– Как жизнь? – неопределенно улыбнулся Алексей, стараясь вспомнить, как зовут девушку и где он ее видел.

– Жизнь – только держись, – продолжила диалог Олечка, наконец подняв голову, и сразу смутилась.

Ей было неловко, что парень никак не может восстановить в памяти ее имя, словно она не симпатичная юная барышня, а размытая репродукция малоизвестного художника. В данной ситуации следовало либо выручать забывчивого собеседника, либо откланиваться и ехать домой, к маме. Последний вариант Олю не устраивал. Она хотела остаться рядом с Алексеем, послушать его голос, поймать еще одну его улыбку и попробовать заглянуть ему в глаза. В нем было нечто притягательное, с чем оказалось совершенно невозможно бороться.

«Я что, влюбилась?» – удивленно спросила себя Олечка и отодвинула эту мысль как можно дальше от себя. Влюбленность означала полнейшую зависимость от объекта поклонения, бессонные ночи, заискивающее заглядывание в глаза, бдение у телефона с ежеминутными проверками работоспособности молчащего аппарата и, как результат, горькие слезы по поводу расставания, сопровождаемые унизительным осознанием того, что предпочтение отдано какой-нибудь мелированной фифе с безобразной фигурой и отсутствием мозгов.

Но Алексею требовалась поддержка, иначе интерес к беседе мог угаснуть, как разведенный в неудачном месте костер.

– Не знаешь, как Лева поживает? Вы же общаетесь… Как у него дела? – задала Ольга наводящие вопросы. Если не упомянуть о Леве, то Алексей ни за что не вспомнит, кто она такая. Но, похоже, в жизни друзей было много девушек, поскольку никакого намека на озарение на лице собеседника не проступило.

– Мы с ним давно расстались, – на всякий случай выдохнула Оля. Но и это не помогло.

Улыбка Алеши была все такой же неуверенной, но от этого не менее притягательной.

– Мы когда к тебе среди ночи ввалились, – с отчаянной решимостью выдала она, – он так и сказал: «Знаешь, Оля, Алексей – мой лучший друг!»

– Точно! – Он звонко шлепнул себя по коленям. – Я же чувствую, что не мог пропустить такую симпатичную девушку! А если ты была с Левой, то я отключил все основные функции.

Не став уточнять, какие именно функции он считает основными, Олечка обрадованно закивала:

– Но это уже в прошлом.

– Ты знаешь, он свою фирму открыл. Крутится.

– А ты как? – невежливо перебила его Оля, поскольку Лева был нужен лишь в качестве связующего звена, а бередить раны воспоминаниями и слушать про то, каких высот бывший кавалер достиг без нее, Олечка не планировала.

– И я хорошо, – обтекаемо ответил Алексей, тут же сникнув. Он не любил, когда девушки начинали интересоваться его делами.

Но Оля тему продолжать не стала. Застенчиво улыбнувшись, она замолчала, с деланым интересом разглядывая окружающих, будто пыталась отыскать в толпе знакомое лицо.

– Пошли потанцуем? – Алексей осторожно тронул ее за локоть.


Нинин Колобок старательно корчил из себя молодого и скакал вокруг своей подруги резвым козликом, тряся толстыми щеками и промакивая блестящую лысину гигантским клетчатым платком размером с наволочку. После очередного медленного танца девушка поняла, что кавалер созрел для большего.

– Пойду припудрюсь, – подмигнула Нина и, многообещающе вильнув угловатым тылом, отправилась приводить себя в порядок.

В туалете, злобно разглядывая свое отражение в длинном, от пола до потолка, зеркале, стояла высокая холеная блондинка. Она нервно курила, красиво держа тонкую сигарету и пуская в зеркало гневные колечки дыма.

– Привет, – опасливо произнесла Нина, напоровшись при входе на ее недобрый взгляд.

Девица внимательно осмотрела ее и вдруг залучилась улыбкой профессиональной кобры, готовящейся к обеду.

– Привет! Вот это да!

Блондинка вполне могла оказаться какой-нибудь обколотой наркоманкой, поэтому Нина осторожно обошла ее по радиусу: подобная смена настроения не обещала ничего хорошего. Закрывшись в кабинке, она решила дождаться ухода странной девушки, но та, похоже, караулила свою жертву, не шевелясь и даже не дыша.

Нине стало дурно от ужаса. Длинные тонкие ноги норовили сложиться, как у уставшего кузнечика, и уронить маловесное тело на не очень чистый пол.


Когда Вероника обнаружила, что Алексей действительно не шутит, не изображает обиженного и не планирует красиво ревновать, она заволновалась. Но, как выяснилось, спохватилась она слишком поздно. Вместо бурной ссоры с примирением кавалер просто развернулся на сто восемьдесят градусов и пересел на другой диван, будто ее можно вот так запросто променять на какую-то щипаную курицу, которая сразу начала обрадованно качать своей куцей головенкой и радостно улыбаться по поводу того, что на нее наконец-то обратили внимание. Понадеявшись, что Алеша решил таким глупым образом отомстить, заставив ее ревновать, Вероника сделала ответное па, пригласив на танец первого попавшегося мужичка. Но, к ее удивлению, Алексей не крутил головой в поисках ее заплаканного лица и никоим образом не проявлял беспокойства, а напротив – заинтересовался какой-то невзрачной мышью и тоже поволок ее танцевать.

