Он увидел мисс Тэллант, которая с отсутствующим видом сосредоточилась на скульптурном фрагменте из храма богини Никэ, она терпеливо сносила лекцию лорда Бридлингтона, оседлавшего своего конька. Леди Бридлингтон первой заметила высокую, изящную фигуру мистера Бомариса, приближавшегося к ним по салону. Она уже один раз видела собрание античных фигур в резиденции лорда Элджина на Парк-Лейн, поэтому не чувствовала себя обязанной в третий раз с ней знакомиться, и получала больше пользы от того, что в оба глаза выглядывала своих знакомых, которые могли бы выбрать в это утро поездку в Британский музей. Увидев мистера Бомариса, она восторженно воскликнула:

— Мистер Бомарис! Что за счастливая случайность! Как вы поживаете? Как случилось, что вы не были вчера у Киркмихаэля на Венецианском завтраке? Это было чудесно! Я убеждена, что вам необходимо побывать там! Шестьсот гостей!

— Я польщен, мэм, что среди стольких людей вы заметили мое отсутствие, — ответил мистер Бомарис, пожимая ей руку. — Меня несколько дней не было в городе, я вернулся только утром. Мисс Тэллант! Ваш слуга, Бридлингтон!

Арабелла, которая при звуке его голоса быстро повернула голову и стала пристально вглядываться, потом схватила его за руку, как ему показалось, несколько судорожно, и подняла к лицу мистера Бомариса пару напряженных вопрошающих глаз. Он улыбнулся им ободряюще и склонил вежливое ухо к леди Бридлингтон, которая спешила уверить его в том, что пришла в музей только для того, чтобы показать греческие сокровища Арабелле, которая не смогла видеть их на первой выставке. Лорд Бридлингтон, не питающий неприязни к увеличению своей аудитории, принялся своим обычным манером высказывать собственные взгляды на вероятную художественную ценность фрагментов, — развлечение, которое, несомненно, заняло бы его на длительный промежуток времени, если бы мистер Бомарис самым апатичным тоном не укоротил его, сказав:

— Публичная оценка Вестом и сэром Томасом Лоуренсом должна была, я полагаю, установить эстетические достоинства этих древностей. А что касается уместности их приобретения, каждый из нас может придерживаться собственного мнения.

— Мистер Бомарис, вы не хотите посетить Сомерсет-Хаус вместе с нами? — перебила леди Бридлингтон. — Я не знаю, как вышло, что мы не были там в день открытия, но мы получили столько приглашений, и… это просто чудо, когда есть время, чтобы оглядеться! Арабелла, любовь моя, осмелюсь сказать, что ты уже устала смотреть на все эти печально поврежденные фризы, или как их еще можно назвать, — но я могла бы никогда не сводить с них глаз! — и будешь рада для разнообразия посмотреть на картины!

Арабелла согласилась с этим, бросая такой умоляющий взгляд на мистера Бомариса, что он был вынужден занять место в ландо.

Уже внутри здания леди Бридлингтон, чьи амбиции одно время были сосредоточены на том, чтобы способствовать браку между Арабеллой и Несравненным, ухватилась за первую возможность оттащить Фредерика от молодой пары. Она высказала свое горячее желание увидеть последний образец искусства Томаса Лоуренса, отвлекла сына от минутного созерцания последнего президентского огромного холста и потащила его на поиски этого модного шедевра.

— Чем я могу служить вам, мисс Тэллант? — тихо сказал мистер Бомарис.

— Вы… вы получили мое письмо? — запинаясь, спросила Арабелла, бросив краткий взгляд на его лицо.

— Этим утром. Я сразу же отправился на Парк-стрит и, понимая, что дело могло быть безотлагательным, последовал за вами в Блумсбери.

— Как вы добры… вы так добры! — произнесла Арабелла голосом, который не мог быть более жалобным, даже если бы ее собеседник оказался жестоким чудовищем.

— В чем дело, мисс Тэллант?

Делая вид, что она всецело поглощена холстом перед собой, она сказала:

— Осмелюсь сказать, вы, может быть, позабыли об этом, сэр, но… но как-то раз вы сказали мне, то есть вы были так любезны, что сказали… что если мои чувства переменятся…

Мистер Бомарис милосердно вмешался, чтобы положить конец ее замешательству.

— Разумеется, я не забыл об этом, — сказал он. — Кажется, к нам приближается леди Чармвуд, поэтому давайте пойдем дальше! Следует ли мне понимать, что ваши чувства, мисс Тэллант, переменились?

Арабелла, послушно переходя к одной из новых «Испытательных картин», принадлежащих кисти младших членов академии художеств (в каталоге описанной как «Старик, просящей у матери руку дочери, которая выказала свое нежелание соглашаться на подобную неравную партию»), отважно сказала:

— Да, сэр.

— Мое окружение, — сказал мистер Бомарис, — не позволяет мне сделать нечто большее, чем просто заверить вас, что вы сделали меня счастливейшим человеком в Англии, мисс Тэллант.

— Спасибо, — сдавленно сказала Арабелла. — Я постараюсь стать… стать послушной женой, сэр!

Губы мистера Бомариса дернулись, но он ответил со всей серьезностью:

— С моей стороны, я постараюсь быть превосходным мужем, мисс Тэллант!

