И она не уставала благодарить бога.

«Теперь это и мой дом, дом с садом, о котором я всегда мечтала» — подумала Анна с самодовольной улыбкой. А хмурый; неприветливый, сексапильный мужчина? Он тоже принадлежит ей, причем так безраздельно, что совсем недавно она бы в это не поверила, даже вообразить бы не смогла.

Уоррен Зиван вопил об оборотнях в трущобах Лондона, ветер трепал ее волосы, но сейчас ей было все равно. Она мчится домой, и настроение у нее чудесное.

С утра было столько дел, но они так неожиданно закончились к обеду, освободив полдня. Выходной! Непредвиденный выходной посреди недели! Что может быть лучше?

Конечно, кое-что еще нужно сделать, но — да здравствуют современные технологии! — она закончит отчеты дома на портативном компьютере, пока на плите будет шипеть ее фирменный красный соус. Сегодня все Куины будут лакомиться лингвини, а Кэм к тому же вспоминать медовый месяц.

Правда, похоже, с возвращением из Рима на Восточное побережье этот изумительный отрезок ее жизни не закончился. Их влечение друг к другу, бушующая между ними страсть не утихли ни на йоту, и Анна надеялась, что так будет вечно.

«Какая же я неисправимая идеалистка», — подумала Анна, молнией вылетая на подъездную дорожку. Она чуть не врезалась в серый седан с проржавевшим задним бампером. Когда ее сердце, ухнувшее в пятки, вернулось на законное место, Анна начала размышлять.

Подобное средство передвижения явно не может принадлежать Кэму. Пусть ее муж любит возиться с железками, но он предпочитает обтекаемые гоночные автомобили. Этот старый седан вряд ли может развить приличную скорость.

Филип? Она фыркнула. Утонченный Филип Куин скорее умрет, чем снизойдет до подобной колымаги.

Остается Этан. Анна нахмурилась. Насколько она знает, Этан тяготеет к джипам и маленьким грузовикам, а не к компактным седанам. И если бы этот седан принадлежал Этану, то крыло было бы давно покрашено, а не щеголяло бы грунтовкой.

Их грабят! Ее сердце заколотилось о ребра, как отбойный молоток. Их грабят среди бела дня! Хотя дом отгорожен от соседей деревьями и болотом, никому и в голову не приходило запирать его.

Значит, кто-то сейчас внутри! В этот самый момент копается в их вещах. Преисполнившись решимости, Анна выскочила из машины, сильно хлопнув дверцей. Ну, ему это с рук не сойдет! Это теперь ее дом, черт побери! И если какой-то чокнутый грабитель думает, что…

Она заглянула в салон седана и увидела большого розового кролика. И детское автомобильное креслице. Грабитель с ребенком?

Господи! Ну, конечно же, это Грейс. Как же она забыла. Сегодня — один из тех дней, когда Грейс приезжает убирать дом.

«Городская девушка, — упрекнула себя Анна. — Отбрось наконец городские инстинкты. Ты живешь теперь совсем в другом мире».

Чувствуя себя круглой дурой, она вернулась к своей машине, достала портфель и пакет с продуктами, купленными по дороге, и поднялась на веранду.

Из дома доносились тихое жужжание пылесоса и бодрая музыка телерекламы. «Успокаивающие домашние звуки», — подумала Анна. Еще более успокаивающие потому, что не она, а кто-то другой управляется с пылесосом.

Когда Анна открыла дверь, Грейс чуть не выронила шланг и, явно смущенная, нажала ногой на выключатель.

— Извини. Я надеялась закончить уборку до того, как все вернутся.

— Просто я сегодня раньше освободилась. — Хотя руки у нее были заняты, Анна опустилась на корточки перед Обри, сидящей в кресле с книжкой-раскраской. — Как красиво!

— Это слон, — заявила Обри, с энтузиазмом чиркая красным карандашом.

Анна не удержалась и чмокнула девочку в носик, так и напрашивавшийся на поцелуй.

— Потрясающий слон: Самый красивый слон из всех, каких я видела.

— Я уже почти закончила. — Грейс нервничала и ничего не могла с собой поделать. — Второй этаж и кухня убраны. Я не знала, что бы ты хотела… я пожарила свинину с картошкой и поставила в холодильник.

Анна выпрямилась, собралась скинуть туфли, но вовремя опомнилась. Хороша же она! Разбрасывает вещи, когда Грейс еще убирает дом.

— Отлично. Я приготовлю ужин, но завтра мне не удастся освободиться пораньше, так что свинина будет очень кстати.

— Ну, я… — начала Грейс и умолкла.

Она устала, вспотела и мучительно ощущала превосходство Анны, свежей, оживленной, в красивом деловом костюме и накрахмаленной блузке. Даже выбившиеся из узла волосы ничуть не портили образ уверенной в себе деловой женщины и только усиливали ее сексуальность, решила Грейс, стараясь не пялиться уж слишком откровенно. А эти туфли… такие красивые, и кожа кажется такой мягкой… Пальцы Грейс стыдливо поджались в поношенных кроссовках.

— Стирка тоже почти закончена. Полотенца в сушилке. Я не знала, куда ты захочешь положить свои вещи, поэтому сложила все на кровати в комнате.

— Большое спасибо. Так трудно снова войти в колею даже после недолгого отсутствия. Две недели кажутся вечностью. — Анна оборвала себя. У нее никогда не было домработницы, и она совершенно не представляла, как себя вести. — Я разберусь. Хочешь выпить чего-нибудь холодного?

