Силвиу Абреу - Примирение

—  Сандра умерла! —  объявила Сарита, скорбно поджав губы.

—  Да ты что! —  И Бина с размаху села на постель. —  Бедная моя подружка! Что же с ней случилось? Когда?

—  Только что похоронили. Ну, не мы, конечно. Её родня.

—  Даже не знаю, что сказать. Пусть земля ей будет пухом. Много она всяких дел натворила и должна была много лет провести в тюрьме. Что же с ней случилось?

—  Я всё сейчас тебе расскажу. Там такая история, такая история, просто ужас!

—  Ну, рассказывай, —  попросила Бина, усаживаясь поудобнее и позабыв про все свои платья.

Слушать ужасную историю приготовилась не одна только Бина, но и Аженор. Он направлялся к себе в комнату, услышал имя Сандры и остановился послушать, что там говорят о его неудачливой внучке. В тюрьме он её не навещал, потому что смертельно боялся, как бы и о нём не вспомнили. Не пошёл и на похороны, испугавшись, что после смерти Сандры он окажется самым главным преступником. Он затаился в доме Диолинды и жил, пока не гнали, на хлебах своей бывшей любовницы.

—  Рассказала нам обо всём этом Лусия. Ты Лусию знаешь, она не сплетница, и всё, что говорит, —  чистая правда. Так вот, ты знала, что Сандра была беременна?

—  Понятия не имела.

Весть за вестью, и одна поразительнее другой.

—  Сандра умерла родами, —  сообщила Сарита.

—  Ах, она бедная, бедная! —  запричитала Бина. —  А с ребёночком что? Тоже умер?

—  Нет, она родила девочку, а сама умерла. И теперь весь вопрос, что будет с девочкой, потому что...

Тут Сарита понизила голос, а Аженор изо всех сил напряг слух. До младенцев ему было мало дела, он их терпеть не мог, а вот всякие таинственные обстоятельства обожал, потому что они всегда сулили поживу.

—  Неизвестно, знает кто-то о девочке, кроме Марты Толедо, или нет, —  сообщила Сарита. —  Умерла Сандра в тюремной больнице, и что уж там приключилось, один Бог ведает.

Сарита вздохнула и вытерла глаза. То же сделала и Бина, после чего Сарита продолжала:

—  Девочку-то должен кто-то взять. А если никто не возьмёт, то отдадут её в воспитательный дом. Вот какая выходит история.

—  Странная история. У этой девочки есть отец, зовут его Александр Толедо, ему и решать, что делать с дочкой, —  рассудила разумная Бина.

—  Так-то оно так, но Александр живёт теперь холостяком в другом городе, и Марта никому не говорит в каком. И ему, похоже, не сообщает, что у него появилась дочка. Потому что не больно-то хочет, чтобы семья Толедо имела отношение к ребёнку Сандры да Силва, которую они и при жизни терпеть не могли. Ещё при жизни Сандры Марта приходила к Лусии советоваться. Она и тогда интересовалась, нельзя ли лишить преступницу родительских прав. А Лусия откуда знает? Лусия считает, что судьбой ребёнка должен заниматься отец. Раз уж он убежал от неё к Сандре, пусть и последствия расхлёбывает! Так она считает и правильно считает.

«Ещё как правильно! —  довольно потёр руки Аженор. —  Если некому взять сироту, то ею займётся прадед, и уж он-то выбьет из паршивых Толедо всё, что полагается получить девчонке. Нужно использовать всё!»

Возможность прибрать к рукам богатеньких Толедо очень обрадовала старого Аженора. Ему порядком под¬надоело жить прихлебателем при Диолинде. Характеры у обоих были не сахарные, и только страх перед расплатой заставил старика согласиться с этим унизительный положением.

—  Я бы хотела сходить к Сандре на могилку, —  сказала Бина. —  Я чувствую себя виноватой перед ней, так занялась своими делами, что ни разу и в тюрьме не навестила. Правда, характер у неё был, сама знаешь, какой. Да и у Эдмунду тоже...

—  Милая ты моя! —  Сарита крепко прижала к пышной груди племянницу. —  К Сандре мы съездим завтра поутру, а сейчас расскажи мне, как ты там бедовала.

Бина только открыла рот, чтобы рассказать, что бедовала она только в самом начале, когда оказалась в глуши без всякой помощи и не знала, за что взяться. Потом осмотрела дом и поняла, что нужно его отремонтировать. Ну и принялась за дело. А потом уж всё пошло своим чередом, одно цеплялось за другое: работа требовала людей, люди —  работы. Со временем нашлись и помощники. Одного из них, самого надёжного, она назначила управляющим, на него и оставила сейчас имение. Она охотно рассказала бы всё это подробно и красочно, но её прервал громкий стук в дверь и голос Эдмунду:

—  Бина! Бина! Не одевайся! Я соскучился!

—  А уж я-то как соскучилась без своего Принца, —  ответила Бина, направляясь к двери.

Сарита расплылась в широкой улыбке:

—  Желаю вам счастья, вам теперь не до меня. —  И выплыла в открытую Биной дверь, в которую тут же влетел Эдмунду. Она тоже была счастлива за свою племянницу.

Дверь захлопнулась и не открывалась до самого утра.

Диолинда поужинала одна и лежала без сна до утра в кровати. Она предчувствовала перемены и пыталась понять, что они сулят ей лично.

