— Ты можешь что угодно говорить, — он бормотал тихо ей в макушку. — Но все вранье. Потому что я целовал тебя — я очень хорошо помню, как целовал тебя и какая ты тогда была… Продолжай врать, если тебе так спокойнее, только относись ко мне так же, как в тот момент.

Рита закрыла глаза. Стало вдруг так тепло и уютно, что у нее не осталось сил сопротивляться.

— А в гостинице ты говорил, что тебе достаточно одного поцелуя.

— Еще одна моя ошибка. Запиши в общий счет. И признайся уже, что влюбилась.

— Ты просто хочешь выиграть спор.

— Я до одури хочу выиграть этот спор, Рит. И омлет. И чтобы мне сегодня вечером не пришлось размазываться тонким слоем по потолку своего дома.

— Я не буду с тобой — ни сегодня, ни завтра.

— Опять врешь. Поехали ко мне?

— Спятил.

— Ты точно меня не нюхаешь?

— Даже не думала. Кстати, ты не брился сегодня.

— Ты поэтому меня до сих пор не целуешь?

— Только поэтому.

Когда он рассмеялся, она рассмеялась следом. И тоже обняла его под пальто — только чтобы согреть руки.

Конечно, в дом Матвея они не отправились, он даже не попытался ее поцеловать. Вернулись в офис и как-то намеренно старались избегать друг друга. Но Рита теперь была еще больше раздавлена — хоть ничего особенно значимого не произошло, но возникло чувство, будто прозвучали самые важные признания с обеих сторон.

* * *

Дима, как и все, видел, что Рита сопротивляется Матвею из последних сил. Этот чудик не давал ей ни единого шанса — и она сдавалась. Даже Дима был вынужден признать, что она безусловно капитулирует. Это осознание оказалось болезненнее, чем после первых подозрений. Тогда она только была готова влюбиться, а теперь уже бесповоротно влюблялась. Мысли скакали в голове Димы быстрее, чем он успевал остановиться на любой. Не задерживаясь, одна за одной, отдаваясь только болью в груди и звоном в ушах. Теперь уже неважно, в какую сторону повернется история. И неважно, если самому Матвею Рита через два дня надоест — она сама делает выбор, и только ей самой пожинать последствия. Ни от Димы, ни от внешних манипуляций уже ничего не зависело. Возможно, когда-нибудь настанет время этой влюбленности перегореть, но совершенно точно — не прямо сейчас. Пока у чувств Риты только одно направление — мчаться вверх и уже не слышать доводов разума.

Вероника в тот же вечер, когда они вернулись после празднования фальшивого Нового года, собрала вещи и вернулась в свою квартиру, чтобы еще сильнее не разозлить отца. Иринка притом едва не расплакалась. Даже Диме было понятно, что ничего приятного Веронику в ближайшее время не ждет. Но там она останется в одиночестве, а иногда важно иметь рядом человека, который хлопнет по руке и соврет, что все будет хорошо. У Вероники не осталось даже этого. Ему, как и девчонкам, было грустно. Ведь она замечательная — потрясающая, добрая, открытая, слишком наивная и доверчивая. И ничем не заслужила такого давления. Дима вынужденно признал, что впервые кого-то поставил в один ряд по характеристикам с Ритой. Нельзя сказать, что он уже был влюблен в Веронику, как и нельзя сказать, что она ему совсем-совсем не нравилась. Зато дышать стало легче! Именно в этот момент, когда он понял, что вообще способен кого-то с Ритой сравнить. Это означало, что когда-то в будущем он вполне сможет и полюбить. Не в ближайшее время, конечно. И только при условии, что та девушка окажется не хуже Риты и… вот теперь Вероники. Самому стало смешно, когда представил себя зятем Симакова. Да, Веронике придется стать еще в десять раз добрее и красивее, чтобы хоть один мужчина в здравом уме решился посмотреть на нее — с таким-то грузом проблем.

И все же о ней он переживал всерьез. Не зря же полночи плавал в интернете в поисках юридических или даже криминальных способов отделаться от опеки родителя. Ничего приличного не нашел, а утром сам позвонил ей:

— Ты как, подруга, в норме?

— Да, — длинная-длинная пауза. — Странное дело, но я плакала только в твоем присутствии, Дим. А сейчас вот ты только позвонил, а мне уже хочется разреветься. Это нормально?

— Вряд ли. Но если хочешь, можем вечером встретиться — обрыдаешь меня с головы до ног.

— Не получится… Я вчера с Матвеем разговаривала. Мне лучше пока вообще головы не поднимать… И, судя по всему, все же придется выйти за него замуж.

— Так быстро сдалась?

— Дело не только во мне, Дим. Во всех вас.

— Мы что-нибудь придумаем!

— Не сомневаюсь, — она, как показалось Диме, улыбнулась. — Но я не уверена, что вам стоит вмешиваться. Если уж Матвей готов отступиться от Риты, то это показатель.

