– Лидка, он хочет развестись с женой и жениться на мне.

– Поздравляю!

– С чем?

– С грядущим торжеством.

– Лида, ты язва!

– Да, а ты невоспитанная баба, которая приперлась среди ночи к рабочему человеку и грузишь его всякой мутью.

– Ой, скажите, рабочий человек! – фыркнула Рита. – А чегой-то я у тебя ни кайла, ни лома в прихожей не углядела?

– Так, чего надо? Конкретно от меня. Я тебя сейчас быстро проконсультирую, и мы ляжем спать.

– Ладно, тогда схематично. Если мы собираемся пожениться, то предложить ему переехать ко мне или просто сообщить об этом Таньке? Или лучше, чтобы переехал с вещами?

– Для кого лучше?

– Слушай, Лидка, проснись уже и реагируй грамотно! Для меня лучше. Я о ком сейчас беспокоюсь? О себе любимой! Мне надо, чтобы сначала Танька поняла, как это здорово, когда у тебя мужика уводят, а потом, чтобы до этого уродца дошло – каково это быть брошенным!

– Одна ошибка, но капитальная. – Лида сразу подошла к сути. Или она действительно была такая умная, или мозговую деятельность простимулировало жуткое желание отвязаться от Маргоши и лечь спать, но она ухватила самую суть, довольно обидную для Риты: – Он тебя не может любить. Не потому, что ты недостойна, а просто не умеет. Пользоваться умеет, а любить нет. Ты, надеюсь, понимаешь, что женится он не на тебе, а на твоем антураже: тачка, квартира, зарплата.

– Понимаю, – скисла Маргоша.

– Поэтому глупо ждать, что он останется с разбитым сердцем. – Лида подняла указательный палец. – Но можно оставить его с разбитым корытом!

– Опять ты со своим мордобоем, – махнула рукой Маргоша. – Тебе бы, Лидка, мужиком родиться.

– Можно подумать, что я родилась бабой, – скривилась Лида. – Ты не умеешь слушать. А вообще, надо было в детстве Пушкина читать. Корыто в данном случае не лицо, а материальное благополучие. И ты, как золотая рыбка, ему уже всего наобещала.

– Я не обещала!

– Дай умному человеку договорить! Ты своим сватовством ему надавала авансов, и он в мыслях уже давит пружины на твоем дорогущем матрасе, плавает, как кусок… в твоей джакузи, жрет еду из твоего холодильника и обкатывает твою машинку. Оставь его с носом! Это для такого приспособленца, поверь, больнее, чем просто разбитое сердце.

– Что-то я порядок действий не поняла, – заинтересованно заелозила в кресле Маргоша.

– Давай по пунктам: он переезжает к тебе, значит, спите вы вместе…

– Нет!

– Не ори. А как? Ты повяжешь пионерский галстук и станешь изображать несовершеннолетнюю школьницу?

– Нет, я ему сказала, что до свадьбы не могу. Он согласился ждать.

Лида хохотала, как филин на болоте, пугая соседей своими всхлипами и уханьем. Рита тоже развеселилась за компанию, не понимая, что именно так развлекло подругу.

– Представляю. – К Лидке наконец вернулся дар речи, и она попыталась объясниться, срываясь на захлебывающийся хохот: – Что он про тебя подумал?

– Подумал, что я обычная порядочная женщина!

– Такие песни да в наше-то время! Он как минимум решил, что тебе есть что скрывать от него, поэтому в лучшем случае ты – гермафродит, а в худшем – у тебя там зубы! Нет, но каков мужчина! Цени, его не пугает эта страшная неизвестность! – И Лидка грохнулась на диван, всхлипывая от смеха.

– Дура, – надулась Рита. – Думаешь, мне не противно, что он не в глаза мне, а в кошелек смотрит?

– А он тебе так дорог, что непременно надо охов-вздохов под луной?

– Нет, но как-то гадко.

– Месть вообще гадское чувство. Если хочешь вырасти в своих глазах и почувствовать себя великодушной, то прости его.

– Ни за что!

– И очень правильно. Справедливость должна торжествовать. Так вот, ближе к делу: он переезжает к тебе, и вы, как это ни дико звучит, не спите вместе. Переезжая к тебе с вещами, он заявляет жене, что все кончено, любовь ушла за горизонт, чувства пожухли, а морда завяла. Здесь два варианта: либо она приходит бить сопернице лицо, а я так понимаю, что Танька не из тех, кто молча утрется, или ты опережаешь ее и заявляешься в квартиру сообщить: вот она я, настал час расплаты, и далее по сценарию. Но ты можешь не успеть закончить свой сольный номер, поскольку бить тебя начнут раньше. Соответственно, сообщать о свершившемся возмездии я бы рекомендовала на нейтральной территории, тем более что дома дети, а их травмировать подобными разборками нельзя. Но разговор с Татьяной должен происходить уже после того, как твой Колясик переедет к тебе с фибровым чемоданом, набитым дорогими его сердцу вещами. То есть когда супруга накостыляет ему по полной программе, а он скажет ей на прощание много добрых слов, которые в твоем исполнении ее вряд ли тронут, а вот в его – очень даже впечатлят. И она тоже успеет дать ему множество всяких характеристик, тем самым предоставив тебе замечательную возможность остаться выше всех этих дрязг, при том, что каждое действующее лицо будет облито помоями с ног до головы. Очень эффектным будет ход, когда ты, сказав Татьяне основное, вернешь ей супруга. Вернее, скажешь, бери, мол, мне такое не надо. Это будет как с презервативом: взял, примерил, не подошло. Ах, заберите этот, дайте другой. И пусть она со своим Колей делает что угодно. Это уже не твои проблемы. Колясику заявишь: мол, взяла яблочко, шкурку очистила, а теперь лежи, окисляйся. Есть не стану, потому как у меня психологическая травма десятилетней давности.

