Силвиу Абреу - Примирение

—  Потому что плохо меня знала, —  предположила Бина.

—  Вот именно. А моя мать знает тебя очень хорошо. Она понаблюдала за тобой и успела узнать, как ты пускаешь деньги на ветер, а вернее, на всяких Понимаешей, но больше мы тебе этого не позволим!

Бина тяжело вздохнула.

—  Ты не прав, Эдмунду, —  не согласилась она. —  Я вовсе не пускала деньги на ветер. Я их вкладывала в хороших людей, и они меня не подводили. Псевдоним «Джони-Понимаешь» оказался для Куколки счастливым, и он стал настоящей звездой и давно вернул вложенные в него деньги.

—  А почему он тогда нуждается в спонсировании? —  ядовито поинтересовался Эдмунду.

—  Потому что хочет организовать турне совсем на другом уровне, увеличить ансамбль, пригласить более дорогого декоратора и соответственно повысить стоимость билетов. Вот увидишь, всё окупится, —  принялась объяснять Бина.

—  Не верю! —  упёрся Эдмунду. —  Ты вечно связываешься со всякими вертопрахами! Больше того, с преступниками! Чего стоит Сандра! Клементину!

—  Как тебе не стыдно так говорить, Принц! —  обиделась Бина. —  Когда ты так говоришь, ты похож не на принца, а на старого скрягу и склочника. У Клары и Клементину прекрасно идут дела, они собираются расширяться, и я хочу им помочь. Кафе...

Но лучше бы она не упоминала о кафе. Сеть кафе Фалкао была больным местом Эдмунду. Уж казалось, как он старался, а они одно за другим прогорали. Почему? Он ума не мог приложить. То и дело менял администрацию и персонал, ввёл систему штрафов, сторожил, распекал, а дела шли всё хуже и хуже. Слова Бины стали последней каплей, переполнившей чашу.

—  Никогда! Если дать тебе волю, ты растранжиришь все деньги. Твоя тётушка знала свою родню, поэтому и отдала всё своё состояние под опеку! Запомни раз и навсегда, ты —  жена! Ты будешь заниматься домом и ничем больше!

Вот какой разговор вспоминала Бина, сидя в гостиной, и очень грустила. Она бы и домом с радостью занялась, но в нём распоряжалась дона Диолинда. И каково было сидеть Бине в этом доме с её-то деятельной натурой, с её отзывчивым сердцем?..

—  Красненькую и оранжевую! —  раздался приказ сверху, и Бина поспешила наверх. —  Где мой сын? —  осведомилась дона Диолинда, проглотив две таблетки.

Кажется, инспектирует кафе, —  неуверенно ответила Бина.

—  Даже не знает, где её муж, —  пренебрежительно заметила Диолинда и потянулась к телефонной трубке. Уж она-то всегда знала, где найти своего сыночка. Набрав два-три номера, она, в самом деле, попала на Эдмунду. —  Приезжай скорее домой, —  величественно распорядилась она. У меня для тебя потрясающий сюрприз!

—  Неужели? Ты решила свою проблему? —  не поверил Эдмунду, хотя и почувствовал по тону матери, что утренняя ссора не прошла даром.

—  Я решила наши общие проблемы, —  удовлетворённо сказала Диолинда и повесила трубку.

В четыре часа дня она собрала свою семью в кабинете и плотно закрыла дверь.

—  Сын мой, —  провозгласила она торжественно, —  ты станешь основателем первого в Бразилии поло-клуба!

Эдмунду недоумённо уставился на мать.

—  Больше того, у тебя будет конный завод, то есть ферма, на которой ты будешь разводить лошадей.

—  Лошадей? —  удивлённо протянула Бина.

—  Именно, —  снисходительно кивнула Диолинда. —  Мой сын будет первым в Бразилии поставщиком скакунов для игры в поло.

Недоумение Эдмунду сменилось восторженной улыбкой.

—  Мама! Ты —  гений! —  воскликнул он и, подхватив дону Диолинду, закружил её по комнате. Потом поставил на пол и спросил: —  А как ты себе это представляешь?

—  Очень просто, —  всё с той же королевской снисходительностью уронила Диолинда. —  Мы покупаем ферму с пастбищами. Я приценилась, ферма нам по деньгам. Потом мы закупим самых лучших лошадей. В общем, сынок, тебе придётся вникнуть в этот вопрос, узнать, в каких условиях они размножаются и какие породы наиболее пригодны для игры в поло.

—  Конечно! Я с удовольствием, —  радостно откликнулся Эдмунду.

—  И я тоже, —  подала голос Бина. —  Мне так нравятся лошадки! Я охотно буду за ними ухаживать.

—  Имей в виду, моя дорогая, что нам придётся на время покинуть Сан-Паулу и поселиться неведомо в какой глухомани. Для меня это большая жертва, но ради будущности моего сына я готова на всё!

Сказав это, дона Диолинда гордо вскинула голову.

—  Я тоже. Мне Сан-Паулу осточертел, —  призналась Бина.

Она представила себе нескончаемые просторы прерий, табуны лошадей с развевающимися гривами, и у неё закружилась от счастья голова.

—  А мне нужно будет научиться бросать лассо? —  спросила она. —  Их ведь нужно будет отлавливать.

Эдмунду представил Бину ковбоем и невольно расхохотался.

—  Ты хочешь сказать, что будешь сама их ловить? —  спросил он.