Сейчас Дима не стал задумываться о сказанном. Поддержка в данный момент требовалась другому человеку. Потому он уверенно повторил:

— Мы что-нибудь придумаем. Рита приносит удачу, забыла? Тебе только и надо немного удачи!

Она в ответ лишь грустно усмехнулась.

В среду он уверенно направился в кабинет гендиректора. Озадаченной Рите соврал:

— Он вызывал меня. Какие-то претензии по новой рекламной кампании.

Вошел и прикрыл за собой дверь. Матвей Владимирович встал из-за стола и вместо приветствия или удивления заявил:

— Не думал, что когда-нибудь это скажу, но мне нужна твоя помощь.

— Вы про свадьбу? Вероника растеряна. Похоже, женитьба все-таки состоится?

— Нет, не состоится. Садись, нам надо многое обсудить.

— Если так, то почему вы не позвонили мне раньше?

— Потому что никто, включая твою сестру, Риту и Игоря, пока не должен знать. Их реакция, их поведение должны быть естественными. Только ты производишь впечатление человека, способного держать себя в руках.

Дима внимательно выслушал все, что говорил ему шеф. Обдумал. Потом задумчиво кивнул и уточнил:

— Я с вами. Потому что вы действуете и в интересах Вероники, и, кажется, не собираетесь вредить Рите. Но не намекнете, почему так сильно изменились?

— Отвечать не стану, потому что вообще твоего вопроса не понимаю. Мне без разницы — будешь ли ты мне помогать из-за влюбленности в мою нынешнюю невесту или в будущую девушку, лишь бы помогал.

На том и порешили. И, может быть, впервые искренне пожали друг другу руки, закрепляя соглашение.

Глава 24

Матвей впечатлялся все сильнее и от собственной слепоты приходил в ужас. Нет, если бы здесь присутствовала Рита, то он бы и теперь не заметил, насколько Соколовская Анна умопомрачительна! Девушка вполне себе симпатичная, но дело было совсем не в этом: она умела вести себя по-королевски, ни грамма от предыдущей наглости, даже посадка головы и каждый жест будто выверены. Матвей впечатлялся и радовался, что не ошибся с выбором.

История пошла по нужному руслу уже с первой встречи. Они прилично выпили с Симаковым, Матвей сначала старательно осуждал недавнее решение Вероники и с радостью добавлял, как быстро она передумала, а вот буквально уже вчера рыдала на его плече и умоляла на нее не злиться. Константин ни на секунду не усомнился, вероятно, именно подобного и ждал. Обсудили и договор с Ларисой. Симакову действительно было безразлично, кто именно будет заведовать строительством и работой торгового центра на его территории — он небезосновательно считал этот контракт золотой жилой, а раз уж Матвей сам решил так щедро откупиться, то дело его. Матвею до голодной смерти слишком далеко — над собственной шуткой Константин хохотал особенно долго. А потом с тем же смехом и добавил, что при условии свадьбы, конечно. Когда Калинин станет родней, то может вообще больше ни о чем не беспокоиться: достаточно работать так, как работал до сих пор, и, естественно, поторопиться с детьми. Подвыпивший Константин даже руку будущему зятю на плечо закинул и доверительно посоветовал обзавестись как можно большим количеством детей, чтобы опосля было из кого выбирать.

Матвей выждал удачный момент и внес предложение по расширению вечеринки:

— А может, и Веронику сюда позовем? Она почему-то до сих пор вас избегает, боится. Сейчас отличное время, чтобы вам окончательно примириться. И мне так будет спокойнее.

— Заскучал уже в обществе старика? — рассмеялся Константин.

— Без Вероники заскучал, — улыбнулся в ответ Матвей. Само собой, что предложению Симаков только порадовался и кивнул. Надо было добивать вопрос. Матвей уже вытащил свой сотовый и задумчиво рассуждал: — А вы не возражаете, если и моя секретарша к нам присоединится? Хочу и вам, и ей показать, что зла не держу. К тому же Ане пора самой убедиться, что никаких шансов со мной у нее нет.

Девушки были наготове. Через сорок минут они вошли в ресторан вместе. Матвей перехватил Веронику на ходу, усадил рядом с собой и, к вящему удовольствию Симакова, уделил ей все свое внимание. Как если бы позабыл о посторонних. Он и руку ее не выпускал, и бесконечно наклонялся, чтобы прошептать на ухо нежности:

— Все идет отлично. Потрясающее платье. Это ее настоящая грудь?

— Понятия не имею. Платье мое. Но на Анюте сидит даже лучше, чем на мне.

— Преувеличиваешь. Но ты в самом деле сделала из посредственности конфетку.

— Не будь таким циником, Матвей. Она сама по себе хорошенькая. Если бы ты смотрел на кого-то, кроме своей Риты, то давно бы это заметил.

— Почему же? Твою красоту я всегда видел.

Она тихо рассмеялась ему прямо в шею:

— Красивее Риты?

— Нет, конечно. У нее же есть волосы… и глаза. И пальчики такие…

— Держи себя в руках, любимый жених. Слушай, ты правда думаешь, что их можно свести?

Симаков не выдержал и гаркнул: