Когда Оля в очередной раз сообщила какому-то тонкошеему юноше позднего школьного возраста, пытавшемуся произвести на нее впечатление, что не танцует, не пьет и вообще пришла сюда по делу, Нина не выдержала:

– Слушай, Федоркина, ты что, совсем ничего не соображаешь? Даже хомяки делают на зиму запасы, а у них мозг размером с семечку! Неужели нельзя дать свой телефон или пообещать, что на следующей неделе у тебя будет время, или взять его координаты для связи? Нельзя так разбрасываться мужиками!

– Это не мужик, а мальчик.

– Мужики, если ты не в курсе, вырастают именно из мальчиков, а не из девочек! – взвыла Нина. – Еще неизвестно, кто у него папа!

– Ну, некоторые детали я тебе и без личного знакомства с его папой могу сообщить: у него скорее всего, кроме папы, есть еще и мама! А у самого папы, личность которого тебя так волнует, уже имеется куча болячек, нажитых непосильным трудом, и этот самый папа семимильными шагами движется к пенсионному возрасту!

– Пенсионеры бывают разными, некоторые ездят на «шестисотых» «Мерседесах»!

– Но это не мешает им оставаться обычными пожилыми людьми!

– У обычных пожилых, – ехидно заметила Нина, – комнаты в коммуналках, толстенная карточка из районной поликлиники и копеечная пенсия, а у таких – вилла на Багамах, счет в банке и фарфоровые зубы!

– Фу, какая гадость!

– Гадость – это железные! С таким пионерским подходом ты заплесневеешь в девках! Ждешь прекрасного принца с красным дипломом и углом в общаге? Тогда вместо клубов тебе надо толкаться в троллейбусах, твой контингент там!

– Между прочим, – обиделась Олечка, – ты сама меня сюда затащила!

– Ага, я испортила тебе вечер, ты же хотела покататься на общественном транспорте в компании карманников и обездоленных сограждан, у которых нет денег на такси!

– Можно подумать, ты на автобусах не ездишь!

– Езжу, но это временное явление! А ты что, мечтаешь о рае в шалаше? Деньги грязь, мы выше этого, да?

– Нет, – подумав, серьезно ответила Олечка. – Совсем без денег я не хочу, безденежный мужчина не может быть полноценным, поскольку он будет осознавать свою финансовую ущербность. А тот, кто эту ущербность не осознает, тем более может считаться дефективным. Мужчина должен быть добытчиком, просто при моих потребностях одной шкуры мамонта вполне достаточно, совершенно необязательно забивать их стаями и открывать фабрику по производству шапок и консервов.

– Интересно, а если твой добытчик уже владеет фабрикой, ему ее что, изничтожить, чтобы соответствовать твоим скудным потребностям?

– Не передергивай. Я имела в виду, что деньги – не главное: хорошо, если их много, но и если не очень много, но хватает, то тоже хорошо. Понятно?

– Понятно, что тебя надо лечить! – резюмировала Нина, но продолжить лекцию не успела: к ней подвалил маленький лысый дядечка, похожий на небритого колобка, и начал страстно орать что-то ей в ухо, размахивая пухлыми ручками, на одной из которых поблескивал перстень с большим камнем. Он вытягивал шею и становился на цыпочки, пытаясь докричаться до любезно улыбавшейся Нинки.

Благосклонно покивав в ответ на его вопли, Нина взяла колобка под руку и направилась в сторону бара.

Олечка приуныла. Судя по всему, Нину она сегодня больше не увидит и домой придется добираться одной. Больше всего Оля ненавидела именно эти моменты, когда подруги расходились с кавалерами и она оставалась одна, потягивая какой-нибудь сок под грохот музыки, стараясь пить как можно медленнее, поскольку наличие в руках стакана с напитком придавало ей уверенности. Стоять с пустой емкостью или просто сидеть, пялясь на веселящуюся публику, было глупо. Она чувствовала себя пальмой в тундре или козой в Эрмитаже. Хотелось, не привлекая лишнего внимания, немедленно вернуться в привычную среду обитания, а именно, домой к телевизору.

Оля начала озираться: перед отступлением следовало убедиться, что ее принц в помещении действительно отсутствует. В темноте, разрезаемой разноцветными вспышками и расплющиваемой грохотом музыки, рассеянный взгляд Олечки ни за что не зацепился. Зато, перекрикивая мощные колонки, рядом ссорилась плохо различимая парочка.

– Подумаешь, один поцелуй! – кипятилась длинноволосая блондинка. – Что в этом такого! Он был дружеским! Даже, я бы сказала, дружеско-деловым! Он мне нужен!!! Понимаешь? Иначе я так и останусь простым администратором, а все кадровые вопросы решает только Кирилл!

– То есть ты его используешь, – желчно изрек собеседник.

– Да, и что такого? Это жизнь. В наши дни основным признаком порядочности стали заплаты на рукавах и троллейбусная карточка вместо кредитки! Можно подумать, что тебя воспитывали в институте благородных девиц! Если ты такой правильный, чего меня в постель затащил? Надо было сначала жениться!

– О, тут мне повезло – не успел!

– Ах так?