— Нет, спасибо. Нет. Я должна поскорее закончить и перестать болтаться у тебя под ногами.

«Любопытно», — подумала Анна, не в силах припомнить, видела ли когда-либо Грейс взвинченной или недружелюбной. Хотя они не так уж хорошо знают друг друга… Ладно. Так или иначе, но необходимо прояснить ситуацию.

— Грейс, если у тебя есть время, я хотела бы с тобой поговорить.

— Да-да. — Рука Грейс нервно заметалась по трубе пылесоса. — Конечно. Обри, я иду в кухню с миссис Куин.

— И я! — Обри соскочила с кресла и бросилась в кухню. Когда туда вошли женщины, она уже лежала на полу, раскрашивая жирафа в красный цвет.

— Наш любимый цвет на этой неделе. — Грейс автоматически прошла к холодильнику и достала кувшин с приготовленным ею лимонадом, — Обри не бросает карандаш, пока он не сотрется, и только тогда переходит к другому.

Грейс открыла шкафчик, протянула руку к стакану и замерла.

— О, прости. Я не подумала.

— О чем?

— Распоряжаюсь тут как хозяйка.

«Ага, — подумала Анна, — вот в чем проблема. Две женщины — один дом. Не она одна испытывает неловкость».

Анна вынула из пакета спелый помидор, внимательно его осмотрела и положила на рабочий стол. Будущим летом она обязательно попробует вырастить свои собственные.

— Знаешь, что мне понравилось, как только я вошла в эту кухню? Здесь сразу же чувствуешь себя как дома. Я бы не хотела, чтобы это изменилось.

Анна продолжала выгружать на стол купленные овощи.

Когда рядом со сладким перцем появился пакетик грибов, Грейс чуть не сказала, что Этан не любит грибы, но вовремя спохватилась.

— Теперь это твой дом. Ты, наверное, захочешь все переделать по-своему.

— Не буду спорить. Я подумывала о кое-каких изменениях. Ты не нальешь лимонад? У меня уже слюнки текут.

«Изменения. Вот оно, начинается», — с горечью подумала Грейс, наливая лимонад в два стакана и в пластмассовую чашечку для Обри.

— Иди сюда, малышка, только не расплескай.

— Ты не хочешь спросить меня, какие изменения? — удивилась Анна.

— У меня нет на это права.

— С каких это пор мы заговорили о правах?

Услышав раздраженный тон Анны, Грейс вскинула голову.

— Я работаю на тебя… во всяком случае, пока.

— Если ты собираешься заявить об уходе, то точно испортишь мне настроение, и не на один день. Мне плевать на болтовню об эмансипации. Не успею я остаться в этом доме одна с четырьмя мужиками, как на меня скинут девяносто процентов домашних дел. Может, не сразу. — Анна зашагала туда-сюда по кухне. — Но именно этим все закончится. И никто не вспомнит, что я работаю полный рабочий день. Кэм ненавидит домашнюю работу и сделает все, что угодно, лишь бы улизнуть от нее. Этан достаточно аккуратен, но, чтобы заставить его что-то сделать, его сначала надо поймать. А Сет, ну, Сету десять лет, и этим все сказано. Филип бывает здесь только в выходные, и легко предугадать его главный козырь: «Не я тут пачкал, не мне и убирать». Анна резко развернулась:

— Ты все еще собираешься сказать мне, что уходишь?

Грейс опешила. Она впервые видела Анну в ярости и не могла не признать: зрелище — впечатляющее.

— Ты заговорила об изменениях, и я решила, что ты хочешь меня уволить.

— Я бы хотела сменить обивку на диване и сделать новые подушки, — нетерпеливо сказала Анна, — а не потерять человека, от которого, как я прекрасно понимаю, зависит мое душевное здоровье. Неужели ты думаешь, что я не знаю, кто позаботился о том, чтобы я не вернулась в дом, полный немытой посуды и грязного белья? Я что, по-твоему, похожа на идиотку?

— Нет. Я… — Грейс вздохнула с облегчением. — Я из кожи вон лезла, чтобы ты заметила.

— Ну, ладно. — Анна с теплотой посмотрела на нее. — Почему бы нам не присесть и не начать сначала?

— С удовольствием. Прости меня.

— За что?

— За все гадости, что я думала о тебе в последние дни. — Грейс улыбнулась во весь рот. — Я забыла как сильно ты мне нравишься.

— Грейс, я здесь в подавляющем меньшинстве, и мне просто необходима чья-то помощь. Я не знаю точно, как Куины привыкли жить, и, поскольку я здесь чужая…

Грейс в изумлении раскрыла рот.

— Ты не чужая. Ты жена Кэма.

— А ты была частью его жизни, частью жизни их всех гораздо дольше. — Увидев, что Грейс собираемся что-то возразить, Анна подняла руки, — Ладно, сдаюсь. Давай проясним все до конца и забудем. Делай все, что делала до сих пор, и я буду счастлива. И благодарна тебе, поскольку смогу сосредоточиться на своем браке, на Сете, на своей работе. Мы все прояснили? — и поскольку я чувствую, что ты добрый и чуткий человек, признаюсь: я нуждаюсь в тебе гораздо больше, чем ты — во мне. Так что я сдаюсь на твою милость.