После медовой ночи супруги к утру поссорились. Их крики слышались на весь дом.

—  Я буду президентом первого в Бразилии поло-клуба! —  кричал Эдмунду. —  И буду разводить лошадей!

—  Можешь быть кем угодно, но на ферме разводить можно только бычков! —  кричала в ответ Бина.

—  Лошадей!

—  Бычков!

—  Лошадей!

—  Бычков!

Накричавшись, супруги принялись так же бурно целоваться. Однако после любовной скачки они снова поссорились, и Эдмунду упрямо заявил:

—  Завтра же еду на наше ранчо и везу туда партию лошадей!

—  Скатертью дорога! —  пожелала Бина.

—  Мама! —  загремел, спускаясь по лестнице, Эдмунду. —  Собирайся! Мы уезжаем!

Диолинда всплеснула руками и позвала служанку, чтобы та собирала чемоданы.

—  А Бина? —  спросила она.

—  Я остаюсь! —  заявила Бина.

—  Я тоже остаюсь, —  заявил Аженор Диолинде, когда они остались наедине, и она сообщила ему о своём отъезде. —  У меня появились кое-какие дела в городе.

—  Я не могу оставить своего сыночка, —  горделиво сказала она. —  Все могут оставить его, кроме родной мамочки.

—  Ну это ты мне не рассказывай! —  хмуро буркнул Аженор. —  Ты на всё способна. Но к делу это не относится. Похоже, мне здесь предстоит пропасть разного!

—  Успеха тебе, —  равнодушно пожелала Диолинда.

Она была рада избавиться от Аженора, не ссорясь с ним. Вот уж с кем ей не хотелось бы ссориться, так это с Аженором. И ещё, разумеется, с Эдмунду.

Диолинда не собиралась выпускать сыночка из-под своего влияния. Если уж он позвал её, она поедет с ним хоть на край света! А Бина? Она ещё посмотрит, кто кого!

Бина, как и собиралась, отправилась на следующий день с Саритой на кладбище. Для начала они зашли в часовенку и поставили большую свечу на канон, прося, чтобы несчастной простились все её грехи.

—  Вот не молилась Сандра святой Изилде, всегда смеялась над тобой, когда ты ставила ей свечки, —  назидательно говорила Сарита, —  а чем дело кончилось? Для неё бедой, для тебя радостью.

—  Давай помолимся ещё и святой Изилде, —  сказала Бина, —  чтобы она помогла несчастной. Я тоже много грешила в своей жизни, и не моя заслуга, если мне что-то удаётся.

Сандру похоронили на окраинном кладбище, где хоронили своих близких жители Пари, было оно простым и бедным, с незатейливыми крестами и скромными оградами. Если бы не цветы, которые не успели ещё завять, могила Сандры выглядела бы совсем нищей, потому что ни креста, ни ограды там ещё не было —  только дощечка: Сандра да Силва, год рождения и год смерти.

Каково же было удивление Бины, когда она увидела, что возле могилы кто-то сидит. И ещё больше удивилась, увидев Жаманту. Он поднял на Бину полные слёз глаза и сказал:

—  Жаманта убил Сандринью. Жаманта убил.

—  Что ты такое говоришь, Жаманта? Не может этого быть. С чего это ты решил? —  принялась расспрашивать его Бина.

—  Сандринья умерла с тоски, —  объяснил Жаманта. —  Она звала Александра. Она просила: Жаманта, найди его, найди его. Жаманта не нашёл, и Сандринья умерла.

—  Бог забрал Сандру к себе, —  вступила в разговор Сарита. —  Ты тут ни при чём, Жаманта. У тебя голубиная душа, ты и хотел бы, но не можешь никому причинить зла, так что не убивайся.

—  Не убивайся, Жаманта, —  ласково попросила и Бина. —  Мы все горюем о Сандре, и давайте все вместе помолимся, чтобы на небе ей было лучше, чем на земле!

Она взяла Жаманту за руку, и все втроём они стояли молча, молясь о грешной и несчастливой Сандре да Силва, которая так добивалась счастья.

Диолинда с Эдмунду уехали, и Аженору волей-неволей пришлось окунуться в житейские заботы. Для начала ему нужно было обеспечить себя жильём, и он навестил Клементину и Клару.

Как только бородатый старик с угрюмым, недобрым взглядом появился на пороге светлого, увитого цветами домика да Силва-сына, его обитателям стало понятно, что их мирная и счастливая жизнь под угрозой.

—  Ты мне задолжал, Жозе, —  начал старик, —  ты лишил меня дома, построив своё кафе на моей земле.

—  Ты жил в старом вагончике, он стоит на прежнем месте. Кто мешает тебе вернуться туда и жить? —  спокойно возразил Клементину.

Клара с удивлением посмотрела на мужа: что он такое говорит? Если Аженор поселится возле кафе, он одним своим видом всю публику распугает. А не распугает видом, то что-то такое придумает, от чего всем тошно станет!

Но вмешиваться в разговор она не стала, не годится встревать между сыном и отцом.

—  Что ж, он пустой стоит? —  угрюмо осведомился Аженор.

—  Почему пустой? В нём живут Жаманта и Лузенейди, —  ответил сын. —  Будешь выселять их?

Аженор тяжело задумался. Он привык действовать нахрапом, качать права, драть горло. Но велик ли толк орать на Жаманту, добиваясь места в старом вагончике?