Девчонок отправили домой — Матвею не нужна была их компания. Выпивали много, но нельзя было сказать, что из круга Симакова у кого-то сильно развязался язык. Так, пара интересный вещей прозвучала, но ничего особенно полезного. Матвей сокрушался:

— Я ведь и договор подписывать отказался! Хотел этим показать, что мне ничего от тестя не нужно. И что московский его бизнес не нужен. Разве я не понимаю, сколько там людей, у которых прав намного больше, чем у меня? Ага, и тут я бы приперся, новичок левый, только потому, что на Веронике женился…

Вот эта мысль уже вызвала отклик — по раскрасневшимся лицам стало понятно. Само собой, что открыто его идею поддерживать не спешили, ведь это означало прямое выступление против Константина, но теперь и по плечу хлопали сильнее и улыбались искреннее. Но, конечно, большинство из круга Симакова тоже об этом думали, не могли не думать. Свадебный банкет прошел преотлично.

Сам Симаков позвонил только к следующему вечеру:

— Денька, Матвей. Звоню, чтобы объяснить, почему вчера сорвался.

— Да какая теперь разница? Вам ведь уже доложили, что Вероника сбежала?

— Доложили. Не парься. Мы просто переносим свадьбу, никаких катастроф.

— Боюсь, что в ближайшее время мне не до свадеб, Константин. Серьезные проблемы с бизнесом.

— Что еще?

Матвей его заинтересованность буквально кожей ощутил и старался, чтобы хотя бы в тоне улыбки не было слышно:

— Я вчера телефон отключил, а сегодня утром узнаю, что меня СЭС обложила. Они продажи заблокировали, у меня сейчас в зданиях проверяльщиков больше, чем работников. Вы не представляете, что они у меня на складах нашли…

— Змей?!

— Каких еще змей? Крыс. Да вот только никаких там крыс никогда не было… Я к десяти утра пару микроинфарктов пережил, но выдохнул, когда к обеду налоговики явились. Это стопроцентный подлог. У меня с отчетностью проблем нет, но я же не идиот: если очень хорошо искать, то обязательно найдут… Я многим дорогу перешел, даже и не представляю, с кого начинать подозрения.

— Налоговики?! — Симаков выругался витиеватым матом. — То есть еще налоговики за меня возьмутся?

Матвей понял, в какую точку надо было бить. Судя по реакции, у Константина это и было самым слабым пунктом. Ошибся Матвей. Но что уж теперь? И так неплохо.

— А вы здесь при чем?!

— Да… я же вчера как раз из-за этого сорвался. У меня тут очень похожие проблемы. Кажется, Матвей, это не ты кому-то дорогу перешел. Похоже, кто-то очень не хотел, чтобы свадьба состоялась… Телефон, говоришь, отключил? А если бы не отключил, то сам бы из ЗАГСа и сорвался…

Матвей продолжал поддаваться депрессии:

— Конечно, сорвался бы… Я в такой заднице еще ни разу не бывал. По первым прикидкам, мне, чтобы из этой истории выпутаться, супермаркет продать придется. И не факт, что один. И не факт, что поможет.

Чтобы обеспечить себе алиби, Матвей действительно закрыл одну из точек еще вчера — ту самую, которую инвестору продал. А в офис пригласил аудиторов, пусть походят, панику понаводят. Вряд ли Симакову сейчас есть дело до шпионажа, но на всякий случай не помешало подстраховаться. Кроме того, когда Константин узнает, что один из супермаркетов действительно продан, то Матвей останется вне всяких подозрений.

— Я… я даже не знаю, на кого думать… — Симаков говорил теперь сдавленно, медленно. У него самого не прихватило бы сердце.

Матвей подкинул подсказку:

— Вчера с друзьями и родственниками вашими выпивали. И стало очевидно, что в Москве меня никто не ждал. Буквально каждый считает решение о передаче бизнеса мне несправедливым. Не удивлюсь, что кто-то из них все и организовал. Так подошли бы, объяснили, зачем мою сеть-то было сливать?

— Чешешь… Или правда?

Матвей не ответил, до нужных выводов Симакову нужно додуматься самому. Естественно, он был раздавлен. Но все еще пытался рассуждать спокойно:

— Ладно, Матвей, понятно, что после всего этого ты мою дочь захочешь брать в последнюю очередь. Давай просто без взаимных обид разойдемся?

— У меня к вам никаких претензий и нет, Константин. Вначале я на вас и подумал, но потом остыл и понял, что это чушь собачья.

— Хорошо, что так. Ты толковый парень, жаль, что били и по тебе. Веронику найду, она тебя больше не побеспокоит.

Так, себя вытащил. Осталось вытащить ее. Матвей действительно очень многое потерял, но утешал себя тем, что совершает доброе дело. Это странным образом немного утешало.

— Я уже нашел ее. Отсиживалась у подруги. Поговорили… я старался на нее не кричать. Но у дочери вашей натуральная истерика. Заявила, что повесится, если ее обратно в столицу отправят и от подруг заберут.

— Не повесится! — уверенно ответил любящий папаша. — Она, конечно, баба, но не настолько же баба!