Почувствовав настоятельную необходимость немедленно выяснить отношения и добиться извинений, Вероника рванула на разборки. Но не тут-то было. Заловленный мужчина оказался цепким, как клещ, к тому же успел разглядеть и ощупать партнершу настолько, что уже распланировал остаток дня и часть утра.

– Ты куда, мышка? – заграбастал он разогнавшуюся Веронику, едва не уронив ее.

Сравнение с грызуном, с которым у нее ассоциировалась новая знакомая давнего кавалера, разозлило Нику до крайности. Она свирепо уставилась на ухажера и, воинственно задрав подбородок, рявкнула:

– Ты кто такой? Убери лапы!

Решив, что это игра, кавалер обрадовался и обнял ее так, что перехватило дыхание.

– Я люблю таких, – просипел он, не уточняя, каких именно. – Сопротивляйся!

Далее, как говорят продвинутые юзеры компьютеров, игра откровенно «заглючила», поскольку девица вместо того, чтобы игриво отбиваться от прицельного поцелуя, со всего размаха треснула по свернутым романтической трубочкой губам и, взвизгнув, с лошадиным цокотом унеслась в толпу.

– Ни фига себе, – обидчиво пробормотал он, осторожно потрогав занывшую челюсть, но все еще считая, что если женщина сказала «нет», то это означает лишь временную отсрочку.

Одна из его бывших знакомых утверждала, что мужчину необходимо выдерживать, как хорошее вино, только в этом случае сомелье получит удовольствие. В данной ситуации его сомелье ушла в глубокое подполье, не желая откупоривать бутылку.


Скрывшись от назойливого и непонятливого мужика в дамской комнате, Вероника принялась инвентаризировать свои вечерние неудачи, начиная с порванного чулка и заканчивая вынужденным променадом вдоль туалетных кабинок. Распалив себя, она решила, что просто так этого не оставит. Мало того, что Алеша был сыном богатых родителей, а следовательно, перспективным женихом, он посмел повести себя с ней, как с какой-то дешевой дурочкой, которой можно запросто указать ее место. Ника знала свое место, оно располагалось под самым солнцем. Она привыкла получать все, чего хотела, благо положение папы позволяло ей многое. То, что невозможно было получить за деньги, добывалось силой или хитростью. Сейчас был именно такой случай. И тощая дылда с прической бешеного попугайчика ей подвернулась вовремя.

«Только бы она не оказалась наркоманкой, – опасливо подумала Ника, напряженно прислушиваясь к равномерному сопению в кабинке. – Что она там застряла?»


Устав бороться с неизбежным, Нина, трясясь от напряжения, вышла с гордо поднятой головой и уткнулась прямо в странную девицу с резиновой улыбкой. Похоже, эта маньячка не собиралась отпускать ее по-хорошему.

– А я вас жду! – счастливо моргая, возвестила Ника.

– Да уж, я догадалась, – нервно сглотнув, попятилась Нина, до судорог надеясь, что кто-нибудь войдет и психопатка от нее отстанет.

– У вас потрясающая внешность, – гнула свое Ника.

«Лесбиянка», – мелькнуло в голове у Нины. Эта мысль не принесла облегчения, поскольку нетрадиционная сексуальная ориентация не исключала психического расстройства. А взгляд у девицы был настолько странным и невяжущимся с радушной улыбкой, что у перепуганной Нины заныл желудок.

– Вы такая оригинальная, свежая…

«Голодная, на свежатинку потянуло». У Нины от обилия самых ужасных предположений закружилась голова.

– У вас такая харизма, это то, что нам надо! – воскликнула Ника, победно улыбнувшись.

«Стая? Или банда? Или что?» Нина начала икать, вздрагивая всем телом.

«Припадочная, что ли?» – мысленно напряглась Ника, заподозрив, что ошиблась с выбором союзника. Но, взяв себя в руки, голосом балаганного зазывалы продолжила:

– Мы ищем новые, незатертые лица. Кстати, я – Вероника, менеджер по кастингу.

Название этой невразумительной должности пришло ей в голову спонтанно, но собственная находчивость до того понравилась, что Ника еще раз со вкусом прокатила ее по языку:

– Менеджер по кастингу, модельное агентство «Топ-100»! Визитку не взяла, к сожалению, не подумала даже, что могу найти в этой дыре столь колоритный образ.

Челюсть у Нины отпала, как крышка у старого чемодана со сломанными замками. Она всегда знала, что однажды прилетит волшебник в голубом вертолете… У нее отказали все чувства, в том числе и чувство самосохранения, и несправедливо затираемую на кастингах Нину, которая из-за своего баскетбольного роста всегда считала, что карьера Клаудии Шиффер ей обеспечена, понесло, как груженый состав с горы.

– Я согласна! – взвизгнула она и подпрыгнула, вылупив глаза и восторженно захлопав в ладоши.

«Интересно, на что? – удивилась Ника. – Я пока ничего не предложила».

Людям свойственно выдавать желаемое за действительное, поэтому Нина благополучно домыслила за менеджера вероятное развитие событий.

– Замечательно, но, к сожалению, у меня сейчас временные трудности… личного плана. – Вероника испытующе вгляделась в лицо своей «протеже», подобострастно склонившей голову и впитывающей каждый звук, будто задумчивая жирафа. – Как только я с ними разберусь, сразу же займемся вами.