— О, да, я уверена, это так и будет! — наивно сказала Арабелла. — Если только…

— Если только… — подсказал мистер Бомарис, когда она замолчала.

— Ничего! — поспешно сказала она. — Ах, Боже мой, здесь мистер Эпворс!

— Обычного поклона, когда он будет проходить мимо, вполне достаточно, чтобы смирить его притязания, — сказал мистер Бомарис. — Если это возымеет действие, я посмотрю на него через лорнет.

Это замечание заставило ее невольно засмеяться, но через мгновение она снова стала серьезной и, очевидно, с усилием пыталась подобрать слова, чтобы выразить свои мысли.

— Какие неудобные места мы выбираем для того, чтобы делать предложения! — заметил мистер Бомарис, мягко подводя ее к дивану из красного плюша. — Давайте надеяться, что если мы сядем и сделаем вид, что поглощены разговором, никто не окажется настолько невежливым, чтобы прервать нас!

— Я… Я не знаю, что вы должны обо мне думать! — сказала Арабелла.

— Пожалуй, мне лучше не говорить вам и подождать, когда мы окажемся в более уединенном месте, — ответил он. — Вы всегда так восхитительно краснеете, когда я говорю вам комплименты, что это может привлечь к нам внимание.

Она колебалась, а потом решительно к нему повернулась, крепко сжав руками зонтик, и сказала:

— Мистер Бомарис, вы действительно хотите жениться на мне?

— Мисс Тэллант, я действительно хочу жениться на вас, — подтвердил он.

— И… и вы так богаты, что мое состояние ничего для вас не значит?

— Совсем ничего, мисс Тэллант.

Она громко вздохнула.

— Тогда… вы женитесь на мне сразу? — спросила она.

«Ну и что, черт возьми, это означает? — подумал мистер Бомарис удивленно. — Неужели этот проклятый сорванец еще во что-то влез с тех пор, как я уехал из города?»

— Сразу? — повторил он, сохраняя невозмутимость в голосе и наружности.

— Да! — отчаянно сказала Арабелла. — Вы должны знать, что я питаю величайшую неприязнь ко всем… ко всем формальностям и… и той чепухе, которая всегда сопровождает объявление о помолвке! Мне… мне хотелось бы обвенчаться тихо — по сути, в строжайшем секрете — и прежде, чем кто-нибудь догадается, что я приняла ваше любезное предложение!

«Должно быть, негодный мальчишка оказался в большей беде, чем я думал, — решил мистер Бомарис, — и она все-таки не смеет сказать мне правды! Действительно ли она хочет довести до конца это возмутительное предложение или только думает, что хочет этого? Добродетельный человек, при подобном положении дел, несомненно, открыл бы ей глаза на то, что нет необходимости прибегать к таким мерам. Какую же скучную жизнь должны вести добродетельные люди!»

— Вы можете думать, что это странно, но я всегда считала, что побег — это так романтично! — вызывающе провозгласила она.

Мистер Бомарис не склонил уха к подсказкам своего второго лучшего «я» и немедленно ответил:

— Как вы правы! Удивляюсь, что сам не подумал о побеге! Объявление о помолвке двух таких заметных фигур, как мы с вами, вызовет бурный поток поздравлений и комментариев, а это совсем не в нашем вкусе!

— Именно так! — кивнула Арабелла, с облегчением обнаруживая, что он увидел дело в таком разумном свете.

— Учтите еще досаду таких, как Хорас Эпворс! — сказал мистер Бомарис, моментально увлекаясь планом. — Вас сведет с ума их бредовая болтовня!

— Ну, я думаю, это может быть, — сказала Арабелла.

— В этом нет никаких сомнений. Больше того, такая формальность, как обращение к вашему отцу за разрешением, давно устарела, и мы прекрасно обойдемся без нее. Если еще и слышны голоса старомодных типов против таких скороспелых браков, то нас это не касается, в конце концов.

— Н-нет, конечно — согласилась Арабелла с большой долей сомнения. — Вы думаете, общество будет… будет очень шокировано, сэр?

— Нет, — сказал мистер Бомарис искренно. — Никто нисколько не будет шокирован. Когда бы вам хотелось убежать?

— Завтра не будет слишком скоро? — тревожно спросила Арабелла.

Мистеру Бомарису хотелось бы, чтобы его любовь дала ему право на откровенность, но глупо было бы отказываться от того, чем он наслаждался в такой степени. Он немедленно ответил:

— Никакое время не будет слишком скорым! Но помня о том, что мне, вероятно, нужно сделать кое-какие приготовления, я смею предложить, чтобы мы теперь же ушли отсюда вместе.

— Нет, это невозможно, — серьезно сказала Арабелла. — В сущности, я совсем немного знаю о таких вещах, но полагаю, что мне будет чрезвычайно трудно убежать с Парк-стрит так, чтобы никто не знал об этом! Мне необходимо будет захватить с собой саквояж, по крайней мере, кроме моего несессера, как же в этом случае мне это удастся? Если только я не прокрадусь глубокой ночью, конечно, но это должно быть действительно поздно, потому что привратник всегда ждет, когда придет лорд Бридлингтон. А я могу заснуть, — чистосердечно прибавила она.