— А черт их разберет… — подпел Матвей. Константин даже не испугался. Возможно, слишком хорошо знал дочь, или непослушная дочь ему вовсе не нужна. Значит, оставался ввернуть последний козырь: — Константин, а вам не показалось, что Вероника отреагировала уж слишком эмоционально?

— Конечно, показалось! Истеричка ненормальная!

— И бледная она. Все последнее время бледная. Я даже спрашивал на прошлой неделе, не заболела ли. Сказала, что отравилась. Не долго ли ее отравление тянется?

Пауза.

— Ты на что намекаешь?

— Предположение только. Не может она быть беременной? Это многое бы объяснило.

Снова пауза — на этот раз длиннее.

— От тебя?

— Возможно. Но откуда мне знать наверняка, если она со свадьбы так резво свинтила? — резко ответил Матвей.

— Вероника могла ребенка нагулять с кем-то еще?!

— Только предположение.

А вот эта пауза самая важная. После нее у Симакова даже голос другим стал:

— С одной стороны, убить ее за это мало. А с другой… вдруг она мне внука родит? Я еще не стар, пацана поставить на ноги успею… И если так, то на кой черт мне вообще зять нужен?

— Вы бы хоть слова подбирали!

— Да-да, Матвей. Но ты же уже все равно не зять, так что не принимай на свой счет… А если все-таки не беременна?

— Я буду присматривать за ней. Сообщу, когда узнаю точно.

— Намекаешь, что лучше ее там оставить?

— Не намекаю, прямо говорю. Лучше плюнуть на нее. Дочь, которая может родить вам внука, намного полезнее, чем дочь, болтающаяся в петле. А если она не беременна, то вы ее все равно никуда в ближайшее время не пристроите. Выдадите за чужака — и он огребет точно так же, как я. Выдадите за своего — и самолично вручите приз тому, кто, возможно, против вас и выступил.

Симаков резко выдохнул:

— Да и пусть катится, раз сама дура. Если она не беременна, то ни копейки от меня не увидит! Даже отель не получит. Пришлю управляющего с башкой, он все равно справится лучше. Вот пусть и поживет со своими подружками, пожует обычную еду и посмотрит, как люди существуют. И максимум через год примчится к папочке умолять, чтобы обратно взял!

Он совсем не понимал Веронику. Да, она будет какое-то время страдать от отсутствия привычного комфорта, но тянется совсем не к этому. Не зря же к девчонкам по первому зову переселилась. И отель ей вряд ли нужен. Точнее, нужен — кто ж от отеля добровольно откажется? Но ей общество какой-нибудь Иринки важнее любого отеля.

— Уверен, что так и будет!

— Но ты за ней присмотришь?

— Присмотрю. А может, и склеится у нас с ней, ведь столько романтики было. Пусть сама одумается.

— Может, конечно. Но сильно сомневаюсь. И ты не надейся. Мне тоже казалось, что она вся в тебя влюбленная, но видишь как вышло.

Симаков снова вздохнул, но уже легче. В общем-то, все вопросы закрыты. С большими затратами, зато все. Константин вдруг добавил:

— А, ну раз о романтике заговорили, то сразу спрошу. Анюта вчера с пацаном каким-то жамкалась. Ты не в курсе, кто такой?

Матвей, несмотря на отличное настроение, ответил со злостью:

— Константин, вы правда думаете, что мне сейчас есть дело до какой-то Анюты?! У меня бизнес летит псу под хвост, невеста бросила, пусть Анюта хоть со всем городом жамкается, лишь бы ее не видеть!

— Да я… так спросил.

— Знаете, я вот ее ближайшим же рейсом отправлю в Москву с каким-нибудь поручением к вам. Сами с ней и разбирайтесь!

— А. Ну, присылай. Разберемся.

Все, теперь точно закрыт последний вопрос. Анюта проявила себя превосходно — настоящая лисица. Теперь уже от нее зависит, получится дальше с Симаковым или нет.

Матвей наконец-то отключил вызов и устало рухнул в кресло.

— Ну ты и мерзавец! — восторженно протянула мама. — Точно не в отца! Володя как-то попроще все-таки был. Или я уже забыла?

— Забыла, конечно, — Матвей улыбался.

— Ладно, сынуля, допустим, что я тобой даже горжусь. Но ты когда жениться-то собираешься?

— Начинается… Дай хоть неделю отдохнуть!

— Часики-то тикают! Не слышишь? Это потому что у тебя уже слух старческий! Неделю, потом еще неделю — и потом мы тебя вообще не пристроим.

— Мне тридцать лет! Какая старость, мам?

— Нет, вы только посмотрите на него! — она обратилась к несуществующим зрителям. — Бесит и бесит! Хоть бы каплю моего терпения унаследовал! А я ведь не Симаков, я и ремня могу дать!

— Все. Я пошел.

— Жениться?

— Выспаться.

— Только недолго! И как увидишь Веронику, передай ей, что у меня отличная комнатка имеется! Не то чтобы мне было тут одной скучно, но раз одного ребенка воспитать не получилось, попробую на другом! Она мне очень нравится — так ей скажи! Вот как твоей невестой быть перестала, так сразу и понравилась. Ты вообще меня слышишь? С тобой мать разговаривает!