Силвиу Абреу - Примирение

—  Почему ты раньше не показывала мне эти снимки?

—  Это очень личное, дона Марта. И потом, вы ведь не знали, что Анжела моя приёмная дочь. Фотографии Анжелы, хранимые мной, только вызвали бы кучу вопросов. —  Луиза снова с любовью перебрала снимки. —  Боже мой! Какая она славная, моя девочка...

—  Людям свойственно меняться, Луиза, и они меняются.

—  Нет, дона Марта, нет! Моя девочка не изменилась. Вот она, моя девочка, доченька! —  Луиза прижала к себе фотографии. —  Она не может быть тем чудовищем, о котором вы мне вчера говорили.

—  Так докажи это, Луиза! —  вскричала Марта. —  Докажи, что я ошибаюсь! Если она невиновна, почему ты боишься откровенного разговора с ней? Её признание, зафиксированное на плёнке, позволит прекратить преследование Анжелы.

Луиза присела, огорошенная неожиданным поворотом. В её глазах Марта читала испуг, сомнение, колебание, наконец, в них появилось робкое согласие.

Марта постаралась закрепить успех:

—  Тебе нечего бояться, если ты веришь в невиновность Анжелы. Ты должна ей помочь!

—  Хорошо, я попробую, —  тихо сказала Луиза. —  Я попробую! —  Её голос зазвучал громче и решительнее. —  И я докажу невиновность моей дочери, дона Марта! Вы все это увидите!

Марта, не теряя драгоценного времени, позвонила Александру и спросила его совета. Он приказал ей везти Луизу в комиссариат, где он будет ждать их. Марта всё делала быстро, без лишних раздумий. Но жалость к Луизе не покидала её. В комиссариате их встретил Александр и провёл в кабинет комиссара. Тот коротко осведомился о согласии Луизы принимать участие в следственном эксперименте.

Временами Марте казалось, что Луиза, ведомая своей идеей доказать невиновность дочери, плохо понимает и оценивает происходящее, и Марте приходилось повторять вопросы, обращённые к ней, подбадривать её, когда душевные силы, казалось, оставляли бедную старую женщину. Жалость волной накрывала Марту и она еле сдерживала слёзы, понимая, на какую пожизненную каторгу обрекает себя Луиза. В порыве чувств Марта прижала к себе несчастную Луизу.

—  Ты порядочный человек, Луиза! Я знаю, на что ты готова ради Анжелы. И я буду молиться, чтобы ты оказалась права. Благословит тебя Господь, Луиза. —  Марта трижды перекрестила её. —  Благословит тебя Господь!

Александр повёз Луизу в Центр, где Сезар, Энрики и Селести уже ждали их приезда. Марта же вернулась домой. Она устало присела в кресло, тихо порадовавшись, что дети находятся у Селести под присмотром Дарси. Она чувствовала себя вымотанной, выжатой до последней капли. Марта устроилась рядом с телефоном, ожидая звонка из Центра. Но телефон молчал. Марте казалось, что нарастающее напряжение разорвет её, она поднялась и закружилась по комнате, то и дело подходя к телефону: может, он неисправен? Но звонок прозвенел, и Марта бросилась к телефону. Телефон молчал, и Марта несколько секунд удивлённо прижимала к уху монотонно гудящую трубку. Лишь когда у неё за спиной снова послышались нетерпеливые позвякивания, она сообразила, что звонят в дверь.

На пороге стоял Бруну.

—  Шёл мимо, решил зайти. —  Бруну внимательно пригляделся к ней. —  Я некстати? У тебя что-то случилось?

Марта без слов втянула его в дом и, не отпуская руки, провела в гостиную и усадила в кресло.

—  Не знаю, каким образом ты узнал, что именно сейчас я нуждаюсь в тебе. Но это так. У нас грандиозные события. —  И Марта рассказала другу о согласии Луизы взять миниатюрный диктофон и с ним отправиться в Центр для откровенного разговора с Анжелой. —  Я так волнуюсь, Бруну, ведь от этого разговора зависит судьба Энрики.