– Да, именно так. Если ты можешь использовать своего Кирилла, то, значит, и на меня у тебя какие-то рациональные планы. Ой, вот только не надо изображать святую невинность! У тебя замечательная хватка и сугубо деловой подход к мужчинам. Далеко пойдешь!

– Что значит «далеко пойдешь»? Ты меня посылаешь?

– Ни в коем случае. Мне воспитание не позволяет.

– У тебя дубовая мужская логика. Считаешь себя очень умным? А зря! Я всего лишь хочу продвинуться по службе, и это был обычный флирт…

– Если это был обычный флирт, то представляю, как вы там работаете! – хохотнул парень, стряхивая с себя ее руки.

– Ну, Лешенька, перестань. Не дуйся! Я ему нравлюсь, я вообще многим нравлюсь, но целуюсь далеко не со всеми!

– Ага. Я так и понял. Ты целуешься лишь с нужными людьми. Очень правильная тактика, – кивнул он и оглянулся, скользнув взглядом по Оле. – Знаешь, Ника, ты иди, веселись, вдруг найдешь более лакомый кусочек, чем я. Только не продешеви!

Оля украдкой разглядывала девицу. Та походила на ожившую Мальвину: тонкие черты лица, ниточки бровей, копна упругих светлых кудрей, змеящихся скрученными локонами по плечам. В общем, девушка очень эффектная.

«Наверное, и фигура обалденная», – с тихой завистью подумала Олечка, не имевшая возможности разглядеть спорщицу ниже плеч. Так безапелляционно отстаивать свою правоту, вместо того чтобы сразу начать просить прощения, могла только железно уверенная в собственной неотразимости женщина. Хотя, как показывал опыт, в отдельных случаях дамы имели обыкновение сильно переоценивать себя, считая, что партнер просто обязан терпеть все их капризы. Некоторые находили силы оценить себя объективно, но ошибались в оценке терпимости кавалера. В результате и те, и другие с изумлением наблюдали спину удаляющегося рыцаря, не оправдавшего их ожиданий.

Мальвина не стала исключением. Олечка даже ощутила злорадство по этому поводу. Будучи от природы мягкой и неспособной на серьезный конфликт, она всегда завидовала людям, умевшим защищаться. Ольге тоже хотелось быть независимой, гордой и непримиримой в борьбе за свои интересы, но у нее никогда не получалось настоять на своем, поэтому чужие неудачи давали ей возможность слегка приподняться в собственных глазах и лишний раз успокоить себя тем, что уверенность в собственной правоте и попытки переубедить противника не всегда дают нужный результат.

– У тебя кто-то есть, и ты решил эту ерунду сделать поводом для расставания? – агрессивно спросила девушка.

Судя по тону, она готова была к крайним мерам в виде пощечин и слез раскаяния. Или просто хотела, чтобы последнее слово осталось за ней. Как известно, самый лучший способ защитить себя – напасть первым. Но оппонент тоже оказался не промах.

– Нет, до этого момента у меня никого не было, но сейчас появится. – Он легко вывернулся из ее цепких рук и неожиданно, обогнув диван, пересел к Оле.

– Ой, здрасьте! – непроизвольно вырвалось у нее, хотя, за секунду просчитав траекторию его движения, Ольга готовилась сказать совсем другое.

Стать громоотводом или просто одномоментным средством для возбуждения ревности в Мальвине она не желала. Особенно в свете последних слов этого парня, похоже, не менее самоуверенного, чем его спутница. Любой женщине важно осознавать, что она хотя бы нравится, а мысль, что с ней познакомились назло кому-то, не может служить надежным фундаментом для зарождающихся отношений.

– Здрасьте, – весело, но нервно ответил парень.

Взбудораженный произошедшей ссорой, он никак не мог перестроиться на безалаберно-вальяжный тон вечера пятницы, когда хочется забыться и просто повеселиться в приятной компании. Он ее явно не узнавал, зато Олечка, удивляясь столь странному стечению обстоятельств, моментально опознала в нем Левиного друга Алексея, у которого они ночевали в самом начале знакомства. У нее даже мелькнула робкая надежда, что Лева тоже где-то здесь и можно будет развеяться, а может, даже попробовать начать все заново. Собственное малодушие, достойное старой девы, разменивающей пятый десяток, а не молоденькой студентки, ей не понравилось. Оказывается, на уровне подсознания Ольга была все же очень зависима, хотя и убеждала окружающих в обратном.

– Алексей, – произнес парень.

– Да, я помню, – улыбнулась Олечка, стараясь выглядеть приветливо-равнодушно и независимо.

Она так старательно демонстрировала свою незаинтересованность во встрече, что разволновалась и начала тихонько трястись от напряжения. Посмотреть в глаза собеседнику она стеснялась, боясь, что он спросит про Леву или скажет что-нибудь, что окончательно разоблачит ее внутренние переживания.

Красивые брови Алексея удивленно дрогнули. Он ее не помнил, но сделал вид, будто что-то такое припоминает.

– Сто лет тебя не видела, – помогла ему Олечка, с ужасом сообразив, что вообще видела его один раз в жизни, а для формулировки «сто лет» нужно встречаться с человеком хотя бы изредка. Но отступать было некуда. Тем более что подсознательно она выбрала верную тактику: обращение на «ты» их сразу сблизило и упростило общение.