что мы рискуем жизнью? Нет, положительно, ты меня разыгрываешь.

— А вот и нет, — отозвался Джереми. — Повторяю, мне нужны деньги, и я их добуду. А потом уеду в Лондон, поживу там недельку, куплю себе новую одежду и, кто знает, может быть, найду богатую наследницу и женюсь.

— Наследницу? — воскликнула Мариота.

— Чему ты удивляешься? Если мне удастся жениться на богатой леди, мы восстановим замок и заживем в уюте и довольстве. Я молод и хочу делать то же, что и другие, а не прозябать в нищете, как последний оборванец.

Последние слова Джереми произнес с нескрываемой горечью. Мариота встала из-за стола, приблизилась к брату и положила ему руку на плечо.

— Прости, дорогой. Надо терпеть и надеяться на лучшее. Тогда все переменится.

— И сколько же я должен терпеть?! — вспылил Джереми. — До самой смерти?

Мариота не знала, что ему ответить. Вздохнув, она ласково взглянула на брата своими лучистыми серыми глазами.

— Хватит! — резко сказал Джереми, и девушка подскочила от неожиданности. — С меня довольно. Под лежачий камень вода не течет. Я сделаю так, как задумал, а ты мне поможешь.

— Я не стану тебе помогать, — уверенно заявила Мариота.

— Прекрасно, — откликнулся Джереми. — Тогда я стану разбойничать в одиночку, и, если мне выстрелят в спину и я захлебнусь в луже собственной крови, знай, это будет твоя вина.

— Неужели тебе нравится меня пугать? — с дрожью в голосе спросила Мариота.

— Просто я привык трезво смотреть на вещи, — отозвался Джереми. — Если ты будешь со мной, безопасность нам обеспечена. Мы остановим экипаж, когда кучер и лакей поднимут руки, ты будешь присматривать за ними, а я заберусь в карету и займусь пассажирами. Ручаюсь, все будет в порядке. Возьмем деньги, и только нас и видели.

— Уверена, не все так просто, — попыталась охладить его пыл Мариота. — Нас ведь могут узнать, и тогда разразится скандал.

— Чепуха, никто нас не узнает — мы ведь будем в масках, — презрительно бросил Джереми. — Послушай, у меня еще одна идея. Тебе нужно переодеться в мужской костюм.

— В мужской костюм? — удивленно переспросила Мариота.

— А почему бы и нет? У меня найдутся подходящие бриджи, наденешь сюртук для верховой езды, который я носил в Итоне, думаю, он придется тебе впору.

— Я не могу… нет, не могу!

— Ладно, не хочешь помогать — не надо, справлюсь и один, — разозлился Джереми. — Тебе не придется носить цветы на мою могилу, потому что меня вздернут в назидание другим разбойникам. Прощай, Мариота.

Мариота не удержалась и вскрикнула от ужаса.

— Неужели ты говоришь это серьезно? — пролепетала она. — Да нет, это невозможно. — Но в глубине души Мариота была уверена: Джереми не отступится и сделает то, что задумал, и без ее помощи и согласия.

Они выехали из дома в четыре часа пополудни. Мариота прекрасно понимала, насколько неподобающе для особы женского пола она выглядит.

На ней были бриджи, которые Джереми носил в тринадцать лет, и чуть-чуть великоватый сюртук. Ничего более подходящего из гардероба брата для нее не нашлось.

В довершение маскарада она низко надвинула на лоб охотничью бархатную шляпу и повязала шейный платок.

Добравшись до леса, молодые люди углубились в чащу. Джереми достал из кармана черную маску и протянул ее сестре.

— Надень, — сказал он. — Я сшил две сегодня утром. В ней тебя точно никто не узнает.

Надев маску, сам Джереми и впрямь стал неузнаваем. Но Мариоте казалось, что его статная фигура слишком бросается в глаза. Рослого, широкоплечего всадника в чуть сдвинутой набок высокой шляпе если и не узнают в лицо, то без труда запомнят по фигуре.

Но спорить не имело смысла. Они и так потеряли почти целое утро в поисках подходящей одежды.

Если Джереми что-то решил, отговорить его было невозможно. И в конце концов тревога за жизнь брата и искренняя любовь к нему пересилили страх Мариоты, и она согласилась его сопровождать.

Мариота надела маску и, крепко завязав узкие тесемки на затылке, надеялась, что теперь шляпа будет сидеть прочно и волосы предательски не рассыплются по плечам. В противном случае обман раскроется в самый неподходящий момент.

— Держи пистолет, — сказал Джереми. — Аккуратно, он заряжен.

— Надеюсь, мне не придется стрелять? — робко проговорила Мариота.

— Только если тебя попытаются схватить. Тогда придется защищаться. Другого выхода у тебя просто не останется — или жизнь, или виселица, — отозвался Джереми. — И мой тебе совет: целься в руку или в ногу, иначе ты можешь кого-нибудь ненароком застрелить.

Поджав губы, Мариота предпочла промолчать.

Стрелять она научилась еще в детстве. Когда отец в тире учил этому искусству Джереми, Мариота всегда просила, чтобы ей тоже дали попробовать.

— Ты — девочка, и стрелять тебе никогда не придется, — как-то раз с презрением заявил Джереми.

Но отец возразил:

— Любая женщина должна уметь защищаться, так что твоей сестре стоит поучиться.

И он показал Мариоте, как следует обращаться не только с охотничьим ружьем, но и с дуэльным пистолетом. Она знала, что вряд ли когда-нибудь пустит оружие в ход, но была уверена, что владеет им достаточно хорошо, чтобы не убить кого-нибудь по ошибке.

— Ты готова? — осведомился Джереми. — Признайся, Мариота: ты ведь стосковалась по приключениям. Сколько можно сидеть дома и считать мух по углам.

Мариота молчала. Ее сердце отчаянно билось, а губы пересохли от волнения.

Она понимала, что затея Джереми сулит им если не гибель, то позор, и уже представляла, как их схватят и выдадут властям, заклиная судьбу, чтобы отец ничего не узнал об этой авантюре.

Сегодня они вместе завтракали, но отец по обыкновению был рассеян и погружен в размышления о своей книге. Джереми не менее сосредоточенно обдумывал план будущего нападения, и они почти не разговаривали. Тем более что завтрак был не слишком обильным и занял совсем немного времени.