Она выговорилась и замолчала, снова сосредоточившись на телефоне. Бруну задумчиво перебирал фотографии, оставленные Луизой.

—  Даже фотографии и те знают правду. —  Бруну отбросил снимки в сторону.

—  Ты о чём? —  Марта удивлённо вскинула брови.

—  Не знаю, уместно ли говорить об этом сейчас... Но меня так и подмывает тебя спросить: знаешь ли ты некого Жайму Пашеку, который, как независимый эксперт, изучал обстоятельства гибели твоего отца?

Марта поражённо смотрела на Бруну.

—  Я-то знаю, но откуда тебе известен и этот человек, и его имя?

Бруну словно не слышал вопроса Марты.

—  Он небольшого роста, коренастый, у него рыжеватая бородка? Ему около шестидесяти?

Марта задумалась.

—  Да, сейчас ему около шестидесяти. Но объясни, наконец, в чём дело?

Бруну замялся.

—  Ты опять скажешь, что я настраиваю тебя против Сезара, и тем не менее я должен задать свой главный вопрос: тебе известно, что Сезар не далее как вчера встречался в своём кабинете с этим самым Пашеку? Его видели и Клементину, и Селести. Как ты думаешь, что общего есть у твоего мужа и Жайму Пашеку?

Марта бессильно опустила руки: почему Сезар ничего не сказал ей об этой встрече? Какие тайны прошлого скрываются за его молчанием?

Телефонный звонок вывел Марту из задумчивости.

—  Мама! —  Голос Александра был крайне взволнованным. —  Анжела во всём призналась Луизе. Но ей удалось скрыться. Энрики поехал за детьми. На всякий случай будь осторожна. Я уверен, ничего страшного не произойдёт, но лучше принять меры предосторожности. Никто не знает, что придёт Анжеле в голову...

Ближе к вечеру приехала Жозефа, она уже всё знала о признании Анжелы. Марта покорно слушала её возмущение Анжелой и прислушивалась к гнетущей тишине, исходившей из комнаты Луизы. Жозефа поймала её взгляд.

—  Луиза? Она здесь?

—  Это её дом, другого у неё нет. —  Марта тяжело вздохнула. —  У Луизы тяжелейший стресс, мы вызывали врача, он сделал ей укол, прописал успокоительные и снотворные лекарства. Надеюсь, что они подействовали и Луиза уснула. Мне жаль её, очень жаль...

Сверху доносился смех детей и грозный голос Селести —  она пыталась остановить затеянную Гиминью военную операцию. Дети спустились вниз и, усевшись у ног бабушек, включили телевизор.

Раздался телефонный звонок, и Марта, услышав голос Дарси, позвала Селести. Сначала Марта обратила внимание на округлившиеся глаза Селести, потом стала прислушиваться к её словам:

—  Дарси, это я, Селести. Ты меня плохо слышишь? Я не дона Марта, я Селести... Какая змея, Дарси? Какое лекарство тебе прислать?.. —  Селести замолчала, сосредоточенно слушая Дарси, потом внезапно побелела и вскрикнула: —  Я поняла, Анжела у тебя?

Сердце Марты оборвалось, она резко наклонилась и прижала к себе внуков. Селести положила трубку и повернулась к ней.

—  Анжела у тебя дома? —  прошептала Марта.

—  Да. Дарси молодец! Нашла способ предупредить меня. Мы всегда называли Анжелу змеёй. Насколько я поняла, Анжела требует отдать ей Гиминью. Скоро она его получит!

Марта истово перекрестилась. Селести позвала Энрики, и они, предупредив комиссара, срочно направились в участок.

Поздно вечером, когда вернулись уставшие Селести и Энрики, Марта узнала об аресте Анжелы.

Приближение Рождества настраивало жителей Сан-Паулу на праздничный лад. На неделю отменялись неурядицы и проблемы, забывались обиды и распри. На смену им приходили улыбки и добрые пожелания, подарки и радостный смех довольных детей. Необходимость в добром, светлом празднике ощущали не только дети, но и взрослые.

