Он вошёл в маленький дворик в Бишиге, там играла музыка, кружились пары. Сезар увидел Сандру, она стояла, прижавшись к стене дома, в объятиях какого-то подвыпившего парня. Сандра отталкивала его руку и смеялась, и этот смех показался Сезару очень странным. «Наверное, она пьяна», —  подумал он и увидел человека, бегущего к ней. Сезар с трудом узнал в приближавшемся мужчине сына: сбившийся в сторону галстук, рубашка, незаправленная в брюки, перекошенное бешенством лицо. Александр замахнулся на Сандру:

—  Ты дрянь!

Сандра начала оправдываться, но Александр уже не слышал её. Он замахнулся ещё раз, и его кулак опустился на её смеющееся лицо.

—  Меня тошнит от тебя! Ты предала отца, теперь наставляешь мне рога. Между нами всё кончено.

—  Козёл! —  Сандра громко засмеялась ему в лицо. —  Ну что, снова ударишь меня? Будешь бить прямо здесь, у всех на глазах?..

Сезар чудом успел подбежать, когда сын уже поднял с земли валявшуюся ржавую лопату и размахнулся, чтобы ударить по смеющемуся лицу Сандры.

Он встал между ним и Сандрой, которая кривлялась в пьяном угаре.

—  Пошла вон, —  рявкнул на неё Сезар.

—  Папа, я чуть не убил её! —  Александр с рыданием прижался к отцу.

Сезар уводил Александра прочь, когда во дворе появился Бруну и силой поволок Сандру к своей двери.

Всю ночь Сезар не мог сомкнуть глаз. Мысль, а что случилось бы, если бы он не успел, кидала его в холодную дрожь. Тогда бы повторилась сцена двадцатилетней давности: погибла бы молодая женщина, а в тюрьму на двадцать лет сел бы не Клементину, а его сын.

Он ушёл на работу с тяжёлым сердцем, нужно было разобраться с Ледой раз и навсегда. Но через несколько часов вернулся домой.

—  Марта, —  позвал он жену, —  случилась беда. Я хочу, чтобы ты узнала всё от меня: Анжела выкрала Гиминью и скрылась с ним.


Клементину лежал, заложив руки за голову, и перебирал в памяти всё, что сказали ему Шерли и Адриану. Как всё замечательно у них устроилось! Мать Адриану, дона Сесилия, оказалась славной женщиной, до смерти запуганной собственным мужем. Видно, сеньор Паулу не жалел красок, описывая ужасы притона, ночного кабака, в котором пропадал их сын, охмурённый дочерью преступника. Но сначала Адриану привёл в больницу к матери саму «совратительницу» Шерли, потом привёз мать в их скромный дайнер. Сесилию накормили их фирменным «чили», её не знали куда посадить и чем ещё угостить. Дурман рассеялся, препятствий к свадьбе больше не было. День свадьбы был назначен на ближайшую субботу, а дона Сесилия взяла на себя все расходы. Клементину застонал, когда воспоминания дошли до слов Шерли: «Папа, я хочу, чтобы ты был в церкви и на свадьбе. Ты мой любимый, дорогой, единственный, я не могу без тебя!» Вся надежда была на Александра, которого Шерли и Адриану пригласили в свидетели.

Клементину уже знал от Бруну, что случилось между Сандрой и Александром. Знал он и том, что Бруну выгнал её из дома и она жила теперь у Бины. Но ему не хотелось думать о Сандре. Хотелось закрыть глаза и видеть перед собой Шерли, счастливую невесту.

Она снилась ему все ночи напролёт, а когда в субботнее утро распахнулась дверь камеры и охранник усадил его в машину и привёз к церкви, он увидел её наяву. Шерли в платье невесты, в фате шла под руку с Адриану. Он разглядел в праздничной толпе Клару и Александра, Куколку и Густиньо. Она кинулась ему на шею, и он еле успел умолить охранника снять с него наручники. Теперь он смог обнять её и сказать слова, которые вертелись у него в голове всё последнее время:

—  Ты самая красивая невеста на свете, дочка моя!

—  Хочу, чтобы ты вёл меня под венец. —  Она потянула его за собой.

Он посмотрел на свой мятый костюм и покачал головой. Но подошедшая Клара вторила Шерли и подталкивала его.

Он взял дочь за руку и торжественно повёл её к алтарю.

Священник взялся за молитвенник, когда из глубины зала донёсся знакомый низкий голос:

—  Дочка!

Клементину узнал бы этот голос из тысячи голосов. Это был Аженор.

—  Я должен догнать его, —  прошептал он Кларе и стал отодвигаться от свадебной пары. Он слышал голос жены, просившей его не нарушать церемонию, он видел непонимающие глаза Шерли —  и ничего не мог с собой поделать. Он повернулся и быстро побежал к выходу. Там он столкнулся с братьями, безнадёжно глядящими вдаль.

Клементину оглянулся: к ним приближались охранник и Клара. Охранник протянул наручники.

—  Разрешите только дочь обнять!

Краем глаза он видел, что Куколка берёт мотоцикл, который подогнал ему Дину, садится на него и приближается к нему. Клементину обнял дочь и прошептал ей на ухо:

—  Благословляю тебя и Адриану. Скажи Кларе, что со мной всё в порядке. Мне надо решить одно важное дело. —  Куколка с рёвом затормозил около него. —  А теперь извини, мне надо убежать. —  Клементину сел на мотоцикл и скрылся из виду.