—  Почему бы и нет? —  ответила вопросом на вопрос Бина. —  Тебя-то я заарканила.

Да, это был аргумент, и против него Эдмунду ничего не мог возразить.

—  А как ты думаешь, —  осторожно начал он, обращаясь к матери, —  с нами поедут все?

—  Думаю, кое-кто останется здесь, —  прекрасно поняв скрытый смысл вопроса, ответила мать сыну. —  Не все любят глушь и обилие работы.

Эдмунду встал на одно колено и поцеловал руку матери.

—  Я уже говорил, что ты —  гений, и теперь повторю тебе это второй раз.

—  Принц! Настоящий принц! —  восторженно прошептала Бина.

—  Я рада, дети мои, что мой план пришёлся вам по душе, —  всё так же величественно проговорила Диолинда. —  Вы оценили его по достоинству, и мне это очень, очень приятно.

—  Мы в восторге, —  лаконично подвёл итог Эдмунду. —  Завтра я берусь за работу, и мы начнём осуществлять намеченное.

Бина захлопала в ладоши. Наконец-то жизнь преподнесла ей подарок. А ещё с утра всё казалось таким безнадёжным. И вдруг... В глазах у Бины загорелся огонёк, и она почувствовала, что словно бы ожила после долгой мёртвой спячки.

—  Едем! Едем! —  воскликнула она.

Тише едешь, дальше будешь, —  напомнила премудрая Диолинда.

Марта позвала детей ужинать, проследила, чтобы они вымыли руки. Дети хохотали, брызгались в ванной водой, а она ждала их и думала о своём: нет, она не может взять на себя ещё одного ребенка. Ей хватает вот этих троих!

При одной только мысли, что будущий ребёнок навсегда свяжет её с Сандрой, Марте становилось плохо. Она не сомневалась, что он пойдёт в ту же порочную породу, раз уже стал источником раздоров и неприятностей для её семьи. Как опрометчиво, как безрассудно поступил Александр, сделав своей женой эту недостойную особу!

Но Марте не в чем себя упрекнуть. Она сделала всё от неё зависящее, чтобы помочь избраннице своего сына подняться по социальной лестнице. Но та покатилась вниз. И докатилась. Такие люди всегда внушали Марте неприязнь, и она предпочитала держаться от них подальше. И правильно делала. Ещё и поэтому она ничего не скажет Сезару. Для неё нет двух решений этой проблемы: в её семье этот ребёнок воспитываться не будет. К чему приведут волнения Сезара и бесконечные обсуждения этой темы? К ссорам? Марта не будет ссориться с мужем. И потом, откуда она знала, что это ребёнок Александра? Сандра способна на всё!

В запальчивости, уже мысленно защищаясь от Сезара, а ещё вернее, от самой себя, Марта додумалась до этого классического аргумента, и ей стало стыдно: на этот раз она была уверена, что Сандра ждёт её родного внука! И она, Марта, собиралась от него отказаться!

Как мучительны были мысли и как мила привычная обыденность!

Жуниор с Тиффани уже побежали наперегонки в столовую. А Гиминью, этот вечный двигатель, разве мог он позволить себя опередить? Ни за что! Чтобы обогнать старших, он решил применить военную хитрость и спрыгнуть вниз прямо с площадки, минуя ступеньки, благо худоба позволяла ему протиснуться между прутьями, поддерживающими перила.

Всё заняло одну секунду. Он перебрался за перила и... Он не прыгнул —  упал, и Марта услышала его отчаянный вскрик.

Марта, не чуя под собой ног, кинулась к Гиминью и подхватила малыша на руки. Бледный, напуганный, он даже не плакал, а потихоньку стонал и странно поводил глазами. Марта поняла сразу —  случилось большое несчастье. Пронзила молнией мысль: падение, сотрясение мозга, недавно перенесённый менингит!.. И ещё не менее страшная: перенесённый Гиминью стресс, когда Анжела держала его над бездной.

—  Жуниор! Тиффани! Быстро за стол! —  скомандовала она, и в её голосе было что-то такое, что детям и в голову не пришло ослушаться и они быстро заняли свои места. —  С вами побудет Луиза, —  сказала Марта, —  она покормит вас и уложит спать. Слушайтесь её. На ужин ваш любимый салат с креветками.

—  А что с Гиминью? —  осторожно и испуганно спросила Тиффани, глядя на бледное лицо лежавшего на бабушкиных руках брата.

—  Пока не знаю, —  честно ответила Марта, —  но, думаю, что-то серьёзное.

—  Мама! Мамочка! —  жалобно позвал малыш.

Глаза Тиффани наполнились слезами.

Когда в дом приходит несчастье, всем детям хочется позвать мамочку, но её мамочка...

Глядя на сестру, на Гиминью, готов был расплакаться и Жуниор.

У Марты зашлось сердце от жалости к двум любимым страдающим птенцам.

—  Луиза расскажет вам сказку на ночь, —  ласково пообещала она.

До сих пор, хотя оба старших ходили в школу, без сказки они не засыпали.

—  Я приду вас поцеловать и пожелать вам спокойной ночи, —  продолжала она, судорожно прижимая к себе Гиминью, —  а вы, —  она на секунду задумалась, —  пожелайте вашему братцу поскорее выздороветь, он маленький, он страдает, и мы все будем ему помогать. Придумайте каждый для него по сказке, а завтра я ему перескажу их.