В доме Толедо Рождеству предшествовала неделя тщательной подготовки. Луиза под руководством Марты драила дом, начищала серебряную утварь, делала закупки к торжественному праздничному ужину. Луиза трудилась не покладая рук, а в любую свободную минуту просила Марту отпустить её. Марта не спрашивала, куда так рвётся Луиза, она знала —  несчастная женщина спешит в тюрьму навестить свою дочь.

Марта по-прежнему жалела Луизу и сочувствовала горькой её судьбе, разделяла её беду и в то же время не скрывала радости, что воплощение зла —  Анжела —  сидит за решёткой. Марта с удовольствием посадила бы рядом с Анжелой и негодяйку Леду, которая теперь на полных правах воцарилась в служебном кабинете Анжелы напротив Сезара. Но мало этого, теперь она захотела поселиться в пустующей квартире Анжелы и через Сезара просила Марту сдать ей пустующий дворец.

Сезар, Сезар... Марта открыла подарочную коробку и достала белый пуловер —  её рождественский подарок мужу. Что бы ни творилось у неё на душе, традиции должны быть соблюдены. Отличного качества шерсть, модный рисунок вязки и такой же модный воротник в крупную резинку —  Марта знала толк в хороших вещах и никогда не жалела на них денег. Она стремилась доставить дорогим людям радость, воспоминание о которой они сохранят на долгие годы. Марта положила свитер в коробку и задумалась. Она верила и не верила словам Сезара о том, что встречи с Ледой-Лейлой для него важны только из-за акций. Эти проклятые акции он обсуждал с Ледой теперь целыми днями —  в офисе, вечерами —  в ресторанах, засиживаясь там до глубокой ночи. В какой-то из дней, позвонив ему на работу, Марта узнала, что Сезар и Леда Сампайя уехали обедать в «Бакарру». Марта поднялась и поехала туда же. Она должна была увидеть эту женщину!

Марта не сразу подошла к столику, издали наблюдая за женщиной, о которой столько слышала и которую ненавидела от всей души. Облик Леды Сампайя потряс её: перед Сезаром, кокетничая и томно улыбаясь, сидела живая Лейла! Марта не спускала с неё глаз: те же манеры, та же обольстительная улыбка, тот же гордый поворот головы! Она решительно направилась к столику, приведя в полное замешательство Сезара, который стал суетливо усаживать её за стол, заказывать её любимые блюда и объяснять сложность и запутанность обсуждаемой проблемы безопасности Торгового центра. Марта плохо слушала его, пытаясь скрыть своё потрясение от встречи с Лейлой. В том, что перед ней сидела Лейла, Марта не сомневалась. Мысли вихрем кружились у неё в голове: как она уцелела после взрыва? Где скрывалась? Зачем она охотится за Сезаром? В том, что Лейле нужен был Сезар, Марта уже не сомневалась. Зато с новой силой стала сомневаться в Сезаре. Дров в костёр подбросил Бруну. Жайму Пашеку не давал покоя Марте не меньше, чем Лейла Сампайя. Эти два персонажа —  один из прошлого, другая из настоящего —  ломали её укрепившуюся было веру в любовь мужа, его честность и порядочность. И Марта, думая прежде всего о своей семье, покое и благополучии дома, пыталась быть для мужа не прокурором, а адвокатом. Пока ей это удавалось, но удавалось с трудом. Бруну, как и прежде, делал всё, чтобы поссорить её с Сезаром. С одной стороны, Марта не желала снова погружаться в пучину недоверия и подозрительности, с другой —  хотела знать правду, тем более, что Жайму Пашеку был доверенным лицом её отца и его тайные встречи с Сезаром не могли не внушать Марте безумной тревоги. Марта колебалась между выбором: перестать встречаться с Бруну или выяснить всё до конца, как и предлагал скульптор? Если бы не встречи Сезара с Лейлой —  иначе Марта теперь её не называла, —  не их ежедневные обеды и затянувшиеся ужины, может, Марта и отказалась бы от Бруну. Но недоверие к Сезару росло, и Марта решила пройти путь прозрения до конца.