Вечером он пробрался к маленькому сарайчику, сохранившемуся со старых времён и примыкавшему к дайнеру. За дверью, не зажигая света, кто-то копошился. Клементину распахнул дверь и увидел затаившихся братьев. Они развернули перед ним старый дырявый мешок и вытащили оттуда пакет, битком набитый деньгами.

—  Вот что искал отец, когда Адриану наткнулся на него!

Клементину не слушал братьев, обсуждавших происхождение денег. Он теперь не сомневался, что эти деньги отец получил за взрыв Торгового центра. Всё сошлось, но без живого Аженора эти деньги не представляли интереса. Нужен был Аженор!

Шум приближающихся машин вспугнул их: они бросились в разные стороны. Агустиньо и Куколка —  к Кларе, Клементину —  в домик Жаманты, где он укладывался спать со своей молодой женой Лузенейди.

Клементину чуть не убил его, тряся за грудки и выбивая признание. Бедный Жаманта не долго сопротивлялся.

—  Жаманта ничего не взрывал, Жаманта только подогнал грузовик и стал ждать. Так мне сказал крёстный.

Клементину ещё раз встряхнул его и поволок к выходу.

—  Ты отведёшь меня к нему! Или я убью тебя, ты меня знаешь, я жену свою убил и тебя убью. —  Клементину выкатил на Жаманту свои глазищи.

—  Жаманта отведёт.


Марта не верила своему счастью: Гиминью, целый и невредимый, сидел с ней и уплетал пирожное. Два дня страданий, мучительной неизвестности позади. Мальчик жив! Но чего эти два дня стоили Селести да и всем им!

Анжела выкрала мальчика из бассейна, прикинувшись подругой матери. Селести, Энрики и Сезар потащили к комиссару Одети, где она призналась, что всё время помогала Анжеле, но красть ребёнка не хотела и Анжела пошла на это сама.

Одети отпустили, но продолжали следить за каждым её шагом, начиная с порога полицейского участка. Селести поехала домой и наткнулась на Анжелу там. Совершенно обезумевшая Анжела потребовала от неё одного —  отказаться от Энрики. Но Селести молчала до тех пор, пока Анжела не подозвала её к телефону. Селести услышала голос сына, он что-то пытался сказать ей, но она расслышала только слова про стеклянный лифт и красивый сад под крышей.

Анжела опять скрылась, пообещав, что Селести больше никогда не увидит мальчика, если не вернётся в Понта-Пора.

Они продолжали следить за Одети, которая до самого вечера сидела в Центре. Они следили за ней, когда она начала подниматься на лифте к чердаку, потом вышла из него и стала открывать чердачный люк. Сверху до них донёсся голос мальчика. Анжела скрывалась в Торговом центре, где никому и в голову не приходило искать её.

Подъехала полиция, но Селести, отстранив всех, бросилась к сыну под дуло пистолета Анжелы. Никто не знает, что бы произошло, но Энрики оказался около Анжелы, умоляя её бросить оружие. Он говорил ей про их былую дружбу, про её доброе сердце, про Селести, которая уезжает в Понта-Пора... Она не опустила оружия, но на секунду ослабила руку, державшую мальчика, и тот спрыгнул вниз на руки матери.

Клара слушала Марту и с ужасом представляла себя на месте Селести.

—  Почему ты ничего не говоришь об Анжеле, Марта?

Марта оглянулась и, убедившись, что Луизы нет рядом, тихо сказала:

—  С Анжелой всё кончено. Она бросилась в шахту лифта... Кошмарная смерть...

—  Такая же, как и её жизнь...

Они сидели и ждали, когда Сезар закончит разговор с Энрики. Кларе необходимо было поделиться с Сезаром новостями о бегстве Клементину из тюрьмы, о появлении Аженора на свадьбе Шерли.

Марта пошла за Сезаром в кабинет, откуда доносились громкие голоса мужа и сына.

—  Что здесь происходит?

—  Просто я решил, что пора покончить с этой тёмной историей. Пусть отец наберётся мужества и скажет нам правду. Что его связывает с Жайму Пашеку? Почему он скрывает свою встречу с ним? Почему просил Селести молчать о ней?

—  Я ничего не скажу. Марта ничего не должна знать.

—  Нет, я тоже хочу знать правду. Скажи, Сезар, ты приложил руку к гибели отца?

—  Марта, Энрики! Неужели я похож на убийцу отца своей жены, деда моих детей? Я уважал его и восхищался им. А вы думали, что я убил его. Да как вы тогда могли жить со мной под одной крышей? Видеть меня, говорить со мной и думать, что я убил сеньора Отавиу?..

—  Тогда почему ты не скажешь правду?

—  Она не для тебя.

—  Тогда я докажу, что ты убил его. Есть документы, которые говорят, что всё было подстроено, машина была испорчена заранее. Устранить отца было только в твоих интересах, а значит, ты и убил его.

—  Нет! —  Клара вошла в комнату и встала рядом с Сезаром. —  Марта, ты ошибаешься!

—  Клара, тебе лучше уйти! —  Сезар указал ей на дверь.

—  Я не уйду, не хочу, чтобы она и дальше обвиняла тебя в смерти этого подонка.

—  Не смей так говорить о нашем отце, Клара!

—  О твоём отце, Марта, о твоём! Мне он никогда не был отцом. —  Слёзы показались на её глазах, но она резко провела рукой по глазам, размазав тушь.