– Лидка! – потрясенно воскликнула Маргоша. – Откуда ты, калоша старая, можешь знать такие подробности? У тебя же мужиков отродясь не было! Или я что-то пропустила?

– Именно потому, что у меня их никогда не было, я и могу оценивать этот вид объективно. Со стороны, так сказать. Оттуда завсегда, знаешь ли, виднее. Это ты им в пупок дышишь, поэтому рогов на темечке не замечаешь, а я имею возможность бросать ретроспективные взгляды и оценивать картину вообще, а не отдельные мелкие детали.

– Лидка, а ты сама от себя не устала?

– Ужасно устала. И от тебя, кстати, тоже. А что делать? Ты ведь все равно не уйдешь и будешь до утра донимать меня всякими глупостями.

– Я тут подумала, что из нас получилась бы неплохая пара, при определенном раскладе, – хихикнула Рита.

– При каком раскладе? Это я такие расклады могу себе позволить, а тебе-то зачем? Кстати, я бы на тебе ни за что не женилась. Слишком много я о тебе знаю.

– Да ладно. А ты что, того? Ну, в хорошем смысле. – У Маргоши заблестели глаза, и она даже рот приоткрыла от любопытства.

– Нельзя быть «того» в хорошем смысле, – назидательно проворчала Лида. – Если ты намекаешь, что я сменила сексуальную ориентацию, то спешу сообщить, что я в этом деле вообще не ориентируюсь, поэтому и менять нечего. А если это ты планируешь изведать неизведанное, то, пожалуйста, в другом месте и с другими людьми. Я девушка честная.

– И это плохо, – припечатала Маргоша. – Пора уже перестать быть девушкой, а то ты так из девушки плавно превратишься в бабушку. Надо реализовать свой потенциал. Я не шучу, я серьезно. Что у тебя, кстати, с директором обувного?


У Лиды было несколько магазинов и один из них – обувной, заправлял в котором хваткий Максим. Парень приехал с юга нашей необъятной родины и отличался свойственной тем краям чернявостью волос, смуглостью кожи и, вероятно, бешеным темпераментом. Сейчас он походил на породистого итальянца в костюме и при галстуке, а когда Лидка брала его на работу, Макс выглядел хиппующим гением, по недоразумению получившим экономическое образование. Одно время Маргоша даже заинтересовалась им, но, заметив его откровенный интерес к подруге, послушно нырнула в тень, и уже почти год ждала и надеялась, что у Лидки хоть что-то получится. Пусть одноразовое, с горьким осадком и терпким вкусом расставания, но это будет фрагмент нормальной жизни. По убеждению Маргоши, прожить свой век старой девой было бы вредно не только для психики, но и для физиологии.

– Ритка, ты слепая курица. В нем килограммов девяносто живого веса, мои продавщицы стоят к нему в очередь, а хватка у него, как у бульдога. Этот мальчик далеко пойдет, и очень надеюсь, что мы сработаемся. Он – локомотив моего бизнеса, а спать с локомотивом противоестественно, – объяснила Лида при первой же попытке Маргоши открыть подруге глаза на пропадающее рядом добро. – Мне не нужен такой красавчик. А я ему нужна как набор необходимых для взлета атрибутов. Я ему и так все дам, у него такой потенциал, что вполне достаточно просто зарабатывать для меня деньги, а ублажать меня в постели не обязательно. Все равно, большего он от меня не получит, а все, что ему надо, будет дано не в постели, а в офисе.

– Надеюсь, ты ему еще не озвучила свою позицию? – обреченно поинтересовалась Рита.

– Больно надо. Пусть не расслабляется. Хотя его пылкие взгляды меня беспокоят, раздражают, я бы даже сказала.

– Раздражают, – повторила Рита. – Лечить тебя надо. Вряд ли найдется еще тетка, которую это будет раздражать.

Но Макс не отступал, целеустремленно забрасывая Лиду подарками, цветами и стихами. Их по его заказу писал тощий, как чахлый фикус, студент с иняза, худобу которого компенсировала чудовищно патлатая прическа, делавшая его похожим на пальму. Лидка нервничала и пугалась, прекрасно понимая подоплеку подобных поступков. Выглядеть дурой перед сотрудниками и перед самой собой не хотелось. А еще ей невероятно хотелось уступить этому упертому парню, но она предполагала финал, поэтому позволяла себе только мечтать.


– Так что с Максом? – Рита, решившая свои проблемы, теперь была готова обсуждать Лидкины трудности, искренне считая, что хоть кому-то эта железная леди должна периодически выговариваться.

Лиду действительно иногда прорывало, и тогда Рита жалела до слез слишком умную и проницательную подругу.

– Работает, а что ему сделается?

– Ты же знаешь, я не об этом!

– А об этом я говорить не желаю. Унизительно!

– Унизительно делиться со мной? – ахнула Маргоша.