Силвиу Абреу - Примирение

—  Я всегда говорю правду... —  Голос Луизы чуть заметно дрогнул.

—  Очень на это надеюсь. Так получилось, что я слышала, как ты говорила Анжеле о перчатках и пистолете Энрики, которые она взяла. —  Селести показалось, что Луиза вот-вот упадёт, и она осторожно усадила женщину на стул и бросилась к её коленям. —  Луиза! Ты должна сказать об этом полиции. Ведь может пострадать невиновный. Невиновный Энрики!

—  Анжела не могла этого сделать! —  Луиза опустила глаза, теребя край фартука.

—  Ты её не знаешь, Луиза! Не опускай глаза, смотри на меня и клянись. Клянись, что ты не знаешь, кто убил Вилму. Луиза, смотри мне в глаза!

Луиза сняла очки и посмотрела на Селести. В её глазах блестели слёзы.

—  Я ничего не знаю, дона Селести. —  Голос Луизы дрожал. —  Вы что-то не так поняли, ошиблись. Я ведь воспитала Анжелу, она хороший человек, только в жизни ей не очень повезло. —  Луиза взяла в руки веник. —  Извините, надо подмести пол, боюсь, как бы дети не наступили на осколки.

Разговаривать дальше не имело смысла, Селести поднялась и направилась к двери.

—  Не буду тебе больше надоедать, но прошу не рассказывать о нашем разговоре Анжеле. Извини, что напугала.

Она вошла в комнату, и Энрики, занятый рисованием зверюшек, тут же подошёл к ней.

—  Она от всего отказалась. Но мне кажется, что в ней что-то изменилось. Однако давить на неё бессмысленно. Терпеливо, осторожно мы сделаем её своей союзницей. Анжела, конечно, дорога ей, но Луиза —  честный и порядочный человек. Ещё немного, и она увидит настоящее лицо Анжелы. —  Говоря это, Селести с радостью ощущала, что больше не боится настоящего лица этой красивой женщины.

С каждым днём в Селести крепла необыкновенная внутренняя сила, готовая противостоять змеиному коварству Анжелы. Истинная «змея» —  а только так её Селести и называла, —  Анжела, почувствовав опасность, становилась как никогда агрессивной. Всем своим существом Селести чувствовала ненависть Анжелы. «Ей не за что меня любить, она никогда не простила бы мне любовь Энрики, а то, что я стала вровень с ней в компании Толедо, превратило меня в злейшего врага», —  так Селести определяла для себя источник ненависти Анжелы.

С этой ненавистью Селести сталкивалась каждый день, она проявлялась в колких, едких замечаниях, в желании всячески унизить её, проигнорировать её мнение. Даже Одети, милая, хорошая девушка, теперь старалась обойти Селести стороной, а при встрече демонстративно отворачивалась. Селести не сомневалась, что и к этому Анжела имела отношение. Однажды, видя заискивающий взгляд Одети, обращённый к Анжеле, Селести не сдержалась и, дождавшись момента, подошла к Одети:

—  Можно поговорить с тобой? Ведь мы были с тобой дружны. А теперь между нами пробежала чёрная кошка... —  Селести запнулась и уточнила: —  Или проползла змея. Я часто вспоминаю, как я впервые пришла в компанию, как ты была добра ко мне, всему учила, помогала. Я до сих пор тебе за это очень благодарна и, может быть, именно поэтому считаю своим долгом предостеречь тебя. Ты совершаешь очень большую ошибку в своей жизни, встав на сторону Анжелы.

—  Я делаю только то, что она попросит, —  сухо ответила Одети, давая понять, что не желает продолжать разговор.

Селести вздохнула:

—  Будь с ней осторожна, Одети. Анжела очень опасна и в любой момент не задумываясь предаст тебя. Мне будет очень жаль, если с тобой случится беда.

Однако, как поняла Селести, Одети осталась глуха к её словам и продолжала верно служить Анжеле. Селести часто задумывалась над характером Анжелы. Она отдавала ей должное, считая человеком незаурядных способностей, редкой воли, хваткой и очень-очень опасной.

—  Она —  исчадие ада, гений зла, —  говорила она Энрики. —  Поразительно, за что такое чудовище Бог наградил красотой и привлекательностью?

С Энрики было бесполезно обсуждать Анжелу. Его не интересовали её внешность, особенности характера и прочая «сентиментальная муть». Он просто ненавидел её, не терпел на дух и желал только одного: избавиться от неё раз и навсегда. В начале их романа Селести поняла, что Энрики совершенно не знает Анжелы, не чувствует её и потому недооценивает. Теперь, когда её дела стали открываться перед ним и перед Сезаром, они испытали настоящий ужас перед её способностями творить зло. В отличие от них Селести ощущала себя закаленным бойцом, ведь их противостояние с Анжелой было давним. И чем хуже становились отношения Анжелы с Толедо, тем чаще Селести ловила на себе её исцеляющие взгляды, тем явственнее понимала, что скоро Анжела не сможет сдержать всю накопившуюся в ней злобу и ненависть —  она должна будет их выплеснуть.

Интуиция не подвела Селести. «Взрыв» произошёл в холле Торгового центра. Селести спешила по делам, когда неожиданно её остановила Анжела. Её интересовало одно —  что задумали Энрики и Сезар против неё? Высокомерный, приказной тон резанул Селести, и она жёстко отрубила:

—  У меня нет желания разговаривать с тобой! Пропусти меня! —  Селести попыталась обойти Анжелу.

—  Нет, сначала ты скажешь, что вы надумали со мной сделать, в чём ещё собираетесь обвинять меня! —  Анжела с силой дёрнула Селести за руку. —  Говори немедленно! Или я покажу тебе, кто здесь...

Селести видела изумлённые лица посетителей, понимала. что совершает ужасный поступок, но не могла отменять себе в удовольствии —  и, размахнувшись, наотмашь ударила по розовой, холёной щеке Анжелы.

Наутро Анжела собрала совет учредителей. Помимо Энрики, замещающего Сезара, пришёл и Александр, сопровождающий Лусию.

Анжела, не жалея красок, описала произошедшее накануне, она долго говорила, как Селести уронила в глазах посетителей имидж «Тропикал-тауэр шопинга», что её возмутительный поступок оттолкнёт от них богатых и уважаемых клиентов.

—  Драка в холле! Я, как совладелица Центра, требую, чтобы сотрудница, учинившая её, была немедленно уволена во избежание скандальной огласки! —  Анжела повернулась к Энрики. —  И мне всё равно, какие отношения эту хамку связывают с тобой. Я сейчас выступаю как равноправный твой партнёр.

—  Я Селести не уволю. —  Энрики сосредоточил своё внимание на кнопках сотового телефона.

—  В таком случае решающее слово за Лусией. —  Александр поправил очки и сочувственно улыбнулся Селести.

—  Я поддерживаю Энрики, —  коротко ответила Лусия и поднялась. —  Надеюсь, мы разрешили проблему и я могу быть свободной?

Селести не сомневалась в таком исходе заседания, но победное чувство улетучилось, оставив горький осадок от глупой, детской, недостойной выходки. Она чувствовала, что сгорает от стыда перед Александром, Лусией, а на Энрики она боялась поднять глаза.

За ужином она не утерпела и, несмотря на просьбу Энрики больше не вспоминать о случившемся, снова вернулась к больной теме:

—  Мне стало очень трудно сдерживать себя. Я ненавижу её! А с таким настроением лучше не работать. Может, мне всё-таки уйти?

Энрики обнял её:

—  Эх ты, боец! Ты же знаешь Анжелу не хуже моего. Среди прочего, у неё есть одна уникальная способность —  заставить человека потерять над собой контроль, выставить его в самом неприглядном виде. Ты клюнула на её удочку. Она именно этого и добивалась. —  Энрики поцеловал Селести в нос. —  Скажу тебе честно: я сам с удовольствием оказался бы на твоём месте. И даже на секунду готов был бы забыть, что передо мной женщина...

Селести с грустью улыбнулась:

—  Мы все говорим и говорим, а она не знает удержу. Неужели мы так бессильны перед ней? У нас до сих пор нет никаких доказательств, никаких улик против неё.

Энрики взял её за руку и повёл в спальню. Он осторожно положил её на кровать и погасил свет:

—  У меня есть одно доказательство. Доказательство, что я очень тебя люблю.

Ей снился удивительный сон: весёлая компания бежала по берегу. Волосы развевались на ветру, на ноги набегала тёплая морская волна. Она держала за руки Тиффани и Жуниора, Гиминью сидел на плечах Энрики. Рядом, смеясь, бежали счастливые Лусия и Александр. С высокой горы им махал рукой Гильерми и что-то громко кричал…

Селести проснулась от телефонного звонка. Энрики снял трубку и напряжённо слушал.

—  Что-нибудь случилось? – Селести с испугом подумала о детях, оставленных на попечение Луизы.

—  Да. Звонила Лусия. Пропал Александр.

Сандра отложила в сторону книгу и задумалась. Чем она не героиня какого-нибудь романа, а ещё лучше фильма?! Её приключений вполне хватило бы на целый длиннющий сериал. Вот и Сарита вчера рассказывала ей об одном таком фильме. «Война полов», кажется. Там ещё главную роль играл очень красивый актёр Мариу Гомес. Сандра этот сериал почему-то пропустила, пришлось Сарите в подробностях рассказывать, как герой похитил любимую девушку и увёз на необитаемый остров. Увёз на необитаемый остров, и там они нашли друг друга. Здорово...

Сандра погасила свет и, улёгшись поудобнее, стала думать об Александре. Но он опять представился ей стоящим в обнимку со своей поганкой Лусией на вечеринке у бывшей свекрови. Вот ведь как повернулась жизнь, что теперь они с доной Мартой почти что подруги. А что тут удивительного? Как только Александр переехал к своей старухе Лусии, Марта сразу поняла, каким подарком судьбы была для неё Сандра. Теперь вот занимается её воспитанием, образованием —  книги нужные даёт читать, в музеи водит. Обсуждает с Бруну её будущее.

И опять Сандра задумалась над странностями своей жизни. Кто бы мог подумать, что она будет жить в доме своего злейшего врага Бруну Майи, да не просто жить, а дружить с ним, советоваться по любому поводу, внимать его словам, придерживаться его советов?! Сандра до последнего времени не могла ответить себе, почему она, строптивая, своевольная Сандра согласилась переехать к этому немногословному, странному мужчине, принять от него помощь? Но вот они жили бок о бок почти полгода, и она уже не представляла своей жизни без этого коренастого немолодого мужчины, годившегося ей в отцы. В отцы! Вот в этом слове —  и кроется вся разгадка. Ей так нужен был отец, человек, который примет её такую, как есть, со всеми недостатками, примет и постарается её понять. Её родной отец способен лишь поносить её направо и налево, а нот поговорить спокойно, терпеливо, выслушать её, постараться понять и пожалеть умеет только Бруну. Она привязалась к Бруну, он стал для неё близким